Ирвин Уэлш - На игле

Эпитафия, которой Бегби удостоил Джулию, была следующей:

— Блядь, жаль, что ласты кинула, а то бы я показал ей, что у Бегби в штанах.

Я с трудом поборол в себе желание сказать, что я с удовольствием показал бы Бегби небо в крапинку. Но я сдержал свой гнев — все равно это не кончилось бы ничем хорошим, может даже — разбитой губой. Я просто встал и спустился на первый этаж за очередной порцией бухла.

Гопники, которых я заметил сверху, столпились у стойки и задирали друг друга и весь народ в пабе. Получить свою кружку было почти невозможно. В сплошной мешанине татуировок и боевых рубцов с трудом можно было различить какого-то мудака, авторитетно орущего перепуганному бармену:

— ДВОЙНУЮ ВОДЯРУ С КОЛОЙ! ТЫ, ПИДОР, Я ЯСНО СКАЗАЛ, ДВОЙНУЮ, БЛЯДЬ, ВОДЯРУ С КОКА, БЛЯДЬ, КОЛОЙ!

Стараясь не встречаться взглядом, с этим козлом, я уставился на полку с бутылками виски, но мои глаза, казалось, жили какой-то своей жизнью — они непроизвольно тянулись именно к этому хмырю. Мое лицо налилось кровью и задергалось, словно в ожидании удара бутылкой по голове. Я чувствовал, что нахожусь в опасном соседстве от законченных отморозков, от настоящей первостатейной шпаны.

Я отнёс выпивку наверх — сначала бокалы для девушек, затем пинтовые кружки для мужчин.

Тут-то всё и началось.

Я всего-то навсего поставил пинту «Экспорта» перед Бегби. Он сделал глоток, а затем непринужденным взмахом руки швырнул стакан из-под предыдущей пинты через плечо назад. Это была толстая такая, массивная кружка с ручкой; краем глаза я увидел, как она, медленно вращаясь в воздухе, падала с галереи на первый этаж. Я посмотрел на Бегби — тот улыбался. Хейзел и Джун растерянно смотрели на меня и видели, как мое лицо все больше и больше мрачнеет от недобрых предчувствий.

Кружка рухнула прямиком на голову одному из гопников у стойки, раскроив ему череп и повалив его на пол. Приятели жертвы сразу же приняли боевые стойки, а один из них врезал изо всей силы ни в чём не повинному мудиле, сидевшему за столом напротив. Другой заехал ещё одному бедолаге, нёсшему поднос с бухлом.

Бегби вскочил на ноги, скатился по лестнице и сразу же оказался в самом центре драки.

— ЭТОМУ ПАРНЮ В ГОЛОВУ КРУЖКОЙ ПОПАЛИ! — затявкал он. — НИ ОДНА ПИЗДА НЕ УЙДЁТ ОТСЮДА, ПОКА Я НЕ НАЙДУ, КТО ЭТО СДЕЛАЛ!

Он отдавал команды растерянным парочкам, выкрикивал распоряжения персоналу паба. Надо сказать, гопнику, который орал на бармена, это пришлось по душе.

— Молодец, приятель! Так им и надо! Налейте ему двойную водку с колой!

Я не слышал, что ответил Бегби, но Двойной Водке это, очевидно, понравилось. Затем Бегби крикнул бармену:

— ТЫ! ПОЗВОНИ ЁБАНЫМ МУСОРАМ!

— НЕТ! НЕ НАДО МУСОРАМ! — заорал один из татуированных отморозков.

Видно, на этих ублюдков в полиции уже завели послужной список не в один метр длиной. Бедный мудозвон за стойкой не знал, кого ему слушать, и был готов наложить от страха в штаны.

Бегби, стоя посреди зала, озирался по сторонам. Его взгляд обследовал стойку и затем переметнулся на галерею.

— КТО ЧТО-НИБУДЬ ВИДЕЛ? ВЫ, КОЗЛЫ, ЧТО-НИБУДЬ ВИДЕЛИ? — крикнул он группе парней, по виду которых сразу было видно, что они ходили в хорошую школу где-нибудь в Мюррейфилде. Те сразу же обосрались от страха.

