Грим - Приключения в приличном обществе

- Хотят, - поправил виконт.

- Пролетим мы на этих выборах. Как декабристы, - продолжал Утятин. - Страшно далеки были они от народа, - процитировал он.

- Надо рассчитывать на группу товарищей, а не на поддержку толпы, - сказал С. - А то, в натуре, народ. Народ, как прикажут, так и будет жить.

- Но вы-то согласны со мной, графиня? - обратился Утятин к моей спутнице.

- Ах, я с вами во всем. Это граф Иван Павлович, Князь Просвещения в будущем новом правительстве. Это ему князь Александр оппонирует, Князь Спокойствия и Тишины. А где же Строганов, господа?

- Граф или беф? - пошутил Иван Павлович.

- Кухарку облагораживает, - сказал князь Александр.

- Это Гагарин, - представила мне графиня очередного, - только граф, а не князь. Виконт де Лилль - с Леконтом не путать. А это тот самый маркиз, господа, о котором я вам столько всего рассказывала.

Один князь - с каким-то блестящим орденом на лацкане драпового пальто - переминался несколько поодаль и все время молчал. И поскольку графиня стояла к нему спиной, то ни замечен, ни представлен мне ею не был.

- Очень приятно, - сдержанно сказал виконт, стоявший ближе. Прочие тоже улыбнулись приветливо.

Я отделался подобной же формулой.

Видно было, что меня в новом качестве они не узнали. Кое с кем мы познакомились еще на балу, но тогда я им как Мамонов представлен был. Утятин с виконтом могли меня видеть у больничных врат.

- А вы как думаете, маркиз? - обратился Утятин ко мне.

- Даром плодится - раз, - сказал я. - Ухода не требует - два. А уж по части доходов народ даже выгоднее разводить, чем скаковых лошадей, не говоря уже о кроликах или другой живности.

Сказано было, разумеется, в шутку. Но оппоненты Утятина приняли мои слова всерьез, и даже поаплодировали: браво, маркиз.

- Вот! - оценил мое мнение граф и повернулся к одинокому орденоносцу. - Что скажешь, княже?

- Да ни хуя, - мрачно ответил тот.

- А мне даже слышится в слове народ нечто этакое, урожайное. Каков нынче народ овса на одну га? - ссказал князь С.

- А у меня скорее с поголовьем ассоциируется, чем с овсом, - сказал Гагарин. Я заметил, что это граф немного картавил, а иногда и вовсе игнорировал букву эр. - Наплод, приплод. А то и навоз.

- Да мы все шутим, граф, - успокоил виконт Утятина, готового брызнуть слюной. - С народом надо дружить. Это ж всем понятно. От первого идеолога до последнего идиота.

- Тише, господа, князь Мышкин идет.

Мышкин, невысокого роста, но плотный и чрезвычайно подвижный субъект, действительно напоминал идиота, особенно правой, остановившейся частью лица - вероятно, вследствие болезни или контузии. Вернее, она была не вполне остановившаяся, а несколько запаздывала за левой, так что если он улыбался, например, то первой улыбалась левая часть рта, а потом он уж и правую подтягивал. Глаз, правый, был беспросветно пуст, не в смысле отсутствия в нем зрения, а в смысле, простите, осмысленности.

При всем том князя отличала решительность.

- Старухин, слышали, господа? Окончательно вознезависел от нас. Из дворян выписался, ведет свое происхождение от денщика. Я б его решительно ликвидировал, - сказал князь.

- Да оно так на самом деле и есть, - сказал Гагарин. - Это уж он позднее, попав в князья, принял благородную родословную.

- А я что говорю, - сказал Утятин. - Старухин держит нос по ветру. Чует народные чаянья.

- Сколько денег в него вбухали. Это ж не счесть, - сказал Утятин.

- Это вы кому объясняете? - спросил князь С., лично вбухавший полтора миллиона.

- Маркизу. Он человек новый, не в курсе еще. Но, несмотря на денежные вливания, способные оплодотворить чрево пустой горы, он для нас так ничего и не сделал. Даже деньги на ремонт Клуба не выделил, ссылаясь на лобби. Хотя мы специально внесли этот пункт в мероприятия по борьбе с проституцией. Пора снимать с него обязанности вместе с полномочиями.

Князь в драповом пальто и с орденом что-то невнятно пробурчал и сплюнул.

- Что ты, княже? - обеспокоился Утятин.

- Да ни хуя, - привычной формулой отозвался князь.

- Князь Молодцов, - шепнул мне на ухо граф. - Тот самый, что нагадил в шляпку графини.

Ах, вот оно что. Вот почему она его игнорирует.

Машины между тем прибывали одна за другой, увеличиваясь в количестве. То и дело подъезжали 'Пежо', паркуясь впритирку. Автобусы несколько поодаль выстраивались в одну линию. Из них выходили, прогуливались, разминали ноги группы молодых людей. Команда боксеров, вооруженных перчатками, втиснулась в один из них.

Длинный лимузин остановился так близко у подъезда, что виконту осталось только рукой шевельнуть, чтобы открыть дверцу и выпустить человека во фраке, который, в сопровождении свиты из светских львиц, поднялся по лестнице мимо нас, всех поприветствовав. Львиц было не менее двадцати всех возрастов и разной степени привлекательности, и я стал гадать, как им удалось в один лимузин втиснуться и не оцарапать друг друга, но тут подошла графиня, тронула меня за плечо.

- Вам, видимо, все-таки скучно, маркиз?

- Кто этот человек во фраке? - спросил я, хотя сам, как только задал вопрос, узнал в человеке из лимузина дирижера Галицкого.

- Это Галицкий, - сказала графиня. - Один из двух наших кандидатов. У них во фраках вся фракция.

- А кто второй?

- Мышатов. Князь. Не путайте с Мышкиным. И не путайтесь с ним. Он вас подведет. А Мышатов, тот ничего, он у нас казначеем был. Не по должности порядочен. Я вам о нем потом расскажу. Мы как раз сейчас определяемся, кого выдвигать из этих двух замечательных людей. А если все же считаете, что вам скучно, пусть шевалье вас куда-нибудь отвезет. Осмотритесь, развлекитесь. Ознакомитесь с конкурентами. С народом там пообщайтесь. Пообещайте ему что-нибудь. У нас народ нараспашку. Хороший народ.

- Чепуха, - сказал князь С., прислушивающийся. - Я дважды ходил в народ и ничего хорошего там не нашел. То беснуется, то безмолвствует, а больше баклуши бьет. Однако съездите, убедитесь и вы. Да и мне ребят отправлять пора, пока народ не надрался.

Он спустился по ступенькам вниз и направился к автобусам, где мальчики, увидев его приближение, перестали слоняться, оборачиваясь к нам лицом.

Я в этом мире простолюдин, в отличие от моих новых друзей. Но в народ мне не очень хотелось. Однако здесь оставаться хотелось еще меньше.

- Спуститесь со своей башни вниз, окунитесь в народны недра, - говорила графиня. - Сыты ли, пьяны ли всласть неимущие? Всё ли еще существуют несчастные? И что за шиш в глубине народной души? А я за Галицкого ваш голос подам.

- Я с вами поеду, - решительно сказал граф Утятин, спускаясь вслед за мной. - Подайте и за меня, графиня. Ведь я наблюдателем нынче. Совсем, было, забыл.

Я пошарил в пустой голове, отыскивая повод, чтобы отвязаться от Утятина, но не нашел. Да черт с ним. Может, он и не настолько глуп, каким кажется.