Вирджиния Эндрюс - Семена прошлого

Я пошла к Синди и на пути встретила Криса.

– Она очень расстроена. Постарайся успокоить ее, Кэти. Она хочет уехать и никогда больше не возвращаться.

Синди лежала ничком на кровати, и я услышала сдавленные рыдания:

– Он сеет разрушение! Я никогда не знала своих родителей, а Барт хочет отнять у меня и вас с отцом. Теперь он решил испортить мне лето. Он хочет, чтобы я исчезла следом за Мелоди и больше здесь не появлялась.

Я обняла ее худенькое тело, утешала как могла, а сама думала о том, что лучше бы ей уехать и обезопасить себя от нападок Барта. Куда же мне отослать ее, чтобы и без того раненое сердце не испытало нового удара? С этой мыслью я ушла от нее.

Как только я легла спать, Синди немедленно убежала из дома ради встречи с парнем из деревни.

Обо всем этом я узнала позже.

Как и предсказывал Барт, любовь Синди к природе, вспыхнувшая неожиданно в этих лесах, имела вполне конкретное имя. Виктор Уэйд.

И в то время, когда я лежала подле спящего Криса и думала о том, как поступить с Синди и сохранить ее дочернюю любовь, как образумить Барта и не дать его злобе выйти из-под контроля, – в это самое время наша Синди убежала с Виктором в Шарлотсвилл.

В Шарлотсвилле Синди славно провела время, танцуя до упаду с Виктором Уэйдом, пока не протерла дыры в тонких подошвах своих хрупких, блестящих туфелек на высоченном каблуке. Затем Виктор, верный своему обещанию доставить Синди домой, повез ее в Фоксворт-холл. Возле одной из развилок, откуда было рукой подать до нашего дома, он остановил машину и заключил Синди в объятия.

– Я от тебя без ума, – торопливо шептал он, покрывая поцелуями ее лицо, шею и верхнюю часть груди в вырезе платья. – Я ни разу еще не встречал такую волнующую девушку, как ты. И ты права: в Техасе лучше не найдешь…

Синди была пьяна и вдвойне опьянена его поцелуями, поэтому ее попытки сопротивляться были неэффективны.

Вскоре ее страстная натура подтолкнула ее саму ответить на ласки Виктора, и она охотно расстегнула на себе одежду. Он раздел ее, упал на нее в порыве страсти – и тут появился Барт.

Разъяренный, рычащий Барт застал их в самом разгаре акта. Увидев их на заднем сиденье автомобиля со сплетенными руками и ногами, совершенно нагих, Барт рывком открыл дверцу и вытащил Виктора за ноги из машины, так что тот упал лицом на гравий. Не давая парню опомниться, Барт начал бешено работать кулаками.

Синди впала в ярость и, пронзительно крича, швырнула свою одежду прямо в лицо Барту, нимало не заботясь о том, что совершенно нага. Барт не мог видеть долю минуты, и это дало Виктору возможность вскочить и нанести ответный удар, однако нос его уже был расквашен, а под глазом чернел синяк.

– Барт был как зверь, мама! Это так ужасно: он был как сумасшедший! Когда Виктор ударил его в челюсть, а потом – ниже пояса, Барт согнулся, вскрикнул; но удар был не очень сильный, и тут же Барт накинулся на него с такой ненавистью, что я думала, он Виктора убьет. Я слышала, что удар ниже пояса парализует мужчину, но Барт оправился очень быстро, мама.

Синди пересказывала мне все это и рыдала.

