Анастасия Власова - Выбор [антология]

— Скажите, доктор, выходное отверстие всегда шестиугольное?

— Ого, я не думал, что вы так быстро отойдете, — потирая, затылок сказал

— Так все же?

— Нет. Только, когда пуля летит с большой скоростью, или…

— Или когда стреляют в упор.

— Ну, вообще-то, я хотел сказать о мягких тканях, но…

— Стоп… Вы не проводили вскрытие?

— Нет. Во-первых, родители запретили, а во-вторых…

— В этом не было необходимости, потому что дыра такого размера, что через нее можно смотреть, как в дверной глазок? Вы это хотели сказать? — слегка повысив голос, промолвил.

— Нет. Я хотел…

— Если бы вы действительно хотели, то заметили, что вначале ей сломали ребро, которое по необыкновенной случайности пронзила пуля. Ребро завибрировало и поглотило некую часть энергии, но все-таки при выходе пули, кожа треснула в шести местах. И я не удивлюсь, что вы приняли синяк от отдачи пистолета на спине, за посинение в результате кратковременного припадка, что вызвал тахикардию, а именно несколько мощных ударов, как вы и написали в своем отчете, — еще повысив тон, сказал я.

В тот момент ко мне обратился лейтенант и мягко намекнул, чтоб я сбавил обороты. Он попросил объяснить свои суждения, глядя в изумленные глаза доктора. Тогда я приубавил тон:

— Ладно, я все поясню. Смотрите сюда. В коже, возле выходного отверстия пули, есть небольшой, острый бугорок. Так совпало, что осколок ребра не до конца пронзил кожу и застрял в ее слоях. Скорее всего, вы глядели на него и думали, что это гематома, или что-то другое, но если бы вы взяли фонарик и заглянули внутрь, даже с любопытства, то увидели бы, то самое сломанное ребро. С чего я взял, что ребро было сломано? Ответ очень прост. Сейчас Клара выдохнула последний воздух, что был у нее в легких. Грудь немного просела, а в районе третьей пары «настоящих ребер» вы видите то, что осталось от синяка. Синяка от игрушки. Ею он и сломал ей несколько ребер. Это хорошо видно, когда свет падает со стороны головы. Едем дальше. Синяк на спине, вокруг входного отверстия. Переверните. Вот… Его вы должны были заметить, только вы, доктор, не учли тот факт, что при тахикардии с простреленным сердцем, она разбрызгала все свои 3-ть литров. Соответственно, комната была в брызгах, чего я не видел. На полу только лужа крови и пару брызг в радиусе метра, и все. Ваш отчет придется переделать. Когда-нибудь на досуге поиграетесь.

Я развернулся и ушел не попрощавшись. Через минуту меня догнал лейтенант Реуцевич:

— Ничего себе. Ты посадил патологоанатома просто голой задницей в большую лужу.

— Просто не люблю, когда из-за таких мелочей страдают люди, невинные люди. Вот вы видели. Все началось с мелочей, а объединивших воедино, получилось новое представление об убийстве.

— Зато кофточку не довелось надевать.

— Да. Это радует.

Мы последовали прямиком в отделение, чтоб отдать блузку и рассказать о случившемся следователю Буркову. На месте его не было, поэтому мы прошли процедуру возвращения блузки с лейтенантом Реуцевичем. Мне хотелось посмотреть на туфли и снять их подошву на фотоаппарат, но этого мне было мало. Единственным местом, где я не был, был дом Петра Васильевича. Я почти был уверен, что хоть что-нибудь там найду. По дороге к дому Петра Васильевича меня тревожила одна мысль: почему убийца застрелил жертву в упор, что там такого случилось? Я до сих пор сомневался в том, что она знала убийцу. Меня тревожило и то, что пока я находил доказательства того, что Петр Васильевич не убивал Клару, а круг подозреваемых не сужался, им мог быть кто угодно. Надо что-то менять в методике расследования, либо я что-то теряю из виду, просто не замечаю. Оба предположения мне казались правильными.

Мы подъехали к дому Петра Васильевича. Чтоб далеко не ходить, я направился к гаражу. Машина, которую я видел, была на штрафплощадке, по крайней мере, мне так сказал лейтенант. На грунте я нашел несколько следов от шин и, к счастью, свежих. Я сделал несколько фото, потому что знал, что мне стоит над ними повозиться. Мы зашли в дом. Я начал с последнего, что видел в доме — с туфель. На сколько я их запомнил, то они были направлены носками на меня. Думаю, это еще одна чушь. Преступник явно спешил и соответственно нервничал. Поэтому и развернул туфли таким образом. Я дико сомневаюсь, что накаченный наркотой человек станет разуваться под тумбой, либо приносить сюда эти туфли, аккуратно сложить их носками к себе, потом впопыхах раздеться, неряшливо бросив одежду и повалился спать. Либо другой вариант. Он еще не был под кайфом, потому что он нормально себя чувствовал в магазине… Нет, это тоже чушь. Оно не вяжется к делу. Я осмотрел весь дом и ничего не нашел. Все вещи были аккуратно сложены, даже нижнее белье и предметы быта, но этим всем он не успел воспользоваться.

Нет. Я явно что-то опустил. Я сидел дома и пытался провести хоть какую-то зависимость смерти Клары и автором этого представления, пока не вспомнил о фото следов колес и подошвы. Я сравнил подошву на моем фото и отпечаток, обнаруженный мною ранее — они не совпадают, хотя похожи. Это меня немного подбодрило и натолкнуло на мысль о том, что у убийцы были такие же туфли, но похоже у фирмы уникальные подошвы у каждой партии. На снимок со следами шин я потратил немного больше времени, приблизительно три часа, и знаете, что я нашел? А ни фига я не нашел, зато кое-что наблюдал. Я наблюдал еще одну тупость: когда я впервые там был, то видел машину повернутой багажником ко мне. Петр Васильевич всегда любил заезжать в гараж задом, чтоб быстрее выехать было можно. Именно так он парковался возле магазина всегда, кроме последнего раза. На следах это тоже отражалось. Были видны слабые следи, ведущие по кругу. Значит, Петр Васильевич разворачивался во дворе и заезжал задом машины в гараж.

Это меня слегка расстроило, но не испортило праздничного настроения по поводу подошвы — это первая зацепка. Теперь нужно прощупывать того, кто любит носить похожие туфли. Потянешь за ниточку — клубок размотается. Главное потянуть за нужную ниточку, потому, что мне кажется, что это все же подошва, кого-то из опергруппы. Теперь расследование переходит во вторую стадию — опрос близких и соседей, только вот одна маленькая проблемка: опрос будет проходить по экспресс-методу. У меня в запасе осталось два дня, в худшем случае.

Если дело так пошло, то нужно выделить основные цели для «допроса». Думаю, ими станут те, с которыми Петр Васильевич часто виделся и тех, кого не особо любил. Я включил сюда последних по причине возможности нахождения друг в друге недостатков. Начнем с самого неприятного — с последних.

Семья Семиных жила через оградку, которая разделяла огород, когда-то принадлежащий какому-то помещику. Оградка новая, значит что-то их сподвигло на общее дело. К ним мы с лейтенантом прибыли довольно рано, где-то в восьмом часу. Они оказались довольно гостеприимны, чему я немного удивился. Михаил Семин попросил пройти в гостиную: «Вам там будет удобнее задавать вопросы». Его жена — Мария принесла нам с лейтенантом по чашечке чаю. Ну, что ж, начнем: