Грим - Приключения в приличном обществе

Очевидно, я вырубился. Тетёха ругнулся и тоже рядом присел, за меня беспокоясь. Протянул свою руку к шее моей. Если он умер, мелькнуло в Евиной голове, то навечно мне оставаться в чужом теле.

- Жилка покуда бьется. Жив еще, - заключил ТТ. - Надо было его бить? Он и так свихнулся от страха.

- Я думал, придуривается, - сказал Каплан. - Видел, как он руки тянул? Думаю, ну, вцепится...

- Вот ноги протянет - тогда хана. Сколько раз тебя умолять, не бей в эту точку.

- Плесни-ка на него водичкой.

- Вот ты и плесни.

Ева пригнулась еще ниже, пряча голову. Заходить и знакомиться ей уже не хотелось. Лучше девки обойдутся без мужиков, чем с такими.

Каплан уверенно прошел на кухню, вернулся с водой. Вылил мне на голову весь стакан. Я не отреагировал.

- Запах какой-то приторный, - сказал Каплан, возвратившись с новым стаканом. - Я сразу почуял, как только вошел.

- Может, обделался?

- Я говорю: приторный, а не противный. И вот что думаю в этой связи: уж не опередил ли нас тот чокнутый старичок? Помнишь, как от него пёрло? Сдал нам этого вора, а сам вперед забежал, чтоб и с него урвать? Ушел, а запах оставил.

- Поди, узнай теперь, - проворчал Толик. - Этот пахучий старичок мне честное слово дал, что - в Таганрог. На родину Чехова. Я сам его на поезд сажал.

Старичок, увы, умер, испустив дух. Честным словом и общей надеждой связанный с ними. Я, несмотря на все их усилия, тоже отказывался приходить в себя. Бандиты встревожились.

- К доктору надо, - сказал Каплан.

- Где ты найдешь докторов в два часа ночи?

- Скорую вызовем.

- Скорая наделает шуму. - Толян призадумался. - Знаешь, я тут видел больничку одну. Рядом, за городом. Серьезная такая. За стенами. Давай туда свезем.

- Да это ж психушка.

- А там что, не врачи лечат? А может, ему как раз и надо туда? Подгоняй машину, - распорядился Толик.

- На кой ее подгонять? За стоянку уплачено. Вон во дворе 'Пежо'. В него и погрузим.

- Дом обыскивать будем?

- Да разве сейчас найдешь? Зарыл где-нибудь, гнида. Или в банке сложил. Вернемся утром, пошарим, если к тому времени не расколется сам. Грузи.

Ева на четвереньках выбежала из тамбура. Укрылась в саду за каким-то кустом. Она видела - косоглазый месяц обеспечивал кое-какую видимость - как выволокли меня, бесчувственного, из дому эти изверги, бросили на заднее сиденье 'Пежо'. О чем они при том рассуждали, разобрать было почти невозможно.

- ... добьем, если ничего не добьемся.

- А мотив?

- Ля-ля-фа.

Машина у них завелась без ключа и на удивление быстро.

Она совершенно забыла про пистолет, который торчал у нее за поясом. Да может и к лучшему. Я не был вполне уверен в том, что не дрогнет рука у этой девчонки, вздумай она его применить.

Что-то ткнулось Еве в колени. Ах, это ты, кошка. Жалко бросать тебя на съеденье этим зверям. Кошку она отправила ко вдове, сунув ее в какую-то щель.

Позже, проезжая по городу, Ева остановилась у телефона и набрала милицейский номер. Сообщила, что по такому-то адресу слышен был вопль. Надеюсь, отреагируют. Надеюсь, найдут садовников труп, с пеной у рта, с признаками мучительной кончины на свинцового цвета лице. Опознают его по часам, прежде чем патологоанатом энергично возьмется за дело и констатирует, от каких причин наш персонаж умер. Провозятся там менты до полудня. Выставят караул. Это хоть как-то спутает налетчикам планы. Заставит понервничать их.

Вот, значит, при каких обстоятельствах посетил я сей Скорбный Сад.

Налетчики в надежде осуществить свой жестокий замысел, и вместе с тем - месть, доставили меня сюда, да и сами - недреманным оком, дежурным ужасом, замешкавшимся ночным кошмаром - остались, питаясь за наш счет и на наш же счет веселясь. Хотя и предлагал им мэр Павел Иванович поселиться в лучшей гостинице, из городского бюджета оплачивая люкс, они предпочли обосноваться у нас - в качестве попечителей.

Неспроста, разумеется, расстарался мэр. Склонял их, я думаю, продолжить мной начатое, то есть финансировать его административно-политическую деятельность, и опять же - за мой счет, как только они из меня этот и другие счета вытрясут. И со своей стороны обещал предприятию сему содействовать. Лично встречался с главврачом, велев меня всячески пестовать и все меры принять к моему скорейшему выздоровлению. - Но чтоб не упестовали до смерти. Да чтоб не умер от крайних мер. Да чтоб не повредился бесповоротно, биясь о твердые стены. - После чего, вернувшись к разговору с налетчиками, затеял, верно, переговоры о слиянии криминала с властью. Налетчики к идее отнеслись с пониманием. Мэр в запале предложил, наверное, меня убрать. На что Каплан, взглянув на представительский 'ролекс', отвечал, видимо, так: 'У нас не радикальная организация. Мы все проблемы решаем мирным путем'.

Еще какая радикальная. Не верь ты ему, начальник. Просто захотел это приятное мероприятие выполнить сам. Но не раньше, чем вынут из меня деньги. И не прежде, чем приду в себя. Так что налетчики пока бездельничали, вынужденно соблюдая закон. Я же старался держаться от них подальше, хотя так и подмывало порой подойти, сбросить маску кретина с двумя пустыми дырами вместо глаз да посудачить об общих знакомых: как они там, что?

Но подозреваю, что Каплан, хмурясь, так отозвался б о той или иной судьбе: 'Замочил один мальчуган. Хлопнул хлопчик один. Один пострел пристрелил'. И прижав меня рукой и коленом к стене, вдавив меж ребер стальной ствол, произнес бы нечто вроде следующего: 'У каждого, видишь ли, свой фатум. У одних их глупость. У других - совершенно иная страсть. Но если со страстями еще можно бороться и укрощать, то глупость - как бы фраеру не фартило на первых порах - рано или поздно выдаст его. Ну, скажи, зачем тебе эти истины о твоих покойных друзьях?'

Нет, такие истины мне ни к чему. Меньше скорби. И умереть от его руки мне совершенно не улыбалось. Пырнул один паренек, скажет. Поэтому всякие проблески любопытства я укрощал.

Первое время - как только обнаружил себя на территории психбольницы - мысль о побеге терзала меня. Подвалы памяти вновь полны. До отказа набиты прошлым. Но подходящих способов бегства - кроме как: динамит, вертолет - я из этих подвалов не выудил.

Не надо выглядеть не тем, что вы есть. В своем истинном качестве вы достигнете большего. Актерских уроков мне преподать было некому. Я искусство перевоплощения осваивал на ходу. Что оставалось мне, как не выглядеть, как не казаться? Влачить клиническую жизнь в старом качестве.

Главврач нашего учреждения, подчиняясь натиску попечителей, проявлял ко мне повышенное внимание. То есть осматривал ежедневно, тогда как прочих препоручил коллегам.

- Слышь, лепила, ты нам этого мостырщика к четвергу образумь, - наезжали налетчики.