– Он был сам дьявол и кричал такие ужасные слова, которые мне самой запрещает употреблять. Он сбил Виктора с ног и избил его до потери сознания. А потом обернулся ко мне. Я боялась, что он изуродует мое лицо, разобьет мне нос, чтобы сделать безобразной. Он ведь грозился сделать это. Я как-то умудрилась к тому времени надеть платье, но на спине молния никак не застегивалась. Барт схватил меня за плечи, встряхнул так, что платье упало с меня, и я снова стала голой, но он даже не обратил на это внимания. Глядя мне прямо в глаза, он стал бить меня по щекам, пока у меня не закружилась голова. Я уже готова была свалиться в обморок. Тут он подхватил меня, как мешок с зерном, перекинул через плечо и потащил, оставив бесчувственного Виктора на дороге. Это было так унизительно, мама! Он тащил меня, как какого-нибудь теленка или овцу. Я плакала, кричала, умоляла всю дорогу, просила вызвать «скорую помощь», чтобы она увезла Виктора, но Барт не слушал меня. Я умоляла его, чтобы он хотя бы позволил мне одеться, но он сказал только, чтобы я заткнулась, иначе мне несдобровать. Потом он принес меня…

Она вдруг замолчала и с широко раскрытыми от ужаса глазами застыла на полуслове.

– Куда он принес тебя, Синди? – спросила я, предчувствуя что-то ужасное, настолько же униженная сама, как и Синди.

Я была в ярости от рассказа Синди: я злилась на Барта, живо почувствовав унижение Синди как свое собственное, и злилась на нее саму за то, что она ослушалась моих увещеваний и снова повела себя так легкомысленно.

Синди докончила рассказ слабым, виноватым голосом, опустив голову так, что волна волос упала ей на лицо:

– Домой, мама… просто домой.

Здесь было что-то недоговоренное, но она отказывалась рассказать больше. Мне хотелось вновь устроить ей выволочку, сказать, что она прекрасно знает взрывной темперамент Барта, но она была и так уже достаточно травмирована.

Я встала:

– Я лишаю тебя всех твоих привилегий, Синди. Прикажу прислуге снять твой телефон, чтобы ты не могла больше договариваться ни с кем из твоих ухажеров о свидании. Я выслушала тебя, а еще утром Барт рассказал мне эту историю с его точки зрения. Да, я против его методов наказания: как тебя, так и твоего дружка. Он действительно зверь, и я извиняюсь за него. Однако мне думается, что ты уж слишком сексуально раскованна. Ты не можешь отрицать это: я собственными глазами видела тебя с твоим другом Лансом. Мне больно, что ты настолько равнодушна к моим просьбам. Я понимаю: трудно быть чем-то отличной от своих ровесниц, но я надеялась, что у тебя достаточно разума, чтобы подождать, пока ты не научишься управлять собой в интимных отношениях. Я бы не допустила, чтобы незнакомый мужчина пальцем до меня дотронулся, а ты отдаешься человеку, с которым впервые встретилась! Совершенно незнакомому мужчине, который мог нанести ущерб твоему здоровью!

Она простонала жалобным голосом:

– Мама, помоги мне!

– Разве я не старалась помочь тебе? Не прикладывала для этого достаточно усилий? Послушай меня, Синди, хоть однажды внимательно послушай! Любовь сильна только тогда, когда ты сначала долго изучаешь своего любимого, позволяешь ему узнать тебя, а уж потом начинаешь думать о сексе. И тем более не идешь на поводу у первого встречного!

Синди посмотрела на меня с досадой:

– Мама, все книги только и пишут что о сексе! Нигде в книгах ничего не сказано о любви. Между прочим, большинство психиатров говорят, что такого понятия, как «любовь», вообще не существует. И ты сама никогда не объясняла мне, что это за любовь такая. Я даже не знаю, существует ли она. Я думаю, что секс в моем возрасте так же необходим, как вода и пища, а любовь – не что иное, как возбуждение. Это означает, очевидно, что твое сердце сильно бьется, пульс ускоряется, кровь бурлит, а дыхание учащается… Но тогда эта самая любовь – не более чем природная потребность, а секс ничем не хуже, чем желание поспать. Так что, несмотря на твои старомодные идеалы, я все равно не вижу ничего дурного в том, чтобы уступить, если парень упрашивает тебя. Да, и не смотри так на меня! Виктор хотел меня, а я – его! Он не заставлял меня, не насиловал. Да, я хотела того же, что и он, и позволила ему сделать это!