Иоан Поппа - Рабы на Уранусе. Как мы построили Дом народа

– Ага, – говорит Матей. – Значит, у тебя средняя была «9,37». Но знаешь, опыт показал, что не те, кто оканчивают училище с высокой средней оценкой, блистают. Обычно очень хорошими офицерами становятся и дослуживаются до командиров крупных воинских подразделений и частей не обязательно выпускники со средней высокой оценкой, а те, у кого средняя меньше.

– Да, – говорю я. – И мне это тоже показалось странным.

Политрук смотрит на меня ядовитым взглядом, и его губы становятся синими.

– Ты много говоришь. Мы здесь не на посиделках.

– Есть!

– Товарищ лейтенант, вчера вечером вы совершили серьезный проступок, подстрекая людей взвода побить командира части… Товарища генерала Богдана.

– Да, так, – говорю я. – Я вам рапортовал с самого начала, что вы должны предать меня Военному суду.

Тяжелый кулак Михаила с силой ударяется о стол, производя страшный шум и подбрасывая вверх тетрадь Матея в красном переплете.

– Хватит разговоров, эй, ты, лейтенант! Подстрекаешь солдат на преступление? Это преступление, товарищ!

– Товарищ Михаил, – перебивает примирительно Матей. – Мы не должны кричать на товарища лейтенанта, который должен будет дать… тем, кому полагается, некоторые объяснения по поводу своего поведения.

Потом – ко мне:

– Товарищ лейтенант, ваше дело находится на рассмотрении в Дирекции. И я вас заверяю, что мы его рассмотрим самым тщательным образом. У вас уже были прецеденты в полку в Пантелимоне. Ну, хорошо, самое большее через несколько месяцев вас вызовут для дачи показаний. До самого последнего момента я верил, что смогу заставить вас признать, что вы ошиблись. К сожалению, мне это не удалось. У меня еще один вопрос. В вашем деле записано, что вы знаете французский и русский языки. Читаете… иностранную прессу… книги на иностранных языках…

– Мне неоткуда их взять…

– Тогда зачем вы их изучали?

– Думаю, что я их изучал для того, чтобы предать родину. Потому что в любом случае, если я вам скажу что-то другое, вы все равно мне не поверите.

– Очень хорошо. Играйте словами и дальше. Но знайте – другие не будут играть. Продолжайте издеваться над нами, и увидите, к чему это приведет, – говорит Матей.

– Товарищ полковник, я вам говорил. Это опасный элемент! – восклицает Михаил.

– Не нам это решать.

Потом говорит мне:

– Любопытно, что у вас есть время для внеслужебных занятий. Где вы изучали французский и русский, товарищ лейтенант?

– Там, где их преподают, товарищ полковник. В военном офицерском училище. Это обязательные предметы.

– Ага. Ступай в свой взвод и продолжай работать. Мы отправим ваше дело дальше. Ждите наших распоряжений.

– Есть.

Отдаю честь и выхожу. Снаружи уже невыносимая июльская жара. Солнце нещадно палит, и я направляюсь к Дому через линию железной дороги, которая заходит на «Уранус», и мимо огромных штабелей полосовой стали и арматуры. Ночью придет новый транспорт с арматурой, и нашему взводу пришла очередь его разгружать.

Арматуру привозят на «Уранус» поезда, которые с грохотом бегут по рельсам, сверкающим на солнце, как зеркала. Ее потом разгружают из вагонов и штабелюют с помощью кранов. Еще долго после этого над землей тяжело плавает нездоровый дух окиси и ржавчины. Металлургический пот металла испаряется в воздухе, как отрава, напоминая об огне плавильных печей, из которых он вышел.

PC – это рифленая арматура в форме прямых или витых брусов, а OB – это гладкая арматура. Но, кроме этого, еженедельно поступают листовое железо и профили всех размеров и форм – от простых угловых форматов до огромных металлических балок. Если не будешь внимателен, когда привязываешь трос крана, то листы, свернутые кольцом, или тюки могут выпасть из связки и убить тех, кто работает под стрелой крана.

Иногда тросы скользят по листу в кипе в момент подъема, и из-за песка или камней, попадающих в кипу, и возникающего трения между листами, раздается пронзительный визг, состоящий из тысячи визгов, которые скребут наши барабанные перепонки ( И-и-их! ).

Солдаты приставляют ладоши к ушам ( А-а-ах! ), а трос скрежещет и отвечает им с дьявольской радостью, и иногда видно, как сыплются снопы искр в момент, когда груз касается уголом бетонной платформы.

В этом году в лагерь привезли столько железа, что солдаты прозвали его Годом железа. Иногда, когда мы выходим из столовой, солдаты ложатся наземь, кладут каску на землю отверстием вниз, прикладывают ухо к ее куполу, слушают, приближается ли поезд, и знают, идет ли он на «Уранус». Потому что, находясь вдалеке, вагоны, благодаря своей тяжести, давят на рельсы сильнее, в своем движении стук колес проникает глубже, земля дрожит и напрягается, тяжело кряхтя и позволяя пройти по своей спине громадной массе железа. Тогда вибрации расходятся от рельсов далеко и отдаются в касках. И тогда военные кричат: « Едет желе-е-е-зо! » И никогда не ошибаются.

Южная зона колонии полна штабелей, металлических колец, стальных балок и чугунных плит. Целое лето солнце раскаляет эту гору, возле которой даже трава не растет и воздух пахнет ржавчиной. Когда дождь падает на кипы разогретых листов железа, от них поднимаются нездоровые пары. На верхних листах, которые загибаются вверх, к небу, как кубки, собираются лужи, вода в них со временем краснеет и становится как кровь.

Все лето я вдыхал грудью воздух, насыщенный железным колчеданом, а питьевая вода имела медный привкус. Потом пришла осень, и листья деревьев приняли цвет ржавчины. И, кажется, наши души стали железными. Они привыкли жить в этом мире железа, куда постоянно приходят поезда с железом. И хотя нам некуда больше его класть, мы постоянно находим новые места для их разгрузки. Мало-помалу, тонна за тонной железо спускается нам на руки и затем устраивается на земле, из недр которой оно было извлечено и отправлено в мир, освещенный раскаленным солнцем.

Сегодня наша очередь разгружать вагоны. Я думаю о том, что если мы будем упорно трудиться, мы сможем закончить разгрузку состава до часу ночи. Из каждого нового разгруженного штабеля взбивается тонкая ржавая пыль, как эссенция красного железняка, которая незаметно оседает на песке и камнях.

– Откуда, интересно, его привозят, товарищ лейтенант? – спрашивает Ханк Николае из Арада.

– Кто его знает! Готовьтесь к разгрузке.

Солдаты уже собрались, только ждут команды. Несмотря на то, что довольно прохладно, некоторые растянулись на земле и спят лицом к небу, заложив руки под голову.

– Я слышал, что и у нас в крови есть железо, товарищ лейтенант, – говорит Григоре Марин, земляк Ханка.

Другие военные из группы смеются. Небо пусто. Ночью становится все холоднее. Вверху, над Домом Республики, трехцветный флаг развевается под свист ветра.