Грим - Приключения в приличном обществе

- И даже твой чокнутый дневничок в наличии, - сказала Ева, чтоб его уязвить.

Но он не смутился. Рассеянно взял в руки тетрадь, прошелестел ею, как колодой карт, и небрежно вернул на стол. Мертвое отжившее прошлое.

- Н-да, кровать...

- Сколько дум на ней передумал, сколько клопов передавил, - подхватила Ева.

- И не только клопов, - сказал садовник. - Я эту кровать в другом значении имею в виду. И как честный человек предлагаю руку и сердце.

Будь я при своей физической силе, я бы сбил с него спесь оплеухами. Хотя впрочем, мы давно успокоились на этот счет. И сейчас уже можно так опасно шутить.

- Как честный человек ты мне не очень нравишься, - сказала Ева (я).

- В том, что таков я есть, не только моя вина, - мрачно вздохнул садовник. - Тут и условия социальные, и недруги, и недуги. Родился и жил в плохой обстановке. А ведь тоже хочется в новое качество. Сладко есть, почивать на чистом. Может, и внутренне изменюсь после внешней измены к лучшему. Я ж полный одиночка. Горше нет ситуации, чем жить одному. Позаботиться некому. Вот и впадаешь в грех иной раз.

- ... твою мать, - посочувствовала Ева, опускаясь до нецензурщины.

- Ах, я не знал своей матери, - вздохнул садовник.

- Все же скажи, Васильич, сам до этой аферы додумался?

- Посоветовал один консультант. - Он сплюнул на пол и растер подошвой плевок. - Вот ты всё: грех, грех... Да не боюсь я этих грехов. Каждый искупит свои грехи в конце жизни смертью. Не избегнет никто. Греши - не греши, всё одно виноват. Вот и этот твой купец не долго протянет. Скоро, не скрою, ему конец. Господин Леопольд все одно отыщет. А про тебя я им не сказал. Умолчал я им про тебя. Понятно?

- Почему? - полюбопытствовала Ева. Допустим, не врет. И если так, то наша задача несколько облегчается.

- Сердечная доброта тут ни при чем, - сказал садовник. - У меня план. Погоди-ка, дай отойду.

Он вышел, не выпуская из рук свой зловещий бидон. Ева притихла, следя за ним слухом. В сенях орудует. Шарит по полочкам в темноте. Вот слух споткнулся о звон ведра. Она проворно вынула из тайничка наш пистолет и сунула под матрас.

Садовник вернулся с литровой бутылью, в которой что-то плескалось. Потом вновь отлучился в сени, прихватив оттуда банку огурцов. Вынул два. Налил в две большие рюмки зеленоватый травяной настой. Кивнул на ближайшую: пей, мол. Сам небрежно замахнул свою.

- План, говорю, у меня такой, - сказал он, выпив, выдохнув, закусив. - Мои тридцать две тысячи да твой миллион. Ежели обе эти суммы сложить, и нам и нашим детям хватит.

- Дальнобойный проект, - рассмеялась Ева. - Значит, мой миллион да твои тридцать две...

- Такова моя доля в долларах, - подтвердил эту сумму садовник.

- ... это ж сколько получится?

- Набегает прилично. А купца твоего непременно прихлопнет господин Леопольд. Очень уж зол на него. Так что пока не поздно, надо нам обоим бежать.

- Да ты сумасшедший!

- Уже две недели, - подтвердил садовник. - Но это ничего. Отсидимся на пасеке, а там - в Англию. В Англии он нас не найдет. А если и найдет, то не тронет в Англии. - Он хлопнул еще рюмочку и засобирался. - Ну что, хватаем денежки и бежим?

- Да погоди ты, - попридержала его Ева. - Подумать дай. Так и вижу обоих нас на бегу, летящих бок о бок. Как козел и газель.

- Это еще кто козлее, я или этот твой. Давай собирайся, чем лезть с попреками. Мне этот день дорого стоил. До пасеки на его 'Пежоте' живо домчим.

