Владимир Козлов - Сестра Морфея

— А чего там понимать, матерятся при мне, на чём свет стоит, показывают непристойности, в столовой назло мне воздух вслух портят. Думают мне аппетит испортить, инжир им в зубы, я не только отставляю свою тарелку, а и подъедаю за тех, кто на обед не явился. Считаю, что здесь я до семидесяти миллионов рублей дотянула.

Платон улыбнулся, вспомнив о её золотом памятнике.

— А уж жопы мне показывают на каждом шагу, — продолжала она жаловаться. — Ничего не стесняются и это восьмой и девятый класс. Надо будет в магазин зайти, где пиротехникой, торгуют. Купить какую — ни будь петарду мощную, и выстрелить в очко тому, кто задумает передо мной снять свои шорты.

Через день она свою угрозу осуществит. Янка принесла матери от своего одноклассника, примитивный пистолет, который был в моде у мальчишек хулиганов в Советские времена. Это была согнутая трубка, заряженная серой от спичек и залитой воском. Курок возводился резинкой от трусов. Выстрел прозвучал около летней столовой, когда самый толстый подросток, в детском доме Валера Широв встав на спиленное дерево, направил свой голый зад в двух метрах от лица Людмилы Ивановны и прокричал:

— Враг хитёр и коварен. Огонь!

Огонь прозвучал, но с противоположной стороны.

Восковой заряд не только напугал Валеру, но и оставил на его ягодице ожоговый след.

Мальчишки из её группы в этот день изрядно посмеялись, но снимать штаны перед Людмилой Ивановной больше не осмеливались.

А вскоре действительно из музея пропала гармонь. Особо горевать о ней, конечно, никто не стал, но факт хищения настораживал и беспокоил администрацию детского дома.

Вынесла гармошку Людмила Ивановна в ящике вместе с мусором и осталась незамеченной, а уходя домой инструмент унесла в бауле.

К счастью соревнований в день физкультурника не было, а это отдаляло Платона от новых столкновений с неприятелем по фамилии Хаджа. К тому же близился сентябрь, месяц выборов, где будет решаться судьба многих депутатов последнего созыва, в том числе и Смородина, который выполнял неблагоприятные прихоти Хаджи.

…После выходного дня по детскому дому пролетел слух, что директор, находясь в отпуске, сломал себе здоровую ногу. Теперь ему придётся уже передвигаться на костылях, а не при помощи трости. Кто — то жалел его, а кто — то ликовал от радости. Людмила Ивановна не выплясывала трепак от восторга и не кричала «Ура!». Она все радостные эмоции от такой новости искусно прятала в себе, которые были заметны только Платону.

— Лично для меня это трагедия, — сказал он Людмиле Ивановне, — без него я детей не смогу вывезти в другие регионы. На такие поездки только он даёт добро.

— Нашёл о чём горевать. Тебе давно пора успокоиться и работать расслабленно. Неужели не понял, что из этих детей не вырастут Чемпионы.

— Это понятно, но у меня цели и другие есть, и первая технично научить детей играть. Чтобы в будущем они где — то будут играть без меня, не опозорили моей фамилии. Поэтому поездки эти мне нужны, после них класс спортсменов на порядок поднимается. Людмила Фёдоровна вопросы такие не решает, а Владимир Иванович в больнице лежит в Астрахани.

— Ты что не понял, что наш директор непревзойдённый болтун и напыщенный показушник?

— С чего ты взяла? Мне, к примеру, он выделил деньги на инвентарь без всяких обещаний.

— Ты фигура! А я вошь для него. Когда я сюда оформлялась, он мне обещал, что сделает тепло в спортзале. Лето проходит, а приточная вентиляция не работает. А себе кабинет отгрохал, как у олигарха, — со звёздным небом над головой, с комнатой отдыха, с душевой кабиной. А мебель, какая там стоит, миллион, наверное, стоит? Ещё говорит, он деток любит. А знаешь, как он их сильно бьёт. Всех подряд лупцует, и девчонок и мальчишек. Что детей, что воспитателей материт, на чём свет стоит. Лицемер он! Себя он любит и Гордееву. Если я говорю, что их ненавижу, значит, ненавижу, а не стелюсь как коврик перед ними.

— Ой — ли, — шутливо погрозил он ей пальцем, — мне — то только не рассказывай сказки. Ты воспылаешь любовью к детям при администрации. Ты их по головке гладишь и в темечко целуешь. А при мне ты их уродами называешь, и ещё из огнестрельного оружия крупным калибром по попкам стреляешь.

Она расплылась в улыбке и глаза сделались довольные, будто у неё во рту лежал кусок халвы.

— А что мне понравилось, как Валера с пенька слетел. Кстати к нам, завтра, приедет какой — то клуб «Патриот», будет, проводит пинт — бол в нашей лесной посадке. Я сама с удовольствием с маркером побегаю по кустам, постреляю в этих засранцев. А ты не хочешь порезвиться вместе со мной?

— Нет, это без меня, но посмотреть обязательно приду.

Он уже наперёд знал, что главной мишенью в этой игре будет Людмила Ивановна и все шары с краской будут адресованы ей.

В это время в бассейн заглянула Людмила Фёдоровна. Увидав там Людмилу Ивановну, она стала её отчитывать, но смотрела при этом на Платона:

— Почему вы не со своими детьми находитесь Людмила Ивановна? Идите к детям, иначе они без вас так наработают, что всему детскому дому до зимы исправлять придётся. А вы каждый день только отвлекаете Сергея Сергеевича. Потерпите ещё один день, завтра все воспитатели выйдут из отпуска, и вы перейдёте в спортивный зал.

Людмила Ивановна вспыхнула и пулей вылетела из бассейна, оставив свою широкополую шляпу на столе.

Гордеева подошла к Платону и села на стул, на котором до этого сидела Людмила Ивановна.

— Сергей Сергеевич, я уже начинаю сомневаться в её профессиональной деятельности. Ваш прогноз, к сожалению, оказался безошибочным и надо что, то предпринимать. Нам с ней весело, но горькая молва о поведении Шабановой, исходящая от детей всего детского дома, даст повод для размышления директору. Он её освободит от работы, не предложив ни чего взамен. Вы понимаете, она как с девчонками, так и с мальчишками проводит ликбез по экстремальному сексу, заостряя внимания на таких острых эпизодах, на которые у меня язык не повернётся откровенничать даже с вами, взрослым человеком.

…Её речь оборвала вбежавшая с бледными щеками Людмила Ивановна. Увидав, что Гордеева сидит на её стуле и любезничает с Сергеем Сергеевичем, она окинула их обоих волчьим взглядом и ринулась своей хоккейной походкой к столу. Ни слова не говоря, схватила свою шляпу и таким же манером удалилась.

— Мне кажется, что вы для неё интересны? — сказала Людмила Фёдоровна, — а вы не хотите этого замечать. Проявите к ней чуточку нежности, может она преобразуется в лучшую сторону.

…Для Платона это был удар ниже пояса. Никак он не думал, что женщина, которая ему понравилась с первого взгляда, будет выступать в роли свахи.