Ольга Шумяцкая - Он летает под аплодисменты

Совершенно немыслимые, хулиганские слова. На мгновение у Басби мелькнула мысль, что подобные куплеты могла петь только… Толпа на мгновение расступилась. Так и есть. За роялем сидела Златовласка. Вот так сюрприз! Ни капли не раскраснелась, в отличие от окружающих мужчин в смокингах, которые ловко подпевали, а кое-кто и комментировал песенку, переходя на речитатив. Какая-то дама дирижировала, размахивая внушительной толщины руками и чуть не задевая носы стоящих рядом людей, другая пританцовывала, отбивая ритм каблучками.

– Лев Константинович – дальше вы! Все ждут ваших джазовых импровизаций на тему танца маленьких лебедей! – Женечка решительно встала и усадила за рояль полного господина, уже отдувающегося, но одновременно явно предвкушающего фурор, который произведут его манипуляции с клавишами. – А! Вот именно вы-то мне и нужны, – Златовласка решительным шагом двинулась к Басби. А он все это время думал, какими будут его первые слова. – Прелестно, что вы сюда заглянули. Слышали речитатив, исполненный Ландау? Вот ведь гений во всем – от циферок до кончиков букв! – Она болтала, болтала, болтала, слова разлетались вокруг, как брызги. Платье – словно ворох цветов, и листьев, и золотых солнечных зайчиков; все перемешано и всего, в сущности, немного. Басби обратил внимание, что платье – почти прозрачное. Под тканью просвечивает белье – что-то вроде купального лифа густого бордового цвета. Он отвернулся. Однако это слишком для его податливой плоти. Он кликнул официанта – тот кивнул, но нырнул с подносом в другую сторону.

– Да что с вами? – рука Златовласки легла ему на плечо. – Тьма-тьмущая дел? Ну, тогда можно быстренько. Вы уже изучили архитектуру этого сооружения? Я была тут как-то. («Уж не на празднике ли Нептуна?» – мелькнуло в голове у Басби.) Здесь есть необыкновенный чулан-труба, – она увлекала его за собой, ловко протискиваясь между гостями. Боже, как этой девчонке удается перевирать все смыслы: «быстренько, потому что тьма-тьмущая дел!» Да как же ее урезонить! «А ты, Басби, рассуждаешь, как старый папаша!» – сказал ему внутренний голос.

Ступеньки узкой лестницы. И они оказались в круглой маленькой комнатке с круговым – вдоль стены – узким диванчиком. Златовласка сгребла с диванчика подушки и разбросала по полу.

Эта бестия всегда была впереди него на несколько тактов. И не ждала. И как бы – не оглядывалась. Он еще только рассматривал завитки у нее на шее и едва дотронулся до цветистой ткани («Это шифон, представляете? Химики придумали! В лаборатории фон Шнейдерса!») – как она уже целовала его. Откровенно. Ужасно бойко. Будто они недавно расстались и специально договорились встретиться через час именно для поцелуя. Он прижал к себе легкое тело. Она на мгновенье отстранилась – и быстрым движением скинула платье. Брови ее поднялись в вопросе: догадается или нет? Она насмешливо и в упор смотрела на Басби. Всемогущий Клоун, этот лиф цвета запекшейся крови, оказывается, рисунок!

– Да! – воскликнула победительница. – Здорово? Интригует? Это, конечно, не татуировка, это живопись по телу, – Златовласка болтала, а онемевший Басби смотрел на маленькую грудь, густо закрашенную гуашью. – Да, Визг, это теперь самый писк моды. Вы слышали имя Максимилиана Фактора, голливудского гримера? Это он придумал. А ведь когда-то пользовал августейшую фамилию.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что на худеньком, но очень гладком и холеном теле застыли две бабочки – верхние крылья уходили под мышки, а нижние сходились в мягкой ложбинке. Перепонки с тонким узором двигались, когда Златовласка вдыхала и выдыхала. Они так и остались стоять у окна – Басби поддержал свою покачивающуюся легкую добычу, Женечка откинула голову, и фиалковые глаза ее чуть потускнели, покрывшись пеленой. За толстым стеклом, изготовленным из новомодного материала, не пропускающего звук, вздрагивали белые бурунчики волн, взлетали – как его Златовласка, – и рассыпались в солнечную пыль – как ее дух. Было странно, что не слышно сине-черного многоголосого, многотрубного чудовища, обычно оглушающего своим ревом или ласкающего шепотом. За прозрачной стеной море казалось искусственным театральным задником.

Басби отвлекся лишь на секунду – может быть, оттого, что в комнате стояла оглушительная тишина, а весь день, с самого утра его мучила какофония звуков, круживших вокруг головы, как стая шмелей. Так раньше бывало перед тем, как начинались инфлюэнца или лихорадка. Наверное, он предвкушал лихорадку из-за этого. Сейчас же переживал острейшее возбуждение. Их тела безукоризненно ладили друг с другом, но вряд ли он поверил бы в то, что Златовласка чувствует дрожь его восхищения. Ее совершенная податливость в неуловимые мгновенья оборачивалась абсолютным равнодушием к тому, кто рядом с ней, кто заставляет ее дрожать и вскрикивать неожиданно хриплым чужим голосом. Но само «действо» завораживало ее – бесспорно! – однако не с тем ли хрустальным, рассыпающимся в смехе азартом, с каким она катается на лыжах или играет в теннис? Спортсмэнская бестия!

Вдруг Женечка остановилась, вынырнула из его рук и как ни в чем не бывало уселась голыми ягодицами на край тумбы.

– Я вас чем-то напугал? – встрепенулся Басби.

– О, нет, – она изогнулась и порылась в сумочке, брошенной тут же, в ворохе платья, наконец нашла что-то и спрятала кулак с зажатой находкой за спину. – Какие хотите: «Премьер» или «Перфект»? Настоящие американские! И не старомодные резинки, а латексные! – Она достала из-за спины руку, разжала ладонь: на ней лежали два блестящих конвертика. – Вы знаете, что точно такую эмульсию, которую химики используют при изготовлении латекса, выделяют одуванчики? Разве не здорово?

Басби сгреб ее со стола и поднял над собой – расписную свою распространительницу презервативов. Откуда она такая взялась? С какой такой ученой планеты?

– Мадемуазель нанята распространять продукцию известных заокеанских компаний? – он понес ее к креслу, где валялась его одежда. – А хотите, попробуем роскошный, как утверждает купец – и как вам, судя по всему, известно, – товар из рыбьего пузыря отборного сорта семги? – Басби усадил Женечку к себе на колени и развернул перед ней извлеченный из кармана брюк серебристый пакетик. – Вы опять меня опередили! Кстати, если удастся заманить вас вечером на небольшую экскурсию, я покажу редчайший экземпляр этого рода из кожи… Не скажу кого – узнаете, если захотите. И, заметьте, в надежном рабочем состоянии.