Исаак Башевис-Зингер - Поместье. Книга I

Когда ребе слег, Йойхенен стал заниматься не в синагоге, а наверху, у себя в комнате. Слишком много хасиды вокруг него крутились, делали намеки, реб Шимен бросал злые взгляды. Мать смотрела на Йойхенена с жалостью, у нее был такой вид, будто она готова в любую секунду сплюнуть от дурного глаза. До Йойхенена дошли слухи, что его хотят сделать ребе, но он твердо решил, что этого не будет. Во-первых, кто он такой, чтобы унаследовать место деда? Его одолевают греховные мысли, вожделение, гнев, гордыня, уныние. Во-вторых, будь он даже достоин, он не может перейти дорогу дяде, реб Шимену, который много лет верно служил своему отцу. Для реб Шимена это будет как плевок в лицо. Нет, Боже упаси. Йойхенен помнил, что говорит Гемора: лучше сгореть в печи для обжига извести, чем унизить человека. Все вместе и болезнь деда, и досада реб Шимена, и перешептывания за спиной заставило Йойхенена бесповоротно принять решение. Еще недавно все было хорошо: он прилежно учился, горячо молился и был совершенно чужд гордыни — источника всех грехов. И ясно ощущал, что идет правильной дорогой. Теперь же он начал скатываться вниз. На молитве в голову лезут всякие глупости. Читает Талмуд и не понимает, о чем говорят мудрецы. Стал реже ходить в микву. Даже при чтении «Шмойне эсре» злое начало берет в нем верх. Йойхенен хватает себя за пейсы и дергает изо всех сил, подкладывает в сапоги горошины для самоистязания. Талмуд он теперь изучает не сидя, а стоя. Разобрав страницу, читает псалмы. Отворачивается от окна, чтобы не смотреть на солнце, на сад, на птиц, чирикающих среди ветвей. Вот они, птицы, выполняют Божью волю. Они не стремятся к власти. Все, что им нужно, это горстка корма да капля воды, чтобы петь Всевышнему хвалу от рассвета до заката. А он, Йойхенен, хочет подняться над своими братьями, стать ребе. Кто знает, может, он вообще выполняет заповеди лишь для того, чтобы возвыситься над другими? Сердце наполнено честолюбием, тело — вожделением. «Хорошо деду, — думает Йойхенен. — Скоро предстанет перед Господом. Он и сейчас больше на том свете, чем на этом, его душа накрепко связана с будущим миром». Йойхенен раскачивается над книгой. Спаси меня, Отец Небесный, помоги, плохо мне! Он подходит к шкафу и вынимает с полки книгу, написанную дедом. Открывает на середине и вглядывается в страницу.

«Знай же, что есть еще одна разновидность уныния — уныние того, кто внушил себе, что обязан подняться на высшую ступень, но, наткнувшись на какое-либо препятствие, упал, как сказано про Аарона: „Посмотрел и опечалился“. Он взглянул и увидел, сколь долог путь и сколь мал человек, и испугался, из-за чего и утратил веру. Ведь корень безверия — страх. Не трепет перед Всевышним, но страх раба, который желает избавиться от господина. Об этом сказали мудрецы: „Не тебе завершить работу, но и не волен ты освободиться от нее“ [114] Талмуд, «Пиркей овес», 2: 16. . Служи Всевышнему, но без страха в сердце. И ребе Бинем не раз повторял для простых людей: „Нельзя переусердствовать даже в служении Господу…“».

Йойхенен смахнул слезу. Дед заговорил с ним через книгу именно сейчас, когда ему так нужен совет! Йойхенен больше не будет заботиться о том, чтобы стать лучше других, он будет простым человеком. Грешные мысли? Пусть приходят, пусть вертятся в голове, он не будет к ним прислушиваться, будет делать свое дело: учить Тору и молиться…

В комнату вошла Ципеле. Йойхенен поднял глаза. Женщина, но ведь она его жена и мать его ребенка, к тому же сейчас у нее чистые дни. Она стояла на пороге, в чепце, шелковой шали, наброшенной на плечи, и длинном, свободном платье. Йойхенен потеребил бородку.

— Что?

— Йойхенен, отец приезжает.

— Тесть? Что ж…

— Письмо пришло.

— Хорошо.

— А я тебе грушу принесла.

Только теперь Йойхенен прямо посмотрел на жену. Она была почти ребенком, когда они поженились, но теперь, не сглазить бы, выросла, повзрослела. Мама, дай ей Бог здоровья, говорила, что Ципеле — красавица. Она улыбается ему. У нее большие черные глаза, верхняя губка слегка вздернута. На лице — скромность и смущение. В одной руке тарелка с грушей, в другой нож. «Откуда в ней столько покоя? — с удивлением подумал Йойхенен. — Ведь она, кажется, ничего для этого не делает. Наверно, у нее очень слабое злое начало. Или, может, в ее теле душа праведника, который спустился сюда, чтобы завершить какую-нибудь мелочь, которую не успел закончить в прошлой жизни…» Йойхенен вспомнил о груше.

— Спасибо, но я не голоден. Я же недавно поел.

— Ты плохо выглядишь. И свекровь так говорит.

— Плохо? Какой есть, таким и выгляжу.

— Да нет, я не про то. Ты худой очень. — Ципеле негромко засмеялась.

— А зачем быть толстым? Знаешь, как сказано? Кто умножает тело, умножает червей…

— Какие черви, ты же еще молодой.

— Кто знает, кому сколько отмерено. Поставь сюда.

— Куда?

— Вот здесь, на стол. Еще руки надо помыть. Попозже съем.

Ципеле подошла ближе. Платье было такое свободное, что движений ее тела было не разглядеть, казалось, она плывет. Они прожили вместе полтора года, но Йойхенен не переставал ей удивляться. Какая она молоденькая! Другие невестки ссорятся друг с другом, а она, Ципеле, живет со всеми в ладу. И оберегает его, Йойхенена, заботится о нем, радует его, ночью в спальне держится так скромно и сон у нее тихий, спокойный. Если он к ней обращается, отвечает в тут же секунду. Он пересказывает ей слова Торы, рассказывает о праведниках, а она внимательно, терпеливо слушает. Такое счастье выпало ему с женой.

— Йойхенен, я спросить тебя хочу…

— Спроси.

— Говорят, когда твой дед… не могу произнести… ты станешь ребе.

Йойхенен побледнел.

— Нет, Ципеле.

— Почему? Ты не хочешь?

— Я недостоин.

С минуту оба молчали, потом Йойхенен спросил:

— А ты хочешь быть женой ребе?

Ципеле улыбнулась.

— На что мне это?

Йойхенен рассмеялся.

— И чего же тогда ты хочешь?

— Да ничего.

— Глупости это все. Надо только служить Всевышнему. Тебя что-то заботит? — Ципеле не ответила. — Все эти высокие должности гроша ломаного не стоят. Незачем к ним стремиться.

— Когда ты грушу съешь?

— Попозже.

— Ладно…

Ципеле направилась к двери, Йойхенен посмотрел ей вслед. Маленькая девочка в чепце и платье. И уже мать. Ей все хорошо: да или нет, так или эдак. И правильно. Какая разница?.. Йойхенен задумался. Да, в ней душа праведника, которому понадобилось что-то исправить в этом мире. Поэтому его душа вошла в непорочное тело. Над такими дьявол не имеет власти. Вдруг Йойхенен понял, как он любит свою Ципеле, Ципойру. Хоть она и живет на земле, ее душа пребывает в горнем мире. А он, Йойхенен, этого не удостоился. Он должен бороться с нечистыми оболочками, иначе они разорвут его на части. «А я ее даже не поблагодарил как следует, — подумал он с сожалением. — Надо бы купить ей что-нибудь». А пока что он возьмет у мамы пирожное и угостит Ципеле после молитвы, когда она подаст ему ужин.