Владимир Козлов - Родиться Царём

Когда он полностью отошёл от укола, ему была назначена обезжиренная диета и таблетки. Таблетки он бросал в унитаз, а обезжиренную пищу мешал с жареными куропатками и жирной корейкой. Этого добра в холодильнике было достаточно. Он без всяких церемоний открывал холодильник, и без разрешения брал, что душе угодно.

— Теперь ясно, почему ты здесь лежишь по нескольку раз в году, — заметил Дорогой. — Ты сам не хочешь прощаться со своим нутряным другом. Закормил его нашей корейкой. Впроголодь твоего червяка надо держать, а ты его деликатесами потчуешь.

— Жалко, что ли? — сверкнул дед линзами.

— Для тебя нет. Ты кушай, кушай. Останется, домой унесёшь. А вот для твоего паразита жалко. Не заслужил он царского харча.

— Это ты царь? — обиделся дед.

— Мог бы быть, если бы родился в царской династии, — пошутил Дорогой.

— Баламут ты, каких свет не видывал, а не царь, — проворчал дед, — на передовую бы тебя. Чтобы знал, как над старым человеком измываться. Я же тебе поверил, а мне вместо спирту жопу огромной иглой прошили.

Дорогой никому не показывал и не говорил, что в больницу он пришёл с коньяком, который ему завернул Карл на дорогу. Он склонился над тумбочкой и извлёк оттуда одну бутылку, удивив всех в палате. Скрутил пробку и налил полстакана деду. Тот залпом выпил коньяк и, положив на кончик языка щепотку соли, восторженно произнёс:

— Благодарствую ваше императорское величество!

За это Олег налил ему ещё сто грамм, но тот убрал стакан в тумбочку. Решил оставить напиток на вечер.

Весь остальной коньяк Олег выпил с другими больными из своей палаты.

Перед сном уже лёжа в постели, Толик сказал Дорогому:

— Олег меня скоро, наверное, выпишут? У меня стул нормализовался.

— Ты не спеши, — отдыхай, а стул разжижай тепленькой водичкой, — посоветовал Олег. — Я первый покину это заведение, попрощавшись с тобой надолго.

***

Их выписали из больницы в один день. Они зашли до необычайности в тихое общежитие. Многие уже покинули его. Комнаты были пустые и через открытые двери просматривались одни панцирные сетки кроватей. В их комнате тоже стояли две кровати без матрасов. Обстановка подсказывала, что Оскар и Коля уехали.

— Обманули скоты, — в сердцах бросил Анатолий, — собирались же вместе лес пилить ехать.

— Один доберёшься, — отрезал Олег, — дорогу знаешь. А нам сейчас надо личные вещи собрать и рассчитаться с комендантом. Вещи у неё пока оставим. После заберём и пойдём за расчётом.

Толик скрутил обе постели и понёс их на первый этаж Ангелине. Назад возвратился с хорошим настроением и запиской, которую протянул Олегу:

— Вот читай! Никуда они не уехали!

Олег взял записку. На ней карандашом было написано. «Ищите нас на седьмом плав кране у Мартына — лесоповал не отменяется»

— Вот видишь, как всё хорошо складывается, а ты уже бочку на них покатил.

Анатолий не придал значения, критическим высказываниям Олега. Собрал спецодежду, на сдачу. Личные вещи он рассовал по карманам своей одежды. Поправив волчью шапку на голове, он взглянул на Олега:

— Ну, вот я и готов. Осталось только расчёт получить и приодеться трошки. А ты иди, оставь рюкзак у Ангелины, я тебя на улице подожду.

Избавившись от ненужной ноши, Дорогой вышел на улицу. Было морозно и немного пуржило. Он присел на корточки, держа в зубах не зажжённую папиросу. Посмотрел на свинцовое небо. Затем прикурил и, поставив на снегу спичкой точку, сказал:

— Погода сегодня не лётная, чувствуешь тишина? Я сегодня ещё не слышал рёва моторов железных птиц.

