Мари Осмундсен - Благие дела

Куда она попадала: в прошлое или будущее, в параллельный мир или в мир ирреальный? Рут не знала и не хотела знать, она не желала думать о нем.

Только бы не повторилось…

Но избежать повторения не удалось.

На этот раз ее прихватило на работе, рано утром, когда в сад привели только двоих: Ким и крошку Лисбет. Мама Ким, присев на корточки, любовалась фигурками, которые дети накануне слепили из специального «игрального» теста и подсушили в духовке. Лисбет понадобилось в уборную. Рут пошла вместе с ней, помогла раздеться и снова одеться: свитер, комбинезон, колготки, трусики — целая проблема, если делать все одной левой рукой, хотя теперь стало удобнее, можно понемногу пользоваться и правой. Девочка уже вышла из уборной, и Рут собиралась спустить за ней… когда опять все сместилось и она попала в другой мир. Пожалуйста, не сейчас! Как же дети? Как же работа?!

Высоко вверху виднелись тонкие… что это было? Наверное, балки. Черные линии на фоне неба переплетались между собой наподобие паутины, наподобие кружева; вероятно, когда-то это сооружение несло на себе кровлю, однако теперь сохранились лишь перекрытия. По одну сторону от Рут вздымалась высокая мрачная стена, по другую открывалось свободное пространство. Под ногами у нее росла трава, были тут и деревья, хотя довольно низенькие.

Рут сразу же пошла, она не могла оставаться на месте и ждать каких-то происшествий… Обстановка здесь была гнетущая, безнадежная. Если есть развалины, значит, кто-то должен был построить здание… Где они, эти люди? Очевидно, страх перед безысходностью и погнал Рут к прогалу, который она заметила справа от себя. Стена слева, хрупкие стропила, протянувшиеся высоко вверху, не вселяли никакой надежды. Рут показалось, будто ее поместили в вакуум: она поняла существенность воздуха, потому что его внезапно не стало… Она погибнет! Рут всегда жила надеждой, и эта надежда была для нее не менее важной, чем воздух, которым она дышала. Теперь ее лишали надежды…

Запыхавшись, она добежала до просвета и увидела обрыв.

Откос, резко уходивший вниз; на склоне трава, цветы, деревья.

Под откосом кто-то двигался. Рут точно не разглядела этого коричневого зверя. Косуля? Лось?

Рут замерла на круче, обнимая ствол дерева, она перевела дух, и ей стало легче. Раз есть жизнь, есть и надежда…

Конечно, ее напугало одиночество. Кто-то должен был построить все это… Где люди? Мир после человека, пронеслось в сознании. Ну и пусть… Здесь были трава, деревья, солнечный свет, были птицы, теперь Рут знала, что водятся и звери. Ей больше не было страшно.

Она села на краю обрыва, обхватив руками колени.

И мгновенно перенеслась обратно.

Уборная в детском саду… белые плиты пола, запах мыла и хлорки, свет из крохотного окна наверху. Рут сидела на полу…

— Рут!

Дверь распахнулась, и перед Рут предстал Йоаким — в намокшем от снега комбинезоне, с шапкой в руке и рыжими локонами, обрамляющими бледное личико.

— Чего ты не отвечаешь? — сердито спросил он. — Надо отзываться!

Она радостно поднялась и здоровой рукой привлекла мальчика к себе.

— Я немного ушиблась, — пояснила она, — ударила больную руку, и мне стало так больно, что…

— Тебе было ужасно больно, да? — озабоченно переспросил Иоаким, с почтением разглядывая ее загипсованную руку. — Тогда иди полежи, а я ничего, сам разденусь.

— Мне уже лучше, — заверила Рут. — Если я расстегну кнопки, молнию и помогу с завязками, ты доделаешь остальное?

— Конечно. Мама просила передать, что она не успела зайти со мной, — сказал Иоаким, — у нее машина не завелась, и она торопилась на метро.

Рут лепетала что-то утешительное, а сама перебирала в голове собственные проблемы.

Последний приступ был меньше недели назад, похоже, они учащаются. А если бы Рут была в игровой комнате? А если бы она держала на руках ребенка? Нет, рисковать нельзя, она просто не имеет права…

— Угораздило же повредить руку, — посочувствовала мама Ким, которая стояла в передней и заматывала шаль, собираясь уходить. — И, конечно, правую! Почему всегда достается правой?!

— Если ты не левша, — улыбнулась Рут, — тогда, естественно, левой…

Что же делать? Уйти домой, как только появится Венке? Сесть на больничный? Но ведь это снова замены! Бедная Венке… Едва они наладили дела в группе…

Но… но…

До конца дня Рут все-таки доработала. Администрации она сообщила, что чувствует себя плохо, у нее кружится голова, видимо, накатывается грипп.

— Хорошо, что у нас многие дети тоже болеют, — вздохнула Венке, — глядишь, как-нибудь справлюсь. А вид у тебя действительно скверный, Рут. Попробуй дома выпить горячего молока с чесноком!

— Ты уж посоветуешь! — состроила гримасу Рут.

— Да нет, правда, очень помогает. А ко вкусу ты притерпишься. Потом надо залечь в постель, пропотеть и выспаться, и все как рукой снимет.

— Не знаю, как быть, — печально проговорила Рут.

— Ну перестань, — сказала Венке, — каждый человек имеет право поболеть, а там и до меня очередь дойдет.

Как же поступить? Нет, рисковать нельзя…

На другой день она сходила к врачу с жалобами на бессонницу, усталость, страхи и получила освобождение от работы на две недели, хотя и с трудом: Рут показалось, что врачиха — молодая, очень милая и явно неглупая — отнеслась к ней с некоторым недоверием. Рут и сама знала, что ее ничего не стоит вывести на чистую воду: когда она врала, то всегда краснела, покрывалась испариной, путалась в словах и слишком тараторила.

Две недели. Пройдет ли ее «болезнь» за две недели? И как узнать, прошла она или нет? Как можно теперь быть в чем-либо уверенной?..

Рут понимала, что без Карианны ей пришлось бы в этот период совсем туго.

Хуже всего бывало, по утрам: Карианна рано уходила на работу и возвращалась в лучшем случае к четырем, а Рут забиралась в кресло и, сжавшись в комочек, сидела там в испуганном ожидании. Она пробовала читать, пыталась слушать музыку, но в голове у нее был такой сумбур, что справиться с ним или спастись от него не было никакой возможности.

Выйти из дома Рут боялась: вдруг она исчезнет посреди улицы, в толпе? Или в магазине, когда будет разговаривать с продавцом? Или в трамвае? Ей виделись сенсационные развороты газет, люди в белых халатах с медикаментами и электронным оборудованием, исследования, анализы, эксперименты… Не дай Господь…

Хоть бы уж она и вправду сошла с ума! Тогда можно было бы проситься в больницу, умолять о помощи. В своем теперешнем положении Рут страшилась мысли о врачах, о больнице, о том, что все обнаружится…

Рассчитывать на помощь не приходилось, поскольку ее перемещения были невероятны, противоречили законам природы, были за гранью познания, за гранью реальности.