Вирджиния Эндрюс - Семена прошлого

Крис очень серьезно взглянул на обоих, перед тем как выйти из лифта:

– Джори, Синди, послушайте меня внимательно. Я желаю, чтобы вы оба сегодня сделали все возможное, дабы бал прошел успешно для Барта. Забудьте вражду, по крайней мере на один вечер. Он был нервным ребенком и стал еще более нервным взрослым. Он очень нуждается в помощи. Не психиатров, а тех, кто любит его. И несмотря ни на что, я знаю, что вы оба любите его так же, как мы с его матерью, – и нам не все равно, как сложится его судьба. Что касается Мелоди, то я навестил ее перед обедом, и она в самом деле не слишком хорошо себя чувствует, чтобы быть на балу. Она не позволила мне сделать медицинский осмотр, хотя я пробовал настаивать, и сказала, что ощущает себя чересчур толстой, чересчур неуклюжей и не может позволить, чтобы все гости удивленно ее разглядывали. Думаю, где-то она права. Но если будет на то ваша добрая воля, зайдите к ней и скажите ей несколько ободряющих слов, поскольку бедная девочка тоскует.

Джори выкатил кресло из лифта и направил его прямо к своей комнате, игнорируя закрытые двери Мелоди.

Мы с Крисом одновременно вздохнули.

Синди добросовестно пыталась сказать что-то Мелоди через закрытую дверь. Когда ее попытки не принесли успеха, она оскорбилась:

– Я не позволю Мелоди испортить мне настроение. Она поступает глупо и эгоистично. Что касается меня, то я собираюсь сегодня великолепно провести время. Мне нет дела до Барта и его престижа; я повеселюсь в свое удовольствие.

– Я озабочен тем, что сказала Синди, – проговорил Крис, когда мы лежали вдвоем на нашей широкой кровати, стараясь заснуть перед балом. – Похоже, что она так и не осознала собственной безнравственности.

– Крис, не смей говорить так о Синди. То, что мы поймали ее с этим мальчишкой Лансом, не означает, что она распущенная девочка. Она в каждом встреченном молодом человеке старается узнать свою мечту, своего «принца». Если он говорит ей, что любит, она верит, потому что ей необходимо верить в это. Разве ты не понимаешь, что Барт своим обращением лишил ее уверенности в себе? Синди опасается, что она именно то, что говорит о ней Барт. Она разрывается между отвратительным имиджем, созданным им, и образом чудесной, послушной и нравственной девочки, который создали ей мы. Синди – красивая молодая женщина, а Барт обращается с ней как с грязью.

Для Криса это был долгий день. Он устал. Он повернулся ко мне, обнял и проговорил, засыпая:

– В конце концов Барт исправится. Я уверен в этом, потому что впервые вижу в нем желание найти компромисс. У него отчаянная необходимость верить во что-то или в кого-то. В какой-то момент своей жизни он найдет то, что ему нужно, и тогда под этой маской человеконенавистничества все увидят чудесную душу, которой он обладает.

Спать, спать и погружаться в прекрасные мечты… Гармония в семье, братья и сестра, любящие друг друга… Спи, мечтатель, спи.

Я услышала, как в нижнем холле дедовские часы пробили семь. Час, в который было назначено всем подняться и готовиться к приему гостей. Я потрясла Криса, чтобы он проснулся, принял ванну и оделся. Он потянулся, зевнул, лениво пошел в ванную. Затем побрился. Посмотрел на себя в зеркало и озабоченно спросил:

– Кэти, тебе не кажется, что я набираю вес?

– Нет, милый. Ты выглядишь потрясно, как сказала бы Синди.

– А что ты бы сказала?

– Что с каждым прошедшим годом ты становишься все красивее, – ответила я, обнимая его за талию и прижимаясь щекой к его спине. – А я с каждым годом люблю тебя все больше, и даже когда ты будешь старый, как Джоэл, я и тогда буду видеть тебя таким же, как сейчас… Высокий, в блестящих доспехах, вот-вот ты оседлаешь своего белого единорога, в руках у тебя длинное копье, на котором голова зеленого дракона…

В зеркале мне хорошо были видны выступившие у него на глазах слезы.

– Неужели ты помнишь… – прошептал он. – Неужели после стольких лет…

– Как будто я могу позабыть…

– Но ведь столько лет прошло.

– Столько лет, столько зим… – проворковала я, обнимая его за шею. – И вот я, к собственному восхищению, увидела, что тебе не было необходимости заслуживать мою любовь и уважение… они всегда принадлежали тебе.

Две слезы скатились по его щекам. Я подхватила их губами.

– Значит, ты прощаешь меня, Кэтрин? Скажи мне сейчас же, прощаешь ли ты меня за то, что я превратил твою жизнь в ад? Ведь Барт мог стать совсем иным, если бы я оставил тебя, нашел другую жену и остался для него лишь дядей.

Я хотела поцеловать и обнять его, но нельзя было пачкать праздничный пиджак наложенным на лицо макияжем, поэтому я лишь приложила щеку к его груди, прислушиваясь к горячему биению сердца. Я стояла и слушала: удары этого сердца заставили вспыхнуть мою любовь тогда, в далекой юности.

– Я закрываю глаза и вижу нас: мне двенадцать лет, а тебе – четырнадцать. Я четко вижу тебя, но не вижу себя. Крис, отчего это я не вижу себя?

Он криво улыбнулся. Улыбка получилась горькой.

– Оттого, что я выкрал все твои образы и спрятал их в своем сердце. Но ты не сказала, что простила меня.

– Разве я была бы здесь с тобой, если бы не хотела этого?

– Я молюсь о том, чтобы не расхотела, – сказал Крис, сжав меня что было силы в объятиях.

За окном снова начал падать снег. А здесь, в нашей спальне, Кристофер Долл вновь повернул время вспять. Если этот дом был немилосерден к Мелоди, лишил романтики чувства Синди после изгнания Ланса, то для нас с Крисом, пока он владел течением времени, романтика была возрождена к жизни.

В половине десятого мы, празднично одетые, сели на свои места для приема, готовые с появлением первого гостя вскочить. Тревор с гордым видом стоял, тревожно глядя на часы. Окна парадного холла были украшены великолепно. Огромное рождественское дерево сверкало тысячами огоньков. На украшение только этого дерева ушло пять часов.

Я сидела, как престарелая Золушка, нашедшая давно своего принца и вышедшая за него замуж. Что-то привлекло мой взгляд наверху. В ротонде стояли друг против друга два рыцаря в полном одеянии и вооружении, а мимо них скользила темная тень. Даже в тени ротонды я узнала, кто это. Джоэл, вопреки его словам, не спал в этот час и не молился на коленях за всех грешников.

– Барт, – прошептала я, подзывая стоящего возле меня сына, – может быть, ты задумывал этот вечер, чтобы представить вновь Джоэла его старым знакомым?

– Да, – ответил он шепотом, обнимая меня за плечи, – но я уже понял, что он не захочет присутствовать. Честно говоря, из его друзей лишь несколько осталось в живых, в то время как живы еще множество одноклассниц моей бабушки. А ты выглядишь прекрасно, как ангел. – И его сильные пальцы вонзились в нежную плоть моего плеча.