Анастасия Власова - Выбор [антология]

— Скажите, Михаил, вы видели Петра Васильевича в день убийства?

— Да, я видел его утром. Мне надо было уйти по работе. Я видел, как он что-то делал возле гаража. Наверное, что-то с краской, потому что воняло на весь квартал.

— А что он собирался делать с краской, вы не знаете?

— Нет, хотя, когда я вечером возвращался, он закрывал гараж, а двери стали коричневого цвета.

— А в котором часу вы пришли?

— Где-то в часа четыре, может полпятого.

— Скажите, а ваша жена не видела его днем?

— Думаю, нет. Когда я ушел, она ложилась спать, из-за головной боли, а когда я вернулся, она еще спала.

— Стоп… Вы сказали, что воняло, правда?

— Да… А-а-а…

— У вас ведь нет машины.

— Так и есть. Гараж здесь уже был, когда мы купили этот дом.

— Вы только что испытали отвращение, когда говорили слово «дом».

— Как вы…?

— Вы слегка подняли верхнюю губу и отвели взгляд вниз, а также немного дольше продержали глаза закрытыми, чем при обычном моргании.

— Вы что «Теории лжи» насмотрелись?

— Нет. Начитался. Еще задолго до появления этого сериала. Так все-таки?

— Просто этот дом был единственным, хотя и в ужасном состоянии. Нас вынуждали выехать с квартиры, а долго жить у моей матери мы не могли. Мы месяц назад закончили здесь ремонт, и закончился он оградкой.

— То есть вы последние несколько лет доводили этот до его теперешнего состояния. Теперь все понятно.

— Что п… — в недоумении ответил он.

— Какого цвета была машина у Петра Васильевича?

— Светло-серая, а что?

— Уже ничего. Спасибо за чай. Мы сами выйдем.

Лейтенант всю дорогу, к участку, удивлялся, хотя и догадывался, почему я так резко прекратил разговор:

— Это из-за машины, верно?

— Да, вы правы. Дело не в окрашенных дверях. За эти года он нанюхался столько краски, для наружных работ, что просто не заметил этого запаха, либо посчитал его приятным. Ему ударила в нос автомобильная краска. Она высыхает приблизительно через два часа. Просто сейчас дорогие краски имеют в своем составе подобие лака, что придает краске, при полном высыхании глянцевый цвет, а когда я впервые увидел машину, то она мало того, что была черной, так и еще и отражала свет лампы в гараже.

— Неплохо. Даже, я бы сказал, очень хорошо. Ты не думал о дальнейшей карьере детектива?

— Точно, детектив… Лейтенант, сразу после штрафплощадки направимся к городской библиотеке. Заглянем к директору.

— А зачем?

— После штафплощадки, я отвечу на этот вопрос.

Штрафплощадка больше напоминала свалку, только аккуратную. Здесь было много машин и большинство были побиты и развалены. Интересующую нас машину не пришлось долго искать. Она очень хорошо контрастировала на фоне остальных машин. Она гордо взблескивала на солнце, бросая в нас ослепляющие зайчики. Да, меня потянуло на лирику, что поделаешь, я ведь конченый романтик…

Мы принялись за ее осмотр, а особенно уделили время дверям и багажнику. Как и ожидалось, на багажнике был заметен отпечаток руки. Не знаю, почему его не заметили. Под дверными ручками тоже были слегка видны следы непроизвольного влезания в краску. Пока я осматривал ручки, лейтенант привел специалиста для снятия отпечатков, которые на солнце отчетливо блестели. Я посмотрел на лейтенанта: «Ну, что? К директору?» По дороге между нами опять завязался разговор:

— Теперь ты можешь дать ответ на прошлый вопрос?

— Да, конечно. Мне нужен не директор, а ночной сторож, который приходит около шести. У библиотеки два сторожа. Один заступает в шесть утра, другой в шесть вечера. Я почти уверен, что отпечатки ничего не дадут.

— Хорошо, тогда зачем тебе сторож?

— Просто Петр Васильевич хорошо знает директора и идет в библиотеку, чтоб почитать что-либо интересное в промежутке между концом домашней работы и поездкой к магазину. Просто он не всегда заходит в библиотеку, поэтому я не уделял этому внимания, до последнего. Теперь можно проследить мотив. Я иногда засиживался в библиотеке, еще, когда учился в школе, то слышал, как Петр Васильевич приглашал в дом Семена Эдуардовича — директора библиотеки, но что самое интересное он говорил: «Если меня нет, значит, я у соседей. Открой двери. Ключи ты знаешь где. Сигнализацию я уж точно услышу». Значит, возможно, в один из таких разговоров Петр Васильевич мог упомянуть о месте ключей. Но это еще не все: когда я проходил мимо кабинета директора, то раз слышал, что директор рекомендует, шутя поменять код на сигнализации. Сторож легко мог слышать эти разговоры.

— А где же мотив?

— Вы не замечали, что я называю Клару, только по имени. Это потому, что ей двадцать семь лет, а на свои года она не выглядит. Признаюсь честно — я приглашал ее на свидание, но когда узнал, сколько ей лет, и что она замужем, то мне было дико стыдно. Именно она оповестила меня о предыдущей информации и именно она предложила обращаться на «ты». Тогда она прожила в браке год. До этого она пережила не очень дружественный разрыв с парнем по имени Владимир. Ему было тридцать два. Он работал охранником склада бывшего колхоза. Именно теперь я понял, почему охранника библиотеки Петр Васильевич называл колхозником и именно теперь я понял кто этот охранник.

— Ты думаешь, тут сыграла месть?

— Нет. Скорее толчок. Петр Васильевич часто упоминал о ссорах с женой. Возможно, последняя ссора была серьезной и грозила разводом, а покраска машины было знаком примирения. Думаю, это и сподвигло придти его к Кларе. Но не думаю, что он хотел ее убивать.

— Шутишь!.. Почему он тогда так жесток с ней повелся?

— А это вы узнаете на финальном выступлении.

— На каком еще финальном выступлении?

— Терпение, лейтенант… Терпение.

Мы подъехали к библиотеке примерно в десять. Директор раскинулся в своем кресле и вдумчиво читал газету:

— Доброе утро, директор. Меня зовут Александр, а это лейтенант Реуцевич. Мы хотим задать несколько вопросов касающихся вашего ночного охранника Владимира.

— Очень приятно, — пожимая руку, — Семен Лагутин. Присаживайтесь.

— Благодарю. Скажите, мистер Лагутин, на следующий вечер, после убийства Клары, Владимир как-то странно себя вел.

— Можно и так сказать. Он был поникшим, как и все мы.

— Может что-то еще?

— Пожалуй, да. Он пришел с перевязанной ладонью, сказал, что что-то чинил и чуть не сломал пальцы. Я сказал, что до свадьбы заживет, и он как-то на меня зло посмотрел.

— Думаю, это все. Благодарю за ценную информацию. До свидания.

— До свидания.

Это все, что я хотел услышать. Теперь это все, что я хотел услышать. Я раскрыл дело. Теперь осталось это все преподнести на блюдечке с голубой каемочкой. Мы направились к следователю Буркову, за благодарностями…

Следователь, как и прошлый раз, сидел среди груды бумаг: