Ольга Хмелева - Катькина дача, или Есть ли на свете лишний человек

Проведали об Архиповой затее деревенские матери и прибегали посмотреть на Катькину дачу. Не могли они надивиться, как это старый и больной мужик так наставил несмышлёных ребят, что они у него и не пачкаются, и не ревут, и порядок знают. Заходили к нему в праздники и мужики. Иные дивились, другие хохотали, но в душе все радовались и не могли не уважать человека, который даром полагал и силы, и душу свою на чужих детей. Зато скоро сложилось так, что Архипу нечего уже было задумываться о своем пропитании -- каждая мать считала за удовольствие послать ему с ребёнком кусок послаще, так что были сыты и дети, и он сам, и даже бобылка Матрёна.

Зашел к нему один раз и батюшка, осмотрел и Катькину дачу, и золотую роту, и казацкое ученье, видел, как молодецки колол дрова для варки каши и сам совсем выздоровевший одноглазый атаман, и спросил его:

-- Ну, что? Уразумел теперь, на что твоя болезнь и слабость нужны были? Ведь без них ты бы никогда к этому не пришёл, и до сих пор ублажал бы в портерной пьяных.

-- Уразумел, батюшка! -- ответил Архип, низко кланяясь, и в глазу у него блеснула слеза.

-- Ну, вот то-то же, свет мой! А уразумел, так в том же и ребят наставляй. Вишь, как они тебя слушают. Заботься и о душах их, ведь ты за них Богу ответишь.

Но один раз пришла беда и на Катькину дачу. С утра день стоял хороший и ясный. Казаки разбрелись после ученья кто куда, так что с золотой ротой оставались только Архип да рыжая Дунька, у которой всё ещё болела натружденная нога. Но вдруг после полудня налетела гроза с ливнем. Ветер так и побрасывал люльки из стороны в сторону, дождь лил, как из ведра; перепуганные ползуны, болтаясь в своих люльках, кричали благим матом. Архип совсем потерял голову и, как помешанный, метался от одного к другому, не зная, кого прикрыть, кого утешить. Но гроза пронеслась быстро, ребятишки успокоились и пообсохли на солнце, и всё прошло благополучно.

Однако, Архип на другой же день встал на заре и принялся вырубать в лесу хорошие прямые колья, а когда пришли казаки, он оставил с золотой ротой двух старших, а остальных послал кого таскать колья на дачу, кого рубить в лесу молодой хворост, а сам выбрал хорошее сухое местечко, вымерил четвероугольник, сажени в три по каждой стороне, и набил по этим сторонам кольев аршина по полтора один от другого.

-- Казарму для золотой роты на случай дождя будем строить, да и самим будет где в непогоду укрыться, -- говорил он детям, когда те спрашивали, что он делает.

Начал он строиться в пятницу, а с субботы подговорил человек шесть деревенских парней, чтобы они пришли за хорошее угощение помочь ему в воскресенье. Те согласились и пришли. За ними от нечего делать собрались и другие молодцы и молодые девушки, не отставали от взрослых и дети. Работа на Катькиной даче так и кипела под звуки шуток, хохота и песен, а зелёная казарма так и росла. Парни рубили в лесу свежий хворост, дети и девушки таскали его на место, молодцы постарше заплетали из него толстые стены.

А в избушке бобылки уже с субботы шла возня и стряпня. Видела она, что одной ей не справиться, и зазвала себе на подмогу соседок.

-- И что тебе за охота на чужих ребят тратиться, дедушка? -- говорили они Архипу, когда тот зашёл посмотреть, что у них делается. -- Ведь из последнего бьёшься.

-- У меня своих ребят нету, а без ваших меня тоска теперь загрызёт, -- ответил Архип. -- Одёжи у меня ещё Питерской много, а кормиться -- я и возле ребят сыт. И слава Богу!

Не зашло ещё солнце за лес, как над берегом реки уже стояла зелёная избушка с окнами, с дверью и с острой тростниковой крышей. Двери и окна были прорублены по отвесу, как в настоящей избе, крыша ровненько подстружена.

-- Вон оно, что мир-то значит, словно по колдовству творит! -- радовался Архип. -- Спасибо вам, ребятушки.

-- Да, стены-то да крыша у тебя есть, а насчет дверей-то плохо! Дыряв твой дворец! -- подшутил один парень.

-- А мы с ребятами из соломы таких ковров золотых наплетем да вместо стекольных рам понавешаем, что нас тут никакой сквозняк, никакая непогода не проберёт!

-- Важно, дедушка! У нас много соломы нынче осталось, приходи с ребятами завтра в обед, я попрошу отца, он тебе даст, -- сказал другой парень.

-- Ну, вот оно и ладно! -- подхватил третий. -- А у нас дверь от старого амбара осталась... Пойдём, Иван, на деревню, принесем её сюда да и навесим. Ведь ещё не темно?

-- Пойдём.

-- Да где ребятам хорошие соломенницы связать, -- заговорили девушки. -- Пускай только соломы натаскают, а мы, как будет можно, будем приходить и навяжем.

-- Ну, вот! Ну, вот! С миру по нитке, а моим золотым и приют! Спасибо вам, красавицы! -- радовался Архип.

-- Да ты что ж это, дедушка, и сам с ребятами тут по земле ползать будешь? -- сказал опять кто-то из парней. -- Вали, ребята, на деревню! Принесём ему, у кого есть, досок да сладим стол да лавочки...

Молодёжь шумно повалила в деревню, а девушки принялись убирать остатки тростника и хвороста и подметать и в зелёной избе, и вокруг неё.

"Вот он народ-то какой! -- думал Архип, помогая им и весело с ними пошучивая. -- Только покажи ему, где он доброе дело сделать может, он..."

Одноглазому бобылю хотелось заплакать и поклониться этому народу в ноги, да стыдно девушек было -- засмеют, проказницы.

Да и сам Архип был такой же, как этот народ. Когда завелась у его золотой роты летняя изба, он стал часто задумываться и, видимо, надумал что-то, но до поры до времени молчал. Один раз ребятишки застали, что он копал неподалёку от избы большую яму.

-- Это ты что же, дедушка, делаешь?

-- Погреб будет. Вишь, молоко ребячье киснет, а у них от того животы болят, не поспеваешь убирать за ними, да обмывать их. Надоели! Придётся этих золотых вам назад отдать.

-- Дедушка, родненький, не надо! Нянчай ты их, как прежде. Мы тебе погреб строить поможем.

-- Ну, помогай.

Мигом явились из деревни лопаты, и ребятишки вместе со своим атаманом дня три рылись в земле, как кроты, и выкопали большую четвероугольную яму, а над ней Архип вывел крутую широкую крышу из жердей, хворосту и тростника. Дверь он сколотил сам.

В другой раз он удивил всех тем, что нанял подводу и уехал вёрст за сорок в город. В эти дни и дети, и матери деревенские поняли, как нужен и дорог был им этот одноглазый, рябой и страшный человек, от которого они прежде чуть не чурались.

Вернулся Архип из города чуть не с целым возом деревянных кадок, железных противней, каких-то толстых иголок, тоненьких бечёвок, больших деревянных ложек и всякого такого скарба.