Вержилио Ферейра - Избранное [Явление. Краткая радость. Знамение — знак. Рассказы]
- Название:Избранное [Явление. Краткая радость. Знамение — знак. Рассказы]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Радуга
- Год:1986
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Вержилио Ферейра - Избранное [Явление. Краткая радость. Знамение — знак. Рассказы] краткое содержание
Избранное [Явление. Краткая радость. Знамение — знак. Рассказы] - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Нам есть чем гордиться, — говаривал мне Артур. — Мы победили и возвысились под сенью нашего Обожаемого Хозяина, Друга и Отца, Великого и Единственного Филипе. Слава Филипе, слава во веки веков!
Да, отныне и навечно! Теперь мы и вправду могли передохнуть. Мы оградили Филипе от немногих злопыхателей, от аморфной массы равнодушных, даже от некоторых чересчур ретивых друзей — буде таковые находились. Но, упоенные собственными свершениями, с усмешкой бросая вызов будущему, каким бы оно нам ни рисовалось, мы забывали, что, несмотря на все наши усилия, Филипе, увы, не был защищен от всего на свете. И вот семь лет три месяца и двадцать пять дней спустя после прихода к власти Филипе Единственный скончался от расстройства кишечника. Охваченные ужасом, мы молча, растерянно переглядывались, коня в душе смутное раздражение друг против друга, словно в итоге мы сами себя обманули. Я лично был до глубины души возмущен коварством судьбы, которая, на мой взгляд, обещала Филипе бессмертие и вдруг так предала, выдумав какое-то там жалкое расстройство кишок. Но более всего угнетало меня внезапное беспросветное одиночество, и еще, пожалуй, тоскливое сознание того, что в конце концов даже Филипе смертен. По кирпичику, еще со времен Великого Голоса, создавал я в своем воображении исполинский образ Филипе, чтобы его величием прикрыть позор моего собственного ничтожного существования. Между нами лежала головокружительная пропасть, заполнить которую могло только мое неистребимое желание предать себя в руки Хозяина. Его лицо, его речи на площадях, в учреждениях, в ежедневных газетах были окружены ослепительным манящим сиянием. Я уютно и счастливо покоился в лоне этой вселенской власти. И пока Хозяин нес ответственность за все, что я делаю, я был счастлив умереть за него, потому что видел смысл в такой гибели. Но теперь… что мне делать теперь? Мои поступки и слова, моя жизнь и смерть оказались просто словами и поступками, просто жизнью и смертью. Не было ничего на свете сильнее и значительнее их, и во внезапно обступившей меня пустоте я кричал от страха, как заблудившийся ребенок. Такой же детский страх охватил и моих друзей. И вот на следующий день после желудочной катастрофы, постигшей нашего Хозяина, убедившись, что Филипе уже не воскреснет, пришел ко мне Артур, мрачный, но не сломленный.
— Мы немедленно должны что-то предпринять. Нас подстерегают враги. Стране необходим новый Хозяин.
А поскольку на собрании, где мы все встретились, именно Артур говорил больше всех и ясно давал понять, что он уже не трепещет перед именем Филипе, самые слабые из нас, обладая непогрешимым инстинктом подчинения и стремясь как можно скорее переложить на чьи-нибудь плечи груз собственной жизни, быстренько объявили Артура новым Хозяином. Следом сдались те, кто занимали вторую ступеньку на пьедестале силы. И наконец, под пристальным взглядом Артура, уже уверенного в победе, сложили оружие все остальные. Что до меня, то я подчинился и промолчал не столько даже из трусости, сколько ради сохранения порядка.
Артур Разгневанный взял в руки плеть с такой непринужденностью, будто она изначально именно ему и предназначалась. Новый Хозяин был высок, массивен, мощные руки напоминали кузнечные молоты; с самого дня избрания он хранил на лице мрачное выражение разгневанного Юпитера. Через сорок семь дней после того, как Артур взял бразды правления в свои руки, он отдал тайный приказ соскоблить со стен и из памяти людской все, связанное с Филипе. (Думаю, это было серьезной ошибкой, потому что, прикройся он на первых порах тенью умершего Филине, назовись его учеником и действуй исподволь — никто бы и не заметил, что власть переменилась.) Специальные команды в учреждениях и на площадях заменяли лозунги, развешивали портреты Артура, могучего, статного и уже увешанного наградами, начисто выскребая отовсюду, даже из писсуаров, память о Филипе. Так как Артур, к несчастью, не обладал ораторским даром, да и правил он еще совсем недолго, у него нашлось всего три исключительно коротких изречения, которые можно было использовать в качестве необходимых лозунгов. Но тем не менее, набранные крупным или мелким шрифтом, красной или черной краской, тексты новой Библии быстро заполнили страну. Однажды в кино, зайдя перед сеансом в писсуар, я увидел на стене три основополагающих лозунга, правда, тут они были украшены шестью орфографическими ошибками. Итак, в любом месте, в любое время, занимаясь высокими или будничными делами, мы постоянно видели перед собой: «Нас не остановить!», «Слава ждет нас!», «Мир и хлеб!» (впрочем, последний лозунг некоторые насмешники, имея в виду усилившиеся репрессии, читали как «Мор и хлыст»). Пропагандистская машина выстроила перед именем Артура целую очередь звонких титулов — всё те же громогласные вестники его величия, достаточно многочисленные, чтобы заткнуть рот любому наглецу. Его называли «Молодой», «Ниспосланный», «Могучий» и «Великолепный».
Я был свидетелем всех этих превращений, но гулкая пустота, абсолютное неверие в божественное предназначение Артура глушили мой энтузиазм. Филипе умер; кто мог заменить его? Если бы на месте Артура был кто-то незнакомый, внезапно и сразу явившийся во всем блеске власти, я бы, может, и сдался в душе, как покорился внешне. Но я-то знал Артура с начальной школы, частенько одалживал ему деньжат в конце месяца, мне даже было известно, что он страдает язвой двенадцатиперстной кишки. И вот однажды в предвыборной речи я назвал Артура только «Молодым» и «Великолепным». Люди из аппарата пропаганды, снисходительно усмехаясь, похлопали меня по плечу, ненавязчиво указав, однако, что он также «Могучий» и «Ниспосланный». Да и сам Артур с удивительной серьезностью поинтересовался, не связано ли мое упущение с его язвой.
— Какого черта, Артур! Она ведь уже зарубцевалась.
— Ничего подобного, — со злостью ответил он. — Она обострилась. Но дело не в этом. Дело не в этом. Дело в том, что ты презираешь меня. Ты и все эти, из старой гвардии.
Я почувствовал, как мне к горлу приставили обнаженный клинок. Но взял себя в руки и как можно непринужденнее сказал, стряхивая пепел с сигареты:
— Какая ерунда. Кто это тебя презирает? Мы все восхищаемся тобой. А Педро так просто слюни распустил от восторга. И Паулу. И Алешандре. Все с ума сходят по тебе. Точно говорю.
— Врешь! — яростно завопил Артур. — Только мой народ за меня, простые, скромные люди! Вот они верят в меня. Ты прекрасно знаешь, что Филипе не всегда правильно вел себя с народом. А вам всем я поперек глотки встал.
И тут, когда Артур позволил себе эту, пусть небольшую, критику Великого Филипе, я не выдержал и слегка прищемил ему хвост, ведь я сам был причастен к величию покойного Хозяина хотя бы потому, что верил в него всей душой.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: