Вячеслав Репин - Хам и хамелеоны. Том 2

Полуобнаженная, в разодранной малиновой блузке та сидела в кресле перед окном в необычной позе. Руки плетьми свисали между колен; со странным безжизненным выражением Ада смотрела в пол, никак не реагируя на Нинино появление. В ногах Ады валялась юбка и еще что-то. А затем от еще большей неожиданности Нина пошатнулась, в полумраке комнаты увидев фигуру мужчины. Тот полулежал на диване — и тоже в неестественной позе.

— Что здесь… что происходит? — с трудом выговорила она.

Пошевелившись, Адель закрыла лицо руками и немо вздрагивала, издавая звуки, похожие на икоту. Нина приблизилась к ней и отвела ее руки от лица. Адель вскинула на нее невидящий взгляд. Лицо было всё в черных разводах от растекшейся туши. Губы с размазавшейся помадой шептали:

— Я ничего не хотела… Ничего… я не хотела…

Нина почему-то сразу всё поняла. Обняв Адель за голову, она тихо произнесла:

— Успокойся… Это он?

Нина развернулась к туше на диване. Сидевший придерживал руками живот, квашней вываливавшийся из-за ремня. Галстук петлей болтался на шее. Задранные до колен штанины и вывернутые полы пиджака придавали туше жертвенный несчастный вид. Крохотные стопы при этом нервически подрагивали. Глаза Вереницына были прищурены. Нина хотела что-то сказать ему, но не смогла произнести ни слова. Она присмотрелась к лицу внимательней и с облегчением перевела дыхание: жив!

— Он ворвался… Хотел бумаги свои… Я думала, убьет меня… Он так орал, угрожал, ударил меня, — захлебываясь, лепетала Адель. — А я, дура… Я даже не знала, что он заряжен… Эта штуковина… в портфеле. Он угрожал… Ёжиком…

Вдруг успокоившись, Адель посмотрела на подругу вполне ясными глазами и хотела еще что-то добавить, но тут она перевела взгляд на диван. Каким-то бабьим жестом прикрыв ладонями рот, она издала пронзительный долгий визг.

Нина прижала ее голову к своему животу и не двигалась.

— Не страшно… Он живой, — сказала она. — Живой, слышишь?! Это самое главное… не страшно, — твердила Нина, чувствуя, что у нее вот-вот отнимутся ноги.

С холодной расчетливостью глаза ее обшаривали скудно освещенную комнату. Взгляд наткнулся на брошенный пистолет с коричневой рукоятью и еще что-то мелкое, блестящее, рассыпанное по полу на паркете возле батареи.

Туша на диване пришла в движение.

— Ада, сиди тихо! — приказала Нина подруге и, переборов мучительное оцепенение, заставила себя приблизиться к дивану.

Глаза Вереницына приоткрылись. Исподлобья и как будто с удивлением глядя на нее, он зашевелил пальцами на животе и судорожно, по-рыбьи раскрыл и закрыл рот. На его губах появилась розовая пена. Нижняя часть рубашки и пола пиджака лоснились от крови. По полу растекалась темная жижа.

Нина протянула руку и тронула Вереницына за плечо:

— Аристарх Иваныч?.. Вы слышите меня? Аристарх Иваныч!

Тот едва пошевелил губами. В углу рта вздулся и лопнул очередной кровавый пузырек, а из правой руки вывалился черный аппаратик — сотовый телефон со светящимся дисплеем; он хотел, судя по всему, им воспользоваться, но не смог.

Нина подобрала телефон с пола. Но тут же бросила его на пол: корпус был весь покрыт какой-то слизью. Она повернулась к подруге, судорожно соображая, что им делать. В руках у Аделаиды тоже появился телефон. Она набирала какой-то номер.

Нина подлетела к ней и вырвала трубку из рук.

— Сначала объясни толком, что у вас произошло! — потребовала она.

— Надо позвонить… Пока не поздно, в «скорую», — с запинкой выговорила Адель.

— Нет, сперва расскажи мне всё… Всё!

— Он пришел… Набросился на меня прямо в дверях, повалил, ударил… Он хотел… Стал требовать портфель свой, — скороговоркой шептала Адель. — Сел на меня сверху. Этот урод! — Адель дрожала всем телом. — Я не смогла. Вырвалась — и… в комнату. Он за мной погнался… Пистолет… Я достала и… Нет, я не знала, что он заряжен, я только хотела напугать, остановить…

Нина бросилась к своей сумке, достала телефон и исчезла на кухне…

Не прошло и двадцати минут, как Николай — без пальто, в одном костюме — появился на пороге квартиры. Нина бросилась к мужу. Не произнося ни слова, он испытующе уставился ей в глаза. За его спиной маячил Филиппов. Бесцеремонно отстранив обоих, Филиппов проник в квартиру, быстро обошел ее всю, после чего приблизился к фигуре на диване и без малейших эмоций, словно ежедневно сталкивался с подобными ситуациями, приложил пальцы к горлу раненого, прощупывая пульс, наклонился, оглядел пропитанную кровью рубашку и похлопал Вереницына по плечу.

Белее простыни, Николай то изумленно глазел на полураздетую хозяйку квартиры, которая сидела в кресле и безразлично смотрела в стену, то на жену. Но Нина словно не замечала его.

— «Скорая помощь»… Надо вызвать «скорую», я же просила! — спохватилась она.

— Вызвали. Уже едут, — сухо сказал Филиппов.

Продолжая внимательно осматривать комнату, он подобрал с пола складной зонт, валявшуюся под ногами книгу…

— Вы когда сюда приехали? — спросил он.

— Во сколько?

— Да. Точное время назовите.

— Не знаю. Тридцать — сорок минут прошло.

— Видели, что произошло?

— Я Коле сказала… Он ворвался, этот человек. Она… она выстрелила случайно. Не знаю, как это было. Меня еще не было. Я пришла, всё уже было так. Она сидела… как сейчас сидит, а он…

— Вы что-нибудь трогали, перемещали?

— Где?

— В квартире.

— Нет. Я взяла только его телефон, но сразу же бросила.

— К оружию прикасались? — Филиппов показал в угол.

— Нет-нет… — Нина испуганно замотала головой.

Что-то быстро обдумывая, Филиппов обходил шагами комнату, разглядывал каждый угол.

— Откуда пистолет, вам известно? — спросил он.

— Это его… — Нина кивнула на раненого Вереницына. — Она жила у него и, когда переезжала, с вещами, кажется, пистолет попал к ней.

— Николай Андреич, можно вас… — Филиппов глазами указал на дверь в кухню, увлек туда ошарашенного Николая, прикрыл за собой дверь и что-то вполголоса объяснял ему.

Вернувшись в комнату, Филиппов произнес:

— Ну вот что, Нина Сергеевна… Вы здесь вообще ни при чем. А подруга ваша защищалась. Да и не помнит она ничего. Всё очень быстро произошло… Барышня, можно вас попросить! — обратился Филиппов к Аделаиде.

Та встала и, словно в помешательстве, медленно приблизилась к нему. Филиппов схватил ее за руку и, не церемонясь, втащил в кухню. Перегородив спиной вход, он резко спросил:

— Кто стрелял и зачем? Говорите начистоту! Кто и зачем?

Адель что-то испуганно зашептала. Потом из груди у нее опять вырвался визг. Развернувшись, Филиппов вдруг размахнулся и с силой ударил ее ладонью по лицу.

Удар был такой силы, что Адель отлетела в сторону. Послышался звон посуды.