Исаак Башевис-Зингер - Поместье. Книга I

— Найдется и время, и терпение. В конце концов, мы не совсем чужие друг другу. Погодите секунду, вызову горничную. Вы не представляете, граф, сколько мороки с этой прислугой. После освобождения чернь совсем распоясалась. Хотят денег, но совершенно не желают работать. Вечно из-за них неприятности: в поместье, в лесу, в доме. Я звоню, а они прикидываются глухими. Пусть граф меня простит, но они заметают грязь под ковер. Вот она, явилась. Ты что, заснула?

Клара приказала подать пирожные, ликер и водку для себя и для графа, а заодно отчитала девушку за грязный фартук и растрепанные волосы. Та покраснела, словно ей плеснули в лицо борщом, отчего ее голубые глаза и русые волосы стали еще светлее. Люциан начал свой рассказ. Он мямлил, запинался и путал слова, его губы дрожали. Клара смотрела на него то с грустью, то с любопытством, то со скрытой насмешкой. Он — граф, образованный человек, герой восстания, только что вернулся из Парижа; он употребляет иностранные слова и выражения, которых Клара не знает. И при этом он рассуждает, как ребенок или даже как глупый мужик. Он скрывался от русских, работал на мебельной фабрике, жил с какой-то бабой и клялся в верности ее маленькой дочке. Потом сбил с пути Мирьям-Либу и увез ее в Париж, вернулся в Польшу, нашел девочку и повел ее в грязную гостиницу. Клара ничего не понимала. Неужели так бывает? Сколько же ему лет? Уже за тридцать. Она расспросила, как он поссорился с Валленбергом, и Люциан рассказал, что его оскорбил. Казалось, он гордился этим. Люциан намекнул, что ничуть не сожалеет о своих выходках. Клара еле сдерживалась, чтобы не расхохотаться, у нее даже слезы выступили на глазах. Этот человек ни к чему не стремится, ничего не планирует, просто плывет по течению. Он готов на все: убить, стать евреем, потерять титул, сдохнуть в канаве под забором. Но при этом он вхож в высшее общество. В Париже он бывал в гостях у Чарторыйских. Конечно, Клара понимала, что Люциан соврет — недорого возьмет, но она видела, когда он говорит правду, а когда лжет. Главное для него, похоже, выставить себя пламенным патриотом, мучеником и борцом за польскую независимость. Клара перестала слушать его болтовню и начала размышлять о своем. Можно ли его как-нибудь использовать? Она была бы не прочь сблизиться с Валленбергами. Возможно, такой Люциан будет ей полезен. Ей стало скучно, она зевнула.

— Мой милый граф! Могу сказать одно: вы всего лишь капризный ребенок. Не могу судить вас строго за ваши прегрешения. Все можно исправить, причем гораздо легче, чем вы себе представляете.

— Но как?

— Э, нет ничего проще. Насколько я понимаю, дело еще не передано следователю. Комиссар может выбросить бумаги, если его хорошенько попросить. А если даже передано, то и со следователем можно договориться. Я так и так собиралась в Варшаву. У меня там тетка, отец тоже сейчас там находится. Хочу платье себе заказать, заодно встречусь со своим адвокатом. Поедете со мной.

— Когда? Вы мой ангел-хранитель!

— Да, иногда бываю и ангелом. А вы впредь не связывайтесь с малолетними служанками. Это ниже вашего достоинства!..

— Мадам, позвольте поцеловать вашу руку!

— Ну-ну…

Клара улыбнулась, протянула руку для поцелуя, и вдруг тошнота резко подступила к горлу. Клара сама не поняла, отчего ей стало дурно. То ли это беременность, то ли рассказ Люциана вызвал такое отвращение. Она вздрогнула: перед глазами внезапно возникло странное видение. Посреди комнаты, в двух шагах перед собой, она увидела собственное лицо, словно отраженное в зеркале или в воде. Через секунду видение исчезло, но Клара еще долго смотрела в одну точку. Ей стало жутко. Может, она сходит с ума? Или увидела беса? Калман загодя накупил оберегов, которые защищают роженицу от нечистой силы… Люциан слегка отодвинулся.