— Нет… — дрожащим голосом промямлил один парень.

Я спустился вниз, сказав Хейзел и Джун, чтобы те оставались на балконе. Бегби, словно какой-то детектив-отморозок из романа Агаты Кристи, подвергал всех говнюков в зале перекрестному допросу. Было видно невооруженным глазом, что он разошелся не на шутку. Я опустился на колени, приложил вонючую тряпку, которой протирали стаканы, к разбитой голове раненого гопника и попытался остановить кровь. На все мои усилия этот гондон только что-то неразборчиво рычал, так что трудно было понять, то ли он выражает мне признательность, то ли собирается оторвать мне яйца, но я все равно продолжал оказывать ему первую помощь.

Один жирный козёл из группы отморозков подошел к другим парням — тем, что находились у стойки, и врезал одному из них головой. Тут всё началось по-новой. Телки визжали, парни изрыгали угрозы, толкали друг друга и били. Повсюду слышался звон стекла.

Отпихнув какого-то парня в окровавленной белой рубашке, я кинулся вверх по лестнице обратно к Хейзел и Джун. Какой-то мудак врезал мне по скуле. Я вовремя увидел его краем глаза и уклонился в сторону, так что удар пришелся вскользь. Я поворачиваюсь и слышу, как это чмо говорит мне:

— Ну валяй! Давай ответь!

— Пошёл в жопу, козёл, — говорю я и качаю головой.

Тогда этот пидор уже заносит руку, чтобы ударить меня, но его приятель хватает его, за что ему большое спасибо, потому что я не успел бы прикрыться. Говнюк в хорошей форме, и видно, что он может вложить в удар весь свой вес.

— Что ты, бля, к парню пристал, Малки? Он-то тут при чём?

Не дожидаясь конца разговора, я мудро сваливаю. Затем, взяв Хейзел и Джун, спускаюсь снова по лестнице. Малки, который напал на меня, теперь занят тем, что размазывает по стенке какого-то другого парня. В середине побоища образовался проход, я устремляюсь в него, волоча на буксире Хейзел и Джун к выходу из паба.

— Осторожно, ребята, здесь девчонки, — бросаю я двум парням, уже вставшим в стойку.

Один из них ныряет, устремляясь на противника, и нам удается проскользнуть. У выхода из бара в пешеходной зоне Роуз-стрит Бегби и один из гопников, тот самый, который всё время требовал двойную водку, пинают башмаками какого-то беднягу, лежащего на тротуаре.

— ФРА-А-АНК! — издаёт Джук вопль, от которого в жилах сворачивается кровь.

Хейзел хватает меня за руку и тащит прочь.

— ФРАНКО! ДАВАЙ! — кричу я, хватая его за руку. Он останавливается и созерцает плоды трудов своих, но отталкивает мою руку. Затем поворачивается ко мне, и на какое-то мгновение кажется, что сейчас он мне врежет. Такое впечатление, словно он меня или не видит, или не узнаёт.

Затем он говорит:

— Рента! Ни одна пизда не смеет становиться на пути у наших парней. Мы им это втолкуем, Рента. Мы им, бля, это втолкуем.

— Привет, приятель, — говорит Двойная Водка, сообщник Франко.

Франко в ответ улыбается ему и пинает в яйца. Я морщусь.

— Я тебя научу, как с людьми здороваться, — усмехается он и бьёт Двойную Водку по лицу, сбивая того с ног. Белый зуб вылетает, словно пуля, у парня изо рта и падает в нескольких футах от нас на плитку пешеходной зоны.

— Франк, что ты делаешь! — верещит Джун.

Мы хватаем мудака и волочем его за собой. Там, где мы только что были, уже воют полицейские сирены.

— Этот гондон, этот гнойный пидор и его дружки — это они подкололи моего брата! — вопит он в негодовании.

На лице у Джун появляется печальное выражение.