Владимир Козлов - Сестра Морфея

— Нежность я могу проявить к вам, но не к этому неадекватному и бешеному урагану. И я бы продолжил эту тему, но с нетерпением жду осени, когда вам можно будет пить вино.

Людмила Фёдоровна поняла его, и это её не смутило. За время его работы в детском доме она привыкла к Сергею Сергеевичу и не краснела перед ним как школьница.

— Это уже почти объяснение, — встала она со стула, — а я слышала, что у вас жена очень красивая!

— Копия вы, — парировал он, — но значительно старше.

— Тогда понятно! — сказала она. — Я для вас вроде машины времени. И вы хотите со мной уйти в прошлое и наслаждаться им.

— Пускай даже так! Но вы окончание своей фразы урезали, — не уточнили, с кем я буду наслаждаться. Хотя я не верю в фантастику, я реалист и живу настоящим. Но коль вы зацепили меня за волнующую тему, то позвольте я продолжу.

— Ой, не надо, — показала она ему свою спину, — давайте десертный разговор оставим до лучших времён. А пока простите, мне сейчас некогда. Детей из лагеря надо встречать. Автобус с минуты на минуту должен подъехать. Послезавтра в школу им идти.

Она прошла к двери как пава, демонстрируя ему свои красивые ноги и изящную фигуру. Он смотрел ей вслед, восхищался и мечтательно рассуждал.

«Я не романтик, но эту женщину есть, за что любить и, наверное, я решусь на такой отчаянный шаг. Думаю, врёт Людмила Ивановна, что у неё любовь с директором. Будь у него хоть на спине ордена и лестница научных званий, но не сможет такая роза цвести рядом с репейником. Не должна она быть любовницей колченого директора. Не по Сеньке шапка».

Шёл последний день августа. В лесной посадке было многолюдно. Патриотический клуб привёз все атрибуты для пинт — бола, маркеры снаряжения и целый ящик шаров, которыми заряжались маркеры. Дети разбились по пять человек в команды. Всего организовалось десять команд. Людмила Ивановна набрала себе в команду мальчишек, которые ещё вчера входили в её группу из восьмого и девятого класса. Она крутила всё время, головой выискивая кого — то в толпе. Увидав лежавшего на траве Сергея Сергеевича, подошла к нему.

— Сейчас я покажу этой фифе Гордеевой, как за два месяца приучила свою группу к собранности и хорошим взаимоотношениям. Пускай не думает, что я безрезультатно отработала за воспитателя.

— Да ничего она не думает. Людмила всего на всего требует от воспитателей чётких действий. У неё работа такая. А будет закрывать глаза на наши бездействия, то дети нам на голову сядут.

Она опустилась перед ним на колени и, сузив глаза, с ехидцей, спросила:

— И давно ты её Людмилой называешь? Меня ты ни разу так не назвал. А я тебя и Сергуня и Серёженька и Любимый!

— Можешь меня называть хоть Василиском, хоть Джорджем Клуни, мне всё равно. А её я так назвал, потому что нравится она мне. Привыкаю понемногу к нашим близким отношениям, которые не за горами. А тебя я как мужчина уже не должен интересовать. Всё своё внимание обрати на Мишу ветеринара. А мы с тобой очень хорошие и близкие друзья. И встань с колен, на тебя народ смотрит.

Она повернула голову назад и встретилась глазами с Гордеевой. После чего резко поднялась с травы и отряхнула ладонью колени:

— Пойду я лучше мундир на войну одену, — искоса поглядывала она на свою соперницу, — а стреляю я неплохо. Была Чемпионкой института из пневматического пистолета.

В последней фразе Платон уловил угрожающие нотки. И чтобы судьбу не испытывать, он взял Гордееву под руку и подвёл её к общей толпе, а сам лёг на травку.

…На этих боях присутствовала вся администрация, исключая директора. На столах стояли торты и газированная вода. Призы для команды победительницы лежали в большой коробке у завхоза, которые она никому не показывала. …Людмила Ивановна залезла в мешковатый комбинезон цвета хаки, взяла маркер в руки и как командир партизанского отряда отдавала приказы своей команде.

— Входим в лес и сосредотачиваемся по двое, я буду вас сзади подстраховывать. Во время боя всем слушать команды. Тогда победа будет за нами!

…Сергей Сергеевич, лёжа на травке, наблюдал с улыбкой за Людмилой Ивановной, предвкушая, как она будет выглядеть после боя. Ясней ясного было, что град зарядов из маркеров уйдёт в её сторону. Мальчишкам не нужны были неизвестные призы, хранившие в коробке. Для них лучшим призом считалось, — всадить хлёсткий заряд в попу Людмиле Ивановне.

В отличие от неё, они уже не первый раз участвовали в таких войнах и знали, чем ближе противник к тебе находится, тем ощутимей будет боль. Никто не знал из присутствующих, как не знала и она, что мальчишки обеих команд между собой договорились, что в первую очередь каждый из своих маркеров должен поразить Людмилу Ивановну, а затем разбежаться по разным сторонам и продолжить схватку, но уже без неё.

Прозвучала команда готовность.

Воинственно настроенная командирша махнула рукой, в которой держала маркер и крикнула:

— За мной бандерлоги, победа будет за нами!

Такой призыв потешил публику, а участники боя разбежались в разные стороны. Кусты задрожали, лес затрещал, создалось такое ощущение, что в чаще пробивается стадо кабанов или лосей. И вдруг тишина.

Буквально через минуту прозвучал один выстрел, — и дикий крик Васи Сёмина:

— Людмила Ивановна, смотри в кого стреляешь.

Затем несколько коротких очередей прорезали воздух, и уже громкий голос Людмилы Ивановны выразительно выдал:

— Предатели, собаки и отборный мат.

Тут уже простым смехом не обошлось. Раздался гомерический хохот. Взрослые хохотали все поголовно, дети попадали на траву и держались за животы. Всех заразительней был Платон. Внутренне он смеяться начал ещё до старта, но когда услышал раздирающий крик Людмилы Ивановны, его было не остановить. Ему и падать было не надо, он катался по траве. Так он давно не смеялся. Остановился он только тогда, когда рядом с ним оказалась Людмила Фёдоровна. Она вытерла платком глаза, затем бросила державший в руках журнал на траву и присела на него рядом с Платоном.

— Да, Сергей Сергеевич, кадра вы занятного нам отыскали.

— Ищут в лесу грибы, и ошибки в диктантах. А её нам вероятно с параллельного мира заслали.

— И там она так матом научилась ругаться?

— Касаемо её искромётного лексикона, то я не слышал от неё ничего подобного, — ответил он. — Наверное, от ваших воспитанников научилась? Они все поголовно матерятся, как сапожники.

— Это всем известно и вдобавок от мала до велика все курят, — добавила она.

Немного погодя раздался ещё один хлопок, и старый электрик с хозяйственного двора подошёл к столу, где стояли сладости с горестным видом озвучил этот выстрел.

— Расстреляли комиссара, за ненормативную лексику. Увековечим её память на этом поле боя, кусочком торта и стаканом газировки.