Анатолия передёрнуло. Не любил он разговоров про самолёты. Он снял шапку с головы и, отвернув на ней уши, натянул до отказа, слегка завязав лямки:

— Ну, если разобьюсь — пускай считают меня коммунистом! И в некрологе напишут, что погиб как герой! Я ведь так думаю, что лес валить отвага нужна. Почему лес в основном валят зеки под автоматами? Да потому что не каждый гражданский решится на этот опасный и тяжёлый труд.

Олег докурил папиросу, и рядом со спичкой воткнув её в снег, сказал:

— Не будет тебе никаких некрологов. Ты же не член политбюро и не видный учёный. Превратишься в горящем самолёте в пепел, который осядет в тундре на ягель. А ягель это любимая пища оленей. Вот и будут, твои останки хранится до определённого времени в кишках этих рогатых животных. А то размечтался он о некрологе, — ухмыльнулся Дорогой. — Хорошо хоть на кремлёвскую стену не замахнулся.

— Господи помилуй, — перекрестился Толик, — да я после таких слов и к аэропорту близко не подойду. Лучше пешком по зимнику до материка пойду.

— Какой же ты храбрец, если боишься воздуха? — засмеялся Олег.

— Как представлю, что в лепёшку могу превратиться, такая жуть берёт. Жалко погибать просто так.

— Примешь на грудь водочки, перед взлётом и будешь любоваться белогривыми лошадками, а сейчас пошли на биржу.

Олег поднялся с корточек и, подождав немного, когда отойдут затёкшие ноги, обнял слегка Толика за плечи, и они не спеша двинулись на биржу по знакомой проторённой тропе, которая им изрядно надоела.

Простояв в отделе кадров два часа, они переместились в кассу, где народу было ничуть не меньше, чем в кадрах. Полный расчёт ребята получили, когда на выпавший снег легла полярная ночь. У кассы они встретили радостного Тореро. Ему на основании жалобного заявления всё — таки выдали сезонную премию. А это ни много ни мало, а двадцать процентов за все отработанные месяца в Игарке, почти две тысячи. Он тряс перед глазами Олега тугой пачкой денег:

— Сегодня я тебя обильно отблагодарю!

— Не получится Миша, — отказался Олег, — я вечером иду к Алисе, и тебе не советую пить. Собирай свои вещички и беги на материк пока самолёты летают, а то все деньги просадишь.

Он замотал словно козёл своей отросшей бородой:

— Я решил перезимовать здесь. Уже договорился в гараже, — буду работать автослесарем, а Ангелина обещала меня опекать.

— Это до тех пор, пока у тебя деньги имеются, — сказал Толик, — а как кончатся, так опять сиротой станешь.

Олег отстранил в сторону Толика:

— Не слушай его? Может оно и правильно, я лично одобряю твоё решение! Ангелина хорошая хозяйка и что немаловажно она не болеет алчностью, и разум у неё на пять. Ты смотри, как она быстро разобралась в Оскаре. Ей пьющие люди не нужны. Так — что и тебе не советую в стакан заглядывать. Тогда всё будет АЛИС ГУТ!

— Будет сделано, — протянул Тореро Олегу и Толику свою руку. — Ну, я думаю, мы ещё увидимся.

С полными карманами денег ребята зашли в универмаг, где Дорогой помог Толику приодеться, а затем их дорожки разминулись. Анатолий направился на плавкран, а Олег, купив хорошего вина и большой ананас, сел в автобус и через пять минут стоял уже у окон Алисы. Свету в доме не было. Он не стал подниматься на крыльцо. Подошёл к окну и через ситцевые наполовину зашторенные занавески, заглянул в комнату. На столе горела керосиновая лампа, по стенам комнаты гуляли озорные блики от потрескивающих дров в печке. Алиса стояла задом и разбирала постель. Она словно предчувствуя, что за ней кто — то наблюдает, резко повернулась к окну и, узнав Олега, шарахнулась к двери.