Микаэла Джойя - Силиконовая любовь

— О, если бы ты знал, какие у меня желания! — кокетливо произнесла Джоанна в надежде заинтриговать Марка. На самом деле самым большим ее желанием было продлить те эмоции, которые она испытала, дотронувшись до его руки.

Марк поднялся, взял книгу, оставленную на диване, и сказал:

— Это моя самая любимая книга. Она заставила меня о многом задуматься.

— О чем она? — спросила Джоанна, с любопытством перелистывая глянцевые страницы.

Марк присел у ног Джоанны, обнял ее колени и стал их нежно целовать. Продолжая поглаживать ноги Джоанны, он ответил:

— Это «Код души» Джеймса Хилмана. Писатель высказывает интересную мысль о том, что существует нечто, не подвластное нашему пониманию, толкающее человека на необъяснимые с точки зрения логики поступки. Он называет эту субстанцию демоном. Согласно его теории, каждый из нас получил своего демона еще до рождения.

Марк вернулся на свое место и, допив шампанское, добавил:

— В жизни мы часто делаем что-то, не зная и не понимая, зачем мы это делаем.

Джоанна слушала с неподдельным вниманием, хотя и не совсем понимала странную теорию Хилмана. Она не нашлась что сказать и решила перевести разговор в реальную плоскость:

— Вода, наверное, давно кипит. Оставлю тебя ненадолго, пойду на кухню готовить спагетти.

Ели молча, обмениваясь взглядами. Казалось, что они поглощали не спагетти, а тела друг друга. Марк наполнил бокалы оставшимся шампанским. Легкая истома разлилась по всему телу Джоанны, позабылись неприятные волнения вчерашнего дня. Ей было хорошо в компании этого молодого мужчины: давно она не ощущала себя такой желанной и сексуальной. Марк это почувствовал.

Он увлек ее к дивану и, как только они присели, начал целовать, сначала едва касаясь губами, тихо и нежно. Постепенно поцелуи становились более глубокими, громкими и страстными. Джоанна не успела опомниться, как ее юбка оказалась на полу, а горячие губы Марка скользили все выше и выше по ее ноге, оставляя мокрый след. Возбуждение нарастало. Вдруг Марк остановился. Пытаясь совладать с собой, он достал из кармана пакетик.

— Что это? — спросила Джоанна.

— Это гашиш. Я вижу, ты немного скована. Давай покурим. Вот увидишь, ты испытаешь неземное блаженство.

Джоанна согласилась. После первой затяжки она ничего необычного не ощутила. После второй — волна чувственности окатила ее, она почувствовала непреодолимое сексуальное желание, ее женское начало жадно потребовало проникновения. Джоанна сорвала с Марка рубашку, прильнула губами к его груди, скользнула рукой вниз, туда, где твердая мужская плоть жаждала ее поцелуя. Охваченные страстными ласками, они не заметили тихого присутствия третьего человека. Это был Николя. Он наблюдал за сценой любви с отвращением на лице.

Первой его заметила Джоанна. Подавляя приступы паники, она сумела произнести:

— Я не заметила, что ты здесь.

— Какая ты мразь! Бабушка была права. Ты шлюха, которая трахается со стариками и пацанами.

Джоанна отвесила сыну пощечину такой силы, на которую способна только глубоко оскорбленная женщина. Николя убежал в свою комнату, хлопнув дверью. Закрывшись на ключ, он плюхнулся на кровать и зарыдал.

Джоанна с каменным лицом обернулась к Марку. Он стоял одетый, спокойный, в глазах — немой вопрос. Без слов он понял, что должен немедленно уйти. Не дожидаясь никаких объяснений и извинений, поцеловал Джоанну и исчез. Душевное состояние бедной женщины требовало сейчас только одного — как можно скорее объясниться с сыном.

Закрыв за Марком дверь, она ринулась к Николя. Некоторое время стояла у двери его комнаты, не осмеливаясь постучать. Прислушавшись к вздохам и стонам, доносившимся из комнаты, она поняла, что сын смотрит порнографический фильм. Джоанна отошла от двери. Села за стол. Закрыв лицо руками, сидела и думала, почему она должна платить такую дорогую цену за одно мгновение наслаждения. Объяснение этому было слишком очевидно: Николя испытывал к ней особую ревность, особую любовь, не имевшую ничего общего с сыновними чувствами. Она ясно увидела себя на месте сына, когда, будучи молодой девушкой, испытывала подобные чувства к своему отцу. Все повторяется. Она должна положить этому конец. Но как?! В таком измученном состоянии ей было сложно размышлять над этим. Выпив стакан виски, она побрела к себе в комнату, укрылась с головой одеялом и уснула.

В комнату вошел Амет, поставил поднос с завтраком на тумбочку у кровати Джоанны:

— Мадам, просыпайтесь. Уже одиннадцать часов. Массажистка ждет внизу.

Джоанна с трудом открыла глаза. Сразу же вернулись переживания вчерашнего вечера. Хотелось плакать.

— Где Николя?

— Он ушел очень рано. В руках у него была большая сумка. На мои расспросы он ничего не ответил.

Джоанна, вскочив с постели, побежала в комнату сына. Она оказалась пустой. На полу у стола лежало несколько скомканных листов бумаги. Женщина развернула один, другой… Все они содержали обрывки нескладных фраз: видимо, Николя пытался что-то ей написать, но так и не смог. Расстроенная, она сидела на полу и прижимала к груди несостоявшиеся письма сына. Эта печальная картина очень обеспокоила Амета, он засуетился в поисках успокоительного.

Как гром среди ясного неба раздался звонок в дверь. Джоанна бросилась вниз в надежде, что это был сын.

Но перед ней стоял посыльный и держал в руках роскошный букет роз. Наверняка Президент хотел таким образом загладить свою вину. Джоанна раскрыла открытку.

«Я тебя обожаю. Марк»

Николя долго стоял перед офисом Президента, испытывая противоречивые чувства, среди которых доминировало сомнение. Посмотрел на часы: было уже 8.30. Решительно шагнул в сторону входной двери, назад дороги не было.

— Я Николя д’Орлеак. Вы не могли бы доложить Президенту, что мне нужно срочно с ним поговорить, — обратился он к секретарю. Девушка набрала номер, прошептала неразборчивые слова в трубку и с формальной улыбкой на лице предложила Николя подняться на восьмой этаж. У лифта молодого человека ожидал охранник. Он проводил посетителя в приемную Президента.

— Я доложу о вас Даниэлле. Присаживайтесь. Хотите что-нибудь выпить?

Николя отказался. Охранник ушел, а молодой человек подошел к окну: покрытое тучами небо грозило разразиться дождем. Эта серая картина за окном была зеркальным отражением его настроения. Пять, десять, пятнадцать минут… Вошла Даниэлла. Она знала Николя с самого раннего детства, поэтому, несмотря на формальность обстановки, не смогла удержаться и обняла его.