Януш Вишневский - Все мои женщины. Пробуждение

— Эй! Проснись, мыслитель! — услышал Он вдруг. — Я позвонила Марчело, сказала, что на сегодня закрываю магазин. Марчело — это мой типа начальник. Почти как гендир твоей корпорации. А может быть, даже больше — потому что это его магазин. Он его унаследовал от отца, а отец — от деда, а дед — от прадеда. Их всех звали Марчело, и они занимались в Таормине гончарным делом. Я ему сказала, что уже вечер и что у меня болит живот, потому что у меня цикл. Что, к сожалению, правда. Марчело терпеть не может слушать подобные вещи из уст женщины. Он думает, что если женщина что-то в этом роде отваживается мужчине сообщить, то она при смерти. И хорошо. Пусть так дальше думает. По крайней мере сегодня вечером. Я без всяких угрызений совести закрываю магазин.

Она встала перед Ним, потрясая связкой ключей.

— Ты сегодня ел? Насколько я тебя знаю — может быть, завтракал. Тебя кто-нибудь ждет в отеле? Если нет, то я тебя накормлю.

— Может так быть? — спросила она тихо, заглядывая Ему в глаза.

Он помнил это ее «может так быть?». Отлично помнил. Она всегда так спрашивала. Иногда даже в самые интимные моменты, когда они были в постели.

Ему никуда не надо было спешить. Да Он и не хотел. Правда, в одном из нескольких ресторанов отеля проходил какой-то очередной раут конгресса, но это совсем не было поводом туда возвращаться. Иногда у Него складывалось впечатление, что на этих конгрессах как раз эти рауты и есть самое главное. Он бывал только на тех, идти на которые Его обязывали в фирме — в интересах престижа или бизнеса. Здесь, в Таормине, никто Его не обязывал. И кроме того, Он не мог представить себе, что эта встреча с Натальей вот так закончится. Не знал, как она, эта встреча, должна была бы закончиться, но понимал, что точно не так.

— Я не голоден. Я хочу вина, а еще больше хочу курить, — ответил Он.

— И разговаривать с тобой, — добавил Он.

Они вышли в низкие двери через забитый заготовками и коробками склад с задней части магазина. На окруженном обшарпанными стенами соседних домов дворике с трудом теснились две маленькие машинки и небольшой переполненный мусорный контейнер.

Они остановились, и она зажгла висящую на стальной проволоке, натянутой между двумя стенами, лампу. Он услышал, как от мусорного бака, пахнущего рыбой и мусором, прыснули в разные стороны коты, роняя по пути пластиковые бутылки. Романтика улиц Таормины со сказочно чистыми фасадами зданий имела свою темную сторону. Грязную, неухоженную, полную мусора и вони.

— Я тут не живу, — сказала Наталья. — Мне на это денег не хватает. Но я живу недалеко. Не бойся. И сразу прошу прощения за мою машину.

— Прощения?! — воскликнул Он, всматриваясь в маленькую машинку, поблескивающую в свете лампы своим голубовато-серым боком.

— Боже ты мой! Это же «Пятидесятка»! Оригинальная! Культовая. Чудо! — крикнул Он восторженно.

— Думаешь? Ну да. Это мой любимый «Чинквино», — ответила она, любовно поглаживая переднюю фару машины.

— Я его получила даром от Марчело. На нем ездил его отец, ездил он, а потом немножко даже его старший сын. У этой машины своя история, она проехала не только всю Сицилию — всю Италию. Отец Марчело купил ее в Милане, а Марчело разбил ее в Неаполе, а потом починил в Палермо. У этой машины есть душа и чуства. Марчело не хотел отдавать ее за деньги в чужие руки, поэтому и подарил своего «Чинквино» мне.

Хитрый Марчело знал, что делает. За деньги, которые я вложила в ремонт этой машины и в то, как она сегодня выглядит, я могла бы купить себе неплохую машину. Но я хотела только эту. И вот она у меня есть…

…Они выехали из двора через узкие ворота в еще более узкую улочку. Свернув на асфальтовую дорогу, Наталья опустила стекло и закурила.

— Знаешь, иногда я ехала по этой дороге и думала, что я могла бы тебе рассказать, если бы ты сидел рядом со мной. Мне в голову приходили тысячи мыслей. Я любила, когда ты сидел со мной рядом в машине. Очень любила. Знаешь? Я никогда не знала, где мы остановимся и что произойдет, когда мы остановимся. Так же, как не знала, что ты мне скажешь через мгновение. Или о чем спросишь. Потому что твои вопросы — они были как ответы. И знаешь, черт возьми, что? Мне иногда, а вообще-то всегда, было очень грустно. Потому что мне никто тебя в этом смысле не заменил. Никто. Тогда мы вот так же ездили ко мне домой. Как сейчас едем в мой очередной дом.

Они свернули на узкую асфальтовую дорожку, ведущую в гору. Она замолчала.

— Ты пристегнут? — спросила она в какой-то момент.

Они ехали молча по крутой дороге, ведущей вдоль скалы. В некоторых местах дорога была такая узкая, что Наталье приходилось съезжать на специальные площадки, чтобы пропустить автобус, едущий навстречу. Он с ужасом поглядывал в пропасть за окном машины. Через несколько километров горный серпантин стал чуть шире и менее крутым.

— Мы вот-вот въедем в Кастельмолу. Это моя деревушка — вот уже два года. Тут живет 1091 человек точно. Эта единичка в статистике — это я. Только не знаю, в начале я или в конце. Крохотная деревушка, подвешенная на высокой скале. Сейчас темно, но если бы было солнце — ты бы мог увидеть, как искрятся в его лучах внизу крыши Таормины, а наверху громоздится Этна. Кастельмола — маленькая и тесная, поэтому некоторые начинают здесь страдать приступами клаустрофобии. А поскольку располагается она на выступе высокой скалы, со всех сторон окруженной пропастями, то к клаустрофобии у многих добавляется и страх высоты. А у меня нет никаких страхов. Я тут как раз вылечилась наконец от своей депрессии. Здесь я рисую свои картины, которые трудно назвать картинами, и тут карандашом перерисовываю твои фракталы на бумагу, чтобы потом перенести их на фарфор.

— Так что символически ты тоже бываешь со мной здесь, в Кастельмоле. И довольно часто, — добавила она, касаясь Его руки.

Они подъехали к какой-то высокой стене, напоминающей крепость. Наталья поставила машину на свободном месте на парковке с номером, написанным желтой краской на асфальте.

— В Кастельмоле такое вот парковочное место надо заслужить. Потому что тут вообще места очень мало. Я, конечно, не заслуживаю, но у Марчело есть знакомства в магистрате, так что он мне помог. В Италии, а особенно на Сицилии, знакомство и кумовство еще важнее, чем у нас в Польше. Но должна тебе сказать, что некоторые имеют тут еще более важные знакомства, поэтому несколько машин паркуются прямо перед домами в деревне. Это, наверно, машины семьи бургомистра…

Несколько минут они поднимались по крутой дороге, ведущей к городу. Наконец дошли до мощенной брусчаткой, ярко освещенной площади. Прожектора были направлены на костел в глубине площади, свет отражался от его белых стен, создавая туманную дымку, вспыхивающую в отдельных местах искрами. Он остановился и закурил, оглядываясь по сторонам, словно зачарованный.