— Мадам, что с вами?

Клара помотала головой.

— Ничего, мой милый граф. Боюсь, как бы мне не умереть…

Йойхенен изучал «Эц хаим» [130] «Эц хаим» («Древо жизни») — книга, написанная в 1573 г. рабби Хаимом Виталем, в которой он изложил взгляды своего учителя Ари. . На столе лежали и другие каббалистические сочинения: «Мишнас хсидим», «Шефа тал», «Шаарей ойреях». Пейсах прошел, стояли теплые, солнечные дни. В саду цвели деревья, в окно проникал аромат сирени. Йойхенен поднял белую занавеску. Пчелы кружились над цветами, собирали нектар, из которого они потом сделают мед. Над землей голубело ясное небо.

Йойхенен вставал засветло. В пять утра он окунался в холодную микву. Сегодня он уже немало сделал: сначала изучал Пятикнижие, потом Мишну и Гемору, Рамбама, «Хойвес галевовес» [131] «Хойвес галевовес» («Обязанности сердца») — сочинение, посвященное этическим вопросам иудаизма, написано в XI в. раввином Бахье ибн Пкуда. . Он решил, что до молитвы будет заниматься каббалой, но это решение далось ему нелегко. Йойхенен знал, что до тридцати лет нельзя прикасаться к тайнам Торы. Прежде надо основательно изучить Талмуд, а кто может про себя сказать, что знает Талмуд достаточно? Великие знания несут в себе опасность, из четырех мудрецов, вошедших в Пардес [132] «Пардес» (буквально «сад») — четыре уровня понимания и толкования Торы. , только один рабби Акива [133] Рабби Акива (около 50-135 г. н. э.) — один из величайших законоучителей и мудрецов Талмуда. вышел оттуда с миром. Как же он, Йойхенен, осмелился на такое? Но уж очень его тянуло к знаниям. Он ведь даже не изучает, он просто смотрит. И потом, существуй такой запрет, как же Ари мог изучать каббалу? Ведь он скончался в тридцать шесть лет. Значит, не все люди равны, есть разные ступени. Главное — это намерение. Йойхенен накручивал на палец пейс, теребил русую бородку. Один вопрос не давал ему покоя ни днем, ни ночью, а в каббале на все можно найти ответ. От пожелтевших страниц «Эц хаим» в деревянном переплете веяло покоем и радостью. Всевышний — во всем, нет ничего, что было бы от Него свободно. Чтобы создать миры, Он должен был Себя ограничить, освободить для них место. Для Бесконечного все едино: сила и наслаждение, жалость и закон… Для нечистой оболочки нет опоры, но оболочка появляется, как только начинается ограничение…

— Господи, прости меня, смилуйся надо мной!

Йойхенен молился о том, чтобы ему не споткнуться, не сойти с ума, как Бен-Азай [134] Один из четырех мудрецов, вошедших в Пардес. . Опасность очень велика, если свет слишком ярок, сосуд может лопнуть. Разве Йойхенен достоин, чтобы ему открылись такие тайны? Надо поститься, поститься. Он должен очиститься, попозже он опять пойдет в микву и окунется двадцать шесть раз. Он недостаточно жертвует, надо отдавать все. Пока кто-то из евреев бедствует, Йойхенен не может оставлять себе ни гроша. Он выдвинул ящик стола. Кажется, там оставалась монетка. Она будто говорит: «Смотри, Отец небесный, бедняк мог бы с моей помощью утолить голод, но из-за этого злодея от меня нет никакой пользы…» Йойхенену стало страшно. Он изучает каббалу и держит при себе деньги, чужие деньги. Конечно, чужие, ведь он не зарабатывает их, а получает от тестя. Он, Йойхенен, — вор!..