Владимир Козлов - Родиться Царём

— Беги братан? — вскочил с дивана Утконос.

— И сколько я буду сидеть здесь? — возмутился нотариус, смотря в упор на Утконоса.

— Не бойся дядя, за продлёнку мы тебе отдельную плату отслюнявим, — успокоил того Утконос.

Толстяк ушёл и возвратился минут через десять. Бросив на стол колоду карт, он сказал нотариусу:

— Иванович, ты убери пока свой кейс. Мы сейчас недолго сгоняем в карты и продолжим оформление.

Нотариус сложил назад бумаги и пересев на диван всхрапнул и закрыл глаза.

Олег взял колоду в руку. Всмотревшись незаметно в упаковку, понял, что Галина в киоске продала одну из колод, которыми зарядил её отец. Эти карты были все краплёные Олегом, и обнаружить метки практически было невозможно. Он разорвал упаковку и стал тасовать карты. Затем передал карты Утконосу. Олег, сразу заметил, что владеет гость картами не как профессионал. Зато в лице его было столько сарказма и уверенности, которому мог позавидовать и знаменитый в свои времена Паштет. Утконос думал, что сейчас быстро сделает слепого старосту и заберёт за просто так икону:

— Ну что староста, играем до трёх побед, если выигрываешь ты — оставляем дом твоему соседу. Выигрываю я — забираю икону.

— Пойдёт, пойдёт, — махал рукой Олег, — сейчас я вам всем покажу высший пилотаж!

— Пилот в б ого — мать, — выругался Толстяк.

— При мне не богохульничать? — погрозил Олег пальцем Толстяку, и тот моментально замолчал, состроив при этом самодовольную улыбку.

Олег играл вроде неплохо, но постоянно путался и партию специально проиграл. Мартын зло плюнул на пол, выругался и вышел из дому. Это была наигранность, которую мог распознать только Дорогой. Мартын пошёл к Олегу и выгнал из гаража Фольксваген, поставив его рядом с десяткой гостей.

Когда он вернулся в дом, там стоял спор:

— Давай староста, икону? — требовал Утконос, — договаривались в присутствии нотариуса. А он здесь, не просто писарь, а представитель закона. Так — что заднюю скорость тебе включать нет смысла. Не отнимать же её у тебя?

— Не дам, — твердил Олег, — вы мне специально очки раздавили, вот я и проиграл. Сейчас я схожу домой за новыми очками и документами на Фольксваген. Ставлю его и за икону, и за дом, и за Алешкину девятку.

— Если тебе не жалко и тачку, — беги, — подал голос Толстяк, — мы такие иномарки уважаем. Только заодно вместе с документами и авто своё подгони сюда?

Утконос осадил Толстяка колючим взглядом и тот сразу осёкся, что не ушло от взора Олега:

— А зачем машину подгонять? — подошёл он к окну, — вон она стоит, возле вашей десятки.

Утконос и Толстяк кинулись к окну:

— Красавица, — восторженно вскрикнул Утконос, — беги, беги, староста за очками, — чуть не выталкивая, выпроваживал он настырного старосту из дома.

Олег прошёл мимо окон Мартына и заметил, что те провожают его взглядом. Возвращался назад — встречали.

— Не нашёл очков, — огорчившись ответил Олег, и положив документы на стол смело заявил, — Что ж буду так играть. Должно же повезти, я ведь чемпион улицы по этой игре.

Ему Утконос доверил раздать карты, потирая ладони от предвкушения скорой победы. Но победы не получилось. Олег со счётом три один выиграл встречу:

Утконос порвал от злости свои карты и накинулся на Толстяка, обвинив того, что он первым принял условия слепого хрыча.

— Надо было забирать богородицу, наклонить хозяина дома и нотариуса, и линять отсюда. Теперь всего лишились. Сам будешь с Ивановичем рассчитываться.

— Да не пыли ты, — успокаивал друга Толстяк, — сейчас нотариуса отвезём и вернёмся сюда, икону выигрывать.

Мартын отрицательно и продолжительно качал головой:

— Всё ребята, долг сына отбит — счастья пытать больше не будем.

— А почему бы и не попытать, — возразил ему Олег, не выходя из роли слеповатого старосты, — у них машина вроде тоже ничего. Продадим её, а деньги вложим на ремонт храма.

Этот староста уже бесил обоих гостей. Они брызгали слюной по всей горнице и готовы были наброситься на него с кулаками, но присутствие спящего нотариуса сдерживало их буйные порывы.

— Хорошо, — сбросил с себя куртку на диван Толстяк, — десятка моя и мы с тобой будем играть против тебя вдвоём, но не в дурака, а в Буру, — он положил на стол маленькую мужскую сумочку, в которой лежали и документы ключи от десятки.

Олегу очень хотелось курить, но ему нужно было держать марку Анти курильщика и он, почесав затылок, только спросил: — А Бура это тот же козёл?

— Да, только раздаётся по три карты, и кто первым набрал 36 очков, тот и победил. Играем из двадцати конов, если кто первым придёт к числу одиннадцать, то дальше нет смысла играть.

Олег положил на стол икону.

Утконос, видя такое дело, тоже снял с себя куртку.

Мартын собрал куртки гостей:

— Терпеть не могу беспорядка — пойду, повешу в прихожую.

Ему никто ничего на это не ответил, только Утконос попросил разрешения курить во время игры.

— Курите, раз такое дело, — раздобрился Мартын и исчез из горницы.

Олег заметил несколько порванных карт, валявших в ногах нотариуса, затем его взгляд остановился на самом нотариусе. Тот дремал с недовольным выражением лица, сидя на диване, прижав правую руку к левой стороне груди — создавалось впечатление, что у него прихватило сердце.

Олег нагнулся на пол и, подобрав две разорванные карты, молча положил их на центр стола

— А карты то порваны? — озадачился Утконос. Он вопросительно посмотрел на Толстяка и коротко бросил. — Беги!

Тот встал и прошёл в прихожую, но своей куртки и хозяина не нашёл. Он махнул рукой и побежал в киоск без верхней одежды. Когда вернулся с улицы, хозяина дома, так и не было. Он забеспокоился:

— Где твой сосед? — нервно посмотрел он на Олега и бросил аналогичную первой колоду карт на стол. — Ни его, ни наших курток нет.

— Как нет? — поднялся со стула Утконос.

— Ваши куртки видимо он в гардероб повесил, а сам он баньку топит. Надо же грязь старую смыть перед Новым годом. Можем в конец сада пройти и убедится.

Олег тут — же встал и провёл их в прихожую, открыв встроенный в стену шкаф. На них смотрели аккуратно повешенные на плечиках куртки.

— Что ты волