Славомир Мрожек - Дневник возвращения. Рассказы [Сборник]

— Это… это моего племянника. Он иногда навещает меня, — солгал ксендз. Если бы он сказал, что шапочка принадлежит ему, это тоже было бы ложью.

Епископ с пониманием покивал головой и выразил свое общее удовлетворение от всего увиденного. После чего уехал, весьма довольный. Когда ксендз остался в доме один, дьявол вышел из шкафа, где он прятался. Он приблизился к ксендзу, и отвратительная торжествующая усмешка искривила его пасть.

— Дядюшка! — воскликнул он и широко раскрыл объятия.

Раннее утро, аллея каштанов. Прошлой ночью снова осыпалась листва. Позднее придут уборщики и наведут порядок. Пока что порядка нет.

Я иду, навстречу мне идет маленькая девочка. Лиловые чулки, школьный ранец, она нарочно ступает по опавшим листьям, чтобы слышать как они шуршат? Чтобы идти с шуршанием? Я иду нормально, не шурша.

Она идет в мою сторону, я — в противоположную. Она минует меня, я миную ее, мы оба минуем скверик, в скверике — кафе. За столом сидит мужчина, скорее пожилой, он жестом подзывает нас.

Нормально было бы не обратить на него внимания и пройти мимо. Но девочка остановилась, так что остановился и я. Мы остановились одновременно, хоть и независимо друг от друга.

— Посидите со мной минутку, — зовет он. — Я приглашаю вас обоих.

Нормально было бы не садиться к нему. Не люблю навязчивых людей, как правило, они пристают, если у них какое-нибудь дело, а к чему мне улаживать чьи-то дела? Но она вошла в скверик и села за его стол. Я тоже вошел и сел. Не мог же я оставить ее одну с первым встречным незнакомцем.

Она свободно болтала ногами, которые не доставали до земли. Я нервно болтал одной ногой, закинув ее на другую, и не осматривался вокруг. Я давно уже перестал осматриваться, поскольку заранее знаю, что увижу. Или мне кажется, что знаю.

Он заказал для меня мороженое, для девочки — пиво.

— Это, наверное, ошибка, — возразил я. — Должно быть наоборот.

— Нормально было бы считать это ошибкой, но я провожу эксперимент. Разрешите представиться. Я режиссер.

— Театральный?

— Нет, я — режиссер человеческих жизней. Наподобие демиурга, я режиссирую ситуации.

«Наподобие психа» — подумал я и сказал:

— Приятно познакомиться.

Нормально было бы встать и уйти, но я уже был его гостем и не мог оставить девочку.

— Вы знаете, что такое демиург?

— Что-то греческое.

— Дух созидающий. Согласно учению последователей школы Платона — созидающий так, чтобы все было как можно лучше. Согласно учению гностиков — наоборот, — как можно хуже.

— Так вы первый или второй? — спросил я, чтобы поддержать беседу. Девочка беседы не поддерживала, она лишь достала из кармана маленького плюшевого тигра и положила его на стол, возле солонки.

— Ни тот, ни другой. Меня интересуют только эксперименты.

Тигренок был слегка полинявший.

— Вам известно, что такое эксперимент?

— Это когда что-то делается так, чтобы не было нормально.

— Норма меня не интересует. Я беру два элемента, которые обычно не соприкасаются, сочетаю их и смотрю, что из этого воспоследует.

Пусть будет так. Я предпочел бы говорить с ней, а не с ним, но возле нее было приятно даже просто посидеть. Машинально я спросил:

— А зачем?

— Вам этого не понять. Вы не демиург.

— Нет, — согласился я. — Это не моя специальность.

— Не каждому это дано. Высшая раса.

— Несомненно, — поддакнул я. Девочка положила перед тигренком крошки хлеба, но тигренок не ел. Приходилось любой ценой поддерживать беседу с этим типом.

— И давно вы уже так? — спросил я заискивающе.

— Всегда.

— Как же вам это пришло в голову?

— Мне не пришло в голову, — возразил он обиженно. — Я с этим родился.

Я не знал, что сказать. Если бы официантка принесла заказ, она избавила бы меня от затруднительной ситуации, пусть хоть на время. Зато, чем дольше она не приходила, тем дольше я мог оставаться с девочкой.

— Значит вы родились сами? — задал я глупый вопрос, лишь бы что-нибудь сказать.

— Совершенно верно. Сам, лично.

— Вот как, собственноручно.

Девочку перестал занимать тигренок. Она что-то увидела в кроне дерева и внимательно в нее всматривалась. Мне чрезвычайно хотелось увидеть, что там такое, но я не мог этого сделать, поскольку вежливость требует не отводить взгляд от собеседника.

— Люди обычно ведут себя механически, иными словами — соответственно общепринятым правилам и традициям. И таким образом скрывают истину о себе.

— Святая правда, — вздохнул я. Что же там такое? Белка?

— Я же, выводя их из традиционного состояния, даю им возможность эту истину обнаружить.

— Наверное, белка, — произнес я механически.

— Простите?

— Нет, ничего, извините, просто у меня вырвалось.

— Вы не слишком внимательно меня слушаете.

— Да нет, что вы…

Но разве в это время года, перед тем, как отправиться на зимний покой, белки еще появляются? И спят ли они зимой? Как жаль, что в школе я был так невнимателен, когда мы это проходили.

— Ну наконец! — воскликнул он, потирая руки. — Сейчас убедимся!

Я обернулся и увидел официантку. Она несла кофе и бутылку минеральной воды. Воду поставила передо мной, кофе — перед девочкой.

— Что вы делаете? — крикнул он.

Она поменяла принесенное местами, кофе поставила передо мной, воду перед девочкой, и ушла.

— Да нет, дело не в этом! Я же заказал совсем не то, заказал абсолютно ясно — пиво и мороженое! Постойте! Постойте!

Официантка исчезла.

— Что за обслуживание, просто безобразие! Извините, я сейчас вернусь, мне надо переговорить с заведующим кафе.

Вскочив, он побежал и тоже исчез. Наступило неловкое молчание.

— Тебе нравятся белки? — спросил я.

Девочка посмотрела на меня. Затем взяла со стола тигренка и положила его в карман передника. Встала и пошла в сторону выхода из сквера.

Я не двинулся с места. Ведь не объяснишь прохожим, что я не извращенец. Да и перед ней тоже было стыдно.

Я выждал, пока девочка вышла на улицу, прошла вдоль ограды, и лишь когда она пропала из виду, сорвался со стула. Я очень боялся, что он вернется раньше, чем я убегу, но, к счастью, он не появился. Потом он, конечно, вернулся, но меня к тому времени там уже не было.

Когда я снова оказался на аллее, девочка уже исчезла. Я пошел своей дорогой, шурша сухими листьями.

— Все беды, — сказал Новосондецкий, — случаются из-за того, что земля круглая. Откуда бы ты ни отправился в дорогу, ты настолько же удаляешься от места, из которого вышел, насколько приближаешься к нему. Точь в точь.

— Где же мне взять для тебя квадратную землю, — ответил Майер.

— В лучшем случае ты мог бы устроить для меня только кубическую, не квадратную. Живем-то мы, как-никак, в трех измерениях, а не в двух.