Ольга Хмелева - Катькина дача, или Есть ли на свете лишний человек

-- На, брат, стреляй, -- ответил Архип, радуясь, что мальчуган смотрит не на его безобразное лицо, а на самострел. -- А как ты меня здесь нашёл?

-- Да я давно тут стою. Только ты занявшись был, и не слышал. Вижу, что ты сперва что-то стругал, и так это у тебя ладно выходило. А потом гляжу, что ты играть и смеяться стал... Я и насмелился попросить.

-- Нет, а в лес-то как ты попал?

-- Да вот с Катькой. Ребята на берегу, на солнцепёке играют, а мне мамка не велит... Говорит: Катьку солнцем убить может, да и овода там... Я и пошел в лес. Тут тень...

Мальчишка держал самострел в одной руке, а Катьку в другой и качался из стороны в сторону, чтобы не уронить её. Той это не понравилось, и она начала кукситься.

-- Ну, ты, медвежонок! -- досадливо крикнул на неё брат и стал оглядываться, куда бы посадить её на землю.

-- Что? Замучила она тебя? -- спросил Архип.

-- Как не замучила! День-то деньской намаешься! Даже руки заломит и спина заболит!.. Ну, а ведь бросать-то тоже нельзя... У нас в деревне свиней много... В прошлом году у Семененков вот такую же девчонку, как Катька, заели, её сестрёнка старшая одну оставила... А то вот у соседа мальчишка в квашню с тестом ввалился, да там и утоп... Бывали, что и в реку заползали... Ну, родителям-то самим некогда -- вот они с нас и требуют... Да мне-то ещё сполгоря, я большой, и Катька не очень толстая, а вот Дунька рыжая, сама как курица, а братишка-то у ней вдвое против Катьки! Так она даже окривела -- одно плечо ниже другого, и ноги неровные... Ишь, орёт, дура! Молчи! -- крикнул он на сестру, которой не хотелось сидеть на земле. -- А не то, ори, сколько хочешь!.. Ну, тебя! Как стрелять-то, дяденька?

Архип наладил ему самострел, а сам, словно не замечая Катьки, лёг поодаль от неё на землю, вынул свои серебряные часы и стал поблёскивать ими на солнце.

Катька перестала кричать и вытаращила глаза. Архип не глядел на неё и всё продолжал вертеть часами. Катька протянула к ним ручонки. Архип взглянул на неё и тихонько придвинулся к ней. Катька тоже двинулась к нему, всё стараясь схватить часы. Так сползлись они совсем вместе, а Архип держал часы так, чтобы Катька, хватая их, должна была опереться ручонкой на его лицо. Катька сначала не хотела, но потом насмелилась, схватилась за его волосы рукой, приподнялась на ножки и взяла часы. Архип тихонько обнял её и ласково глядел, как она силилась запихать часы в рот. Катька кряхтела от удовольствия, слюнявила свою добычу и не замечала ласки страшного чужого человека.

Мальчишка всё стрелял, то вверх, то поперёк реки, то в ствол соседнего дерева. Глазёнки у него так и блестели.

-- Важная штука! Вот кабы ребятам-то показать! Да только далеко -- они отсюда не услышат.

-- А ты сам к ним, коли хочешь, сбегай, -- сказал Архип.

-- Как же я побегу? А Катька-то?

-- Да мы с ней уж поладили. Ты беги, а мы обедать да мыться будем.

-- Дедушка, родненький, золотой, спасибо! -- визгнул мальчишка и пропал в кустах.

Архип, не отнимая у Катьки часов, достал из ямки крынку с молоком, налил немножко в стаканчик, который всегда носил с собою, чтобы запивать кашель, и поднес к губам девочки. Катька отпила, осталась довольна, закряхтела, глянула в единственный глаз Архипа и засмеялась. И у него самого засветилось лицо такой лаской, какой ещё никогда не бывало в его одиноком сердце.

-- Вишь, грязная какая, да чумазая! Зато к ней и мухи липнут! -- проворчал он, развернул тряпицу, в которую был завёрнут хлеб, сполоснул её в реке и стал осторожно тереть ею закорузлую Катькину рожицу. Катька морщилась, вертелась, но не пищала, однако, когда он вымыл её дочиста, забава эта ей надоела, и она принялась кричать. Архип взял её на руки, стал качать, заставлял часы блестеть на солнце, подносил их ей к уху, что-то говорил, что-то напевал, встряхивал ветвями, отчего они шуршали, и очень занятно было ему смотреть, как Катька затихла, а потом стала даже смеяться. С ней смеялся и он. Катька была сыта, вымыта и устала смотреть на Архипово усердие. Она тихо положила свою головёнку ему на плечо и, слушая, как он не то бормотал, не то пел что-то, тихо заснула. Положить её было не на что, и Архип покорно носил её взад и вперёд.

-- Ребята, гляди, какая важнецкая штука! -- звонко неслось по берегу.

-- Покажь! Кто те дал? -- загалдела вся ребячья стая, и кто выскочил из воды и так, нагишом, силился рассмотреть "штуку", кто бросил игры, и все обступили мальчугана с самострелом.

-- А кривой дед, что у Матрёны-бобылки живёт. Сделал, и мне дал. Сторонись! Стрелять буду!.. Р-р-раз!

-- Важно! Ай да Сенька! А разве ты кривого деда не боишься?

-- А что его бояться? Он сам играет, как маленький, и смеётся. Он добрый! Я попросил, он сейчас и дал! И меня сюда к вам отпустил, а сам Катьку за меня нянчает.

-- Врё-шь!?

-- Ей-Богу!

-- Пойдём, ребята, смотреть, как дед кривой Катьку нянчит. Может, он и нам самострел сделает! В солдаты играть будем! Важно!

Ребятишки бегом посыпали к Архипу и застали его с Катькой на руках. Она спала, а он всё шагал и всё что-то мурлыкал. Сеня подошел к нему уже совсем смело.

-- Она спит? Это хорошо, дедушка! Только на что ты её носишь? Потом её в люльку не уложишь. А вот ребята пришли, хотят тебя просить самострелов им наделать.

-- Дедушка, миленький, сделай! -- затянули ребячьи голоса. -- Мы в солдаты играть будем!

-- И сделать можно, и солдатскому ученью научить вас можно, детушки, да руки-то у меня, вишь, заняты. Девицу-то мою положить некуда... А, впрочем, держи-ка её, Сеня.

Архип бережно передал девочку брату, снял с себя пиджак, разостлал его по земле, положил на него Катьку, прикрыл её жилеткой, и сказал ребятам:

-- Сразу столько самострелов, сколько вас здесь, не сделаешь, братцы, так будем мы друг другу помогать. Пусть каждый делает что может. Все готовые самострелы станем складывать вместе, а потом все вдруг и раздедим, чтобы никому обидно не было. Верно?

-- Верно! Справедливо, дедушка! Да мы не все здесь. Вот Вани Савенкова нет, Дуньки рыжей, Наташи Сизовой... У Вани и Наташи двойни на руках, им с двумя ребятами из дому не выбраться, а у Дуньки брат очень тяжёлый и она окривела...

-- А ты, дедушка, возьмёшь к себе мою Катьку, когда мы в солдаты играть будем? -- спросил Сеня.

-- Возьму, возьму, паренёк, хоть на целый день. Она у тебя такая занятная. Только ты, гляди, с утра ей поесть сюда принеси, да какую-нибудь подстилочку.

-- Хорошо, дедушка, всего принесу, спасибо тебе! А что же нам теперь делать?