- Ты просто Казанова и Козлодоев в одном лице, - сказала Ева. - А не стар ли ты для подобных стартов? Такие приключения не утомят?

Садовник помолчал. Налил себе еще рюмочку. Выпил и, тыча себя огурцом в лицо, сказал:

- Что уж мои лета считать. Сам знаю: не молодой. Зато в этих летах ум достигает максимума. Действовать надо затемно, заодно. На пасеке пересидим, а там - в Англию. Англия, это брат... - приговаривал совратитель. - Это не здесь. Сиди без суда и следствия в этой дыре. Живи в этой глуши и глупости. Ржевск... Вызывает даже какой-то скрежет в душе.

- Подумать можно, - словно бы нехотя, решила поддержать его план Ева.

Однако чем больше садовник пил, тем более его план выглядел неосуществимым. Заоблачной стал отдавать мечтой. В то время как наши обстоятельства начинали складываться удачно. Пожалуй, он так сам себя зельем свалит. Не придется прибегать к насилию.

И чем более он пьянел, тем сильнее воняло рыбой. Не впустить ли свежего воздуха, открыв дверь? Но за дверью поскуливал пес, отзываясь на захватывающие запахи. Нет, пусть он там и сидит: с двоими не справиться.

Садовник икнул и прочно затих. Уснул, свесив на грудь голову. Рот, как ни странно в таком положении, был полуоткрыт. Из него стекала струйка слюны.

И хотя в облике нашего ухажера появилась некоторая небрежность - паричок, например, нахлобучился, съехал на лоб, пиджак был залит слюной - бидон он по-прежнему крепко прижимал к животу, не желая расставаться с этим предметом.

Так, что с ним делать теперь, подумали мы. Связать его? Сунуть кляп? Оглушить для надежности? Убрать, во всяком случае, с глаз долой. Спустить его в подпол.

Ева открыла лаз, находящийся между столом и кроватью. Потом присела и ловко обмотала его ноги электрическим шнуром, выдернутым из электроплитки. Но едва она коснулась бидона, чтобы и руки связать, как спящий воспрянул так же внезапно, как и уснул. Вскинул голову, вскочил, но поскольку ноги его были скручены, то он стал валиться вперед, прямо на Еву, оказавшуюся, в конце концов, под ним. Бидончик скатился к краю кровати.

Он немедленно оценил преимущества своего положения. И решил этим положением воспользоваться. Руки его впились в ее тело, паричок слетел окончательно, обнажив блестящую лысину, на которой выступил пот. Она задыхалась от рыбьей вони, становящейся невыносимой, и едва не лишилась жизни, надолго дыхание задержав. Он что-то успевал бормотать, кажется, о том, что, мол, сбросит чуть-чуть (долларов сто) во имя интимной близости. Ей удалось под матрасом нащупать оружие.

Он в запале забыл про бидон, готовый свалиться на пол. А вспомнив и увидев его на самом краю, расценил это, видимо, как большую беду. Как смертельную, может быть, опасность. Во всяком случае, ему стало вдруг не до секса. Он перевернулся, пытаясь его ухватить, но лишь подтолкнул к краю. Бидон упал, крышка с него слетела, и он покатился в подпол, грохоча по деревянным ступенькам лестницы.

Из подвальных глубин потянулась в комнату густая вонь, перебивая рыбью. Садовник замер, сильно побледнев. Вонь проникала в легкие, мутила голову, отравляла кровь. Перехватило горло. Судорогой свело гортань. Дыхание остановилось. Мерк свет. Собрав последние силы, садовника оттолкнув, Ева рванулась к двери. За дверью ее вырвало.

Прошло, наверное, с четверть часа, прежде чем она пришла в себя. Обнаружила в руке пистолет. Огляделась. В доме темно. Во флигеле горит свет. Дверь распахнута. Пес удрал, видимо. Не видно пса. За стеной у соседки завели рояль. 'Эти глаза напротив... Калейдоскоп огней...'