Вирджиния Эндрюс - Семена прошлого

– Каким счастливцем ты представал в своем балете «Щелкунчик», Джори, – проговорил Барт, направляясь к лестнице. – Ты там изображал уродца, который превратился в красивого принца. Ты был лучшим танцовщиком – и все самые прекрасные балерины были твои. И в «Лебедином озере», и в «Ромео и Джульетте», и в «Спящей красавице», и в «Жизели». Везде, кроме последнего случая. А ведь последний – самый важный, не так ли?

Какая жестокость! Боже, какая жестокость! Я видела, как Джори не смог даже защититься усмешкой от нанесенного удара. Сердце мое заныло.

– Счастливого Рождества, – проговорил Барт, исчезая наверху. – Джоэл был прав. Нам не следует праздновать этот день, и ни один праздник больше не будет проходить в этом доме, пока я – его хозяин. Джоэл предупреждал меня, чтобы я не становился как другие. Мне не стоит заслуживать любовь и уважение людей. Отныне я буду уподобляться только Малькольму. Я заслужу уважение подавлением, железным кулаком, властью. И мою мощь очень скоро почувствуют все те, кто оскорбил меня сегодня.

Он ушел, а я обернулась к Крису:

– Он говорит как безумный!

– Нет, дорогая, он не безумен – он просто Барт, снова очень эмоциональный и снова ранимый и раненый. В детстве он наказывал сам себя, ломая кости, нанося себе раны, потому что не мог вписаться в общество сверстников и не успевал в школе. Теперь он из чувства мести собирается ломать чужие жизни. Почему же у него ничего не получается, Кэти?

Наверху вновь появилась темная тень, и мне показалось, что Джоэл трясется от беззвучного смеха.

– Крис, иди наверх, а я скоро приду.

Но Крис хотел знать, что я замышляю, поэтому мне пришлось солгать, что я должна отдать распоряжения по уборке столов.

Как только все ушли, я бросилась в огромный офис Барта, закрыла дверь и начала рыться в столе, где и нашла возвратные карточки гостей, которые пришли вовремя, неделю назад. Они были заляпаны чернильными отпечатками пальцев. Двести пятьдесят. Я закусила губу. Если бы был отказ, он был бы отослан особо.

Но ни одного отказа. Люди поступают подобным образом лишь по отношению к тем, кого хотят намеренно оскорбить.

Я аккуратно положила карточки на место и поспешила в комнату Джоэла. Не трудясь даже постучать, я отворила дверь. Джоэл сидел на кровати, согнувшись в беззвучном смехе. Он обхватил себя тощими руками и подпрыгивал.

Я тихо ждала на пороге, и, только отсмеявшись, он заметил отбрасываемую мной тень. Ахнув, он воззрился на меня.

– Отчего ты здесь, племянница? – тонким скрежещущим голосом спросил он.

Седые волосы на его голове были всклокочены и торчали, как рога.

– Уже давно я снизу наблюдаю, как вы ходите по ротонде и смеетесь. Отчего вы смеетесь, Джоэл? Вам нравится, что Барт страдает?

– Я не знал, – пробормотал он, стараясь вставить челюсть на место. Затем он провел рукой по волосам, приглаживая их. И встретился со мной взглядом. – Ваша дочь учинила такой шум внизу, что я не мог спать. Я взглянул на всех вас в вечерних платьях, ожидающих гостей, и не смог сдержать смеха.

– У вас очень злое чувство юмора, Джоэл. А я было думала, что вы симпатизируете Барту.

– Я действительно люблю этого мальчика.

– В самом деле? – язвительно переспросила я. – Не думаю, иначе бы вы не смеялись. Скажите, разве не вы отправляли приглашения?

– Я не помню, – спокойно сказал он. – Время для меня неинтересно, я старый человек. То, что было годы назад, представляется более ясным, чем то, что было месяц назад.

– Но у меня хорошая память, Джоэл. Намного лучше вашей.

Я села на один из немногих стульев.

– У Барта, я помню, было деловое свидание, и поэтому он передал всю пачку приглашений вам. Вы отправили их, Джоэл?

– Конечно! – со злостью выпалил он.

– Но только что вы сказали, что не помните.

– Я помню именно этот день. У меня это заняло уйму времени.

Пока он говорил, я наблюдала за выражением его глаз.

– Вы лжете, Джоэл, – сказала я. – Вы не отправляли эти карточки. Вы принесли их вот в эту комнату, распаковали каждый конверт, сами заполнили графы: «Да, мы будем счастливы присутствовать» – и отправили по почте обратно Барту. Я нашла их. Я никогда еще не видела такого количества неверных, дрожащих почерков, к тому же все – разноцветными чернилами. Это вы подписали их!

Джоэл медленно встал. Он опять вобрал руки в воображаемые рукава монашеской рясы.

– Я думаю, женщина, что ты потеряла рассудок, – холодно сказал он. – Если желаешь, пойди к своему сыну и расскажи ему о своих диких подозрениях. Посмотрим, поверит ли он тебе.

Я вскочила и направилась к двери:

– Я собираюсь сделать именно это! – и громко хлопнула дверью.

В своем кабинете Барт сидел за столом; на нем была пижама, а поверх нее черный шерстяной халат. Он одну за другой отправлял карточки гостей в огонь. К своему ужасу, я увидела, что он не только абсолютно пьян, но и продолжает пить.

– Что тебе нужно? – заплетающимся языком, сощурив глаза, спросил он.

– Барт, я должна сказать это тебе, а ты обязан выслушать. Я думаю, что Джоэл не отправлял ни одного приглашения и поэтому приглашенные не приехали.

Барт старался сосредоточить взгляд и напрячь мозги.

– Джоэл всегда выполняет мои приказы. Он отправил приглашения. – Барт облокотился на спинку стула и закрыл глаза. – Я устал. Уходи. Не стой здесь и не жалей меня. Они приняли приглашения… я ведь сжег их ответы.

– Барт, послушай меня. Не засыпай, пока я не кончила говорить. Ты не обратил внимание на то, как странно они были подписаны? Все разными цветными чернилами, кривым почерком! Джоэл принес их в свою комнату, вскрыл, и все, что ему было нужно, – это написать на каждом «Да» и отвезти на почту для отправки тебе, поскольку на них уже были марки.

Он не открыл глаз:

– Мама, я думаю, тебе надо пойти спать. Мой дядя – мой лучший друг. Он никогда не сделает того, что могло бы навредить мне.

– Барт, пожалуйста, не доверяй Джоэлу чрезмерно.

– Убирайся! – заорал Барт. – Это ваша вина, что они не приехали: твоя и человека, с которым ты спишь!

Я была сражена, уничтожена. Я повернулась, чтобы идти прочь, и споткнулась. А вдруг Джоэл и в самом деле такой, каким его считают Крис и Барт, и то, что сказал Барт, – сущая правда? Безвредный старик Джоэл, который вернулся доживать свои дни в родном доме, возле единственного человека, который его любит и уважает.

Рождество минуло. Я свернулась калачиком возле Криса, который всегда быстро погружался в сон; я же вертелась, думала, изнывала от бессонницы и не могла найти покоя. Позади меня блестела рубиновым глазом голова огромного лебедя. Я слышала гулкий бой дедовских часов, которые в конце нашего коридора пробили три. Несколько минут назад я проводила глазами красную машину Барта, которая помчалась к ближайшему кабаку, где, без сомнения, Барт утопит свои печали в алкоголе и успокоится в постели какой-нибудь шлюхи. Не однажды уже он возвращался домой, благоухая ликером и дешевыми духами.