Алексей Слаповский - Чудо-2018, или Как Путин спас Россию

Приходили работники из цехов – посмотреть. Никто уже не злорадствовал, не смеялся. Видели серьезное, озабоченное делом лицо Семенова, наблюдали за его сноровистыми действиями, о чем-то думали и уходили, продолжая думать.

Тут позвонили по заводскому телефону.

Мишаня взял трубку, послушал, протянул Андрею Петровичу.

– Вас.

– Слушаю! – с деловитой приветливостью отозвался Семенов.

– Ты чем там занимаешься? – спросил голос Сухарева.

– Работаю.

– Не дури, Андрей Петрович! Может, мы оба погорячились, не спорю. Но ведь сам понимаешь, резонанс пошел, как бы я выглядел, если бы оставил без последствий? Ты вот что, давай иди как бы в отпуск, оплатим, не беспокойся. А через месяц вернешься.

– Отпуск у меня был в июне, спасибо. А приказ ваш считаю незаконным. Или вы его отмените, или я буду решать через суд.

– Андрей Петрович, это ты? – усомнился Сухарев. – Ты не выпил часом?

– Абсолютно нет, приходите, убедитесь!

Сухарев, положив трубку, принялся размышлять. С одной стороны, понятно, у Семенова что-то вроде истерики в производственной форме. С другой, весь завод, вся городская власть увидит, что директор не смог справиться с кладовщиком. Это нехорошо, неправильно. Значит, придется принять превентивные меры.

Слово «превентивные» Сухарев понимал по-своему. Он услышал его давно, еще в молодости, и ему показалось, что корень там – «винтить». То есть – привинтивные меры, привинчивающие и завинчивающие.

Свинтить придется Семенова, нет другого выхода.

И он позвонил в отдел охраны.

На заводе как раз заканчивалась смена. Работники, группами направляясь к выходу из цеха, увидели странную картину: двое охранников ведут Семенова, заломив ему руку за спину, отчего тот согнулся в три погибели, а снизу слышится:

– Отпустите, дураки, сам пойду!

Ветеран завода Топоров, мужчина степенный и обычно молчаливый, подошел и сказал:

– Чего вы, в самом деле? Нельзя по-человечески?

– Гуляй, отец! – ответил один из охранников. – Не твое дело!

– Завод мой, и дело мое! – не согласился Топоров. – Отпусти, сказано, ты ему руку вывихнешь!

И тут охранник толкнул Топорова, в чем не было необходимости, потому что ветеран стоял не на пути, а сбоку. Толкнул неудачно, Топоров обо что-то запнулся и упал. На беду, неподалеку был его племянник Костя, малый дюжий, который всегда был рад поводу размяться. Он схватил обидчика за грудки одной рукою, оторвал его от Семенова и отвесил такую плюху, что охранник отлетел на три шага и грохнулся на бетонный пол. Второй охранник растерянно стоял, не зная, что делать. Вокруг собрались люди.

– Нам приказали… – начал оправдываться второй охранник.

– Что вам приказали? – сурово спросил Топоров, уже вставший и отряхивавший одежду. – Над людьми измываться приказали? Тут вам не это… – он подыскивал сравнение, но не нашел.

– Не зона! – подсказал один из грузчиков, хорошо помнивший, что такое тюремная зона.

– Сначала над человеком посмеялись, а теперь вообще унижают! – негодовал Топоров. – Петрович, ты как?

– Нормально, – отпущенный Андрей Петрович, морщась, потирал руки.

– Им бы вот так вывернуть, они бы завыли, гады! – крикнул Костя и подскочил к лежащему охраннику с явным намерением заставить его завыть.

А тот счел за лучшее остаться там, где упал. Костя же лежачих никогда не бил.

– Ладно, – сказал Семенов. – Повеселились. Сам уйду.

– И зря! – осудил Топоров. – Если таких работников увольнять будут, к чему это приведет? А?

Но Семенов, махнув рукой, пошел из цеха.

Сухарев из окна кабинета увидел, как из заводского корпуса вышла густая, дружная толпа, провожающая Семенова.

– Это еще что за демонстрация? – пробормотал он. Позвонил главному технологу: – Почему люди не работают?

– Так смена кончилась.

– Смена кончилась, значит, и порядка никакого?

– А что?

– Сам не видишь?

Главный технолог не видел, он сидел в своем кабинете с симпатичной молодой инженершей, которой только что рассказывал об отдыхе в Тунисе и задал ей с лукавой улыбкой вопрос, знает ли она, зачем ездят в Тунис на курорты одинокие русские женщины?

– Разберусь, – пообещал технолог.

И, положив трубку, продолжил общаться с девушкой.

Ничего страшного в итоге не случилось, заводчане проводили Семенова до его машины, он со всеми сердечно распрощался, поблагодарил за выручку и уехал.

Он ехал, чему-то улыбаясь, и крутил ручку радио. Обычно слушал классику, мало чего в ней понимая, но уважая ее, а через это и себя, слушающего. На этот раз захотелось новенького. Джаз – не то, шансон – не то, какие-то новости – не то, что-то попсовое – опять не то. Кто-то что-то бормочет речитативом – тоже не то. Хотя… Он вернулся на эту волну. Там крутили рэп, о котором Семенов ничего не знал, кроме названия. Натыкался несколько раз, ему не нравилось. Сейчас молодой голос с меланхоличной агрессией начитывал такие строки:

Ты окружен и пойман, хотя не было облавы,

Ты утонул в той реке, в которой даже не плавал,

Тебя бросила девушка, которую ты не встретил,

И только ветер на твоем пути, только ветер.

Уже проигран твой еще не начатый раунд,

Ты думал, все впереди, а это только бэкграунд.

И каждый лох из подворотни говорит, что он рэпер.

Тьма ему вдогонку светит, сверху ветер, снизу ветер.

Только ветер, холодный ветер.

Только ветер, мысли на вертел.

Меня строгает время, будто я шаурма.

Но зато я всем достаюсь задарма.

Ваша глупая уретра, как пушка против ветра,

Обливает вас самих, прогнивших до миллиметра.

Ваш имидж скачет, хвост задрав, как охотничий сеттер,

Он ищет лучшую добычу, а находит только ветер.

Я распахиваю двери с табличкой «Нет хода»,

Я открываю все замки, не зная шифра и кода,

Мне самому туда не надо, но я закрытому – хейтер,

Я пускаю туда ветер. Ветер. Ветер.

Только ветер, только ветер.

Только ветер, только ветер.

Только ветер, только ветер.

Только ветер, только ветер.

Он повторял и повторял, и Семенову тоже захотелось ветра, он опустил стекло. И ветер ворвался, холодный, осенний, надул сразу же слезы на глаза. Семенов вытер их и сказал:

– Мы еще посмотрим, кто кого и как. Да, я просто человек, но не я дурак.

Ого, удивился он. А я ведь тоже рэп пою на старости лет!

И попробовал еще – на мотив «Вихри враждебные веют над нами». Получилось нескладно, но весело:

– Я не сдаюсь, не сдаюсь никогда я, и никому я сдаваться не дам. Пусть изменилась судьба моя крутая, но я парам, пам-парам, пам-парам!

12.

Вечером он пришел к Мечникову.

Тот возился с ноутбуком, который принесли для починки юноша и девушка. Они, ожидая конца работы, сидели на стареньком диване, он что-то читал или смотрел в телефоне, она – в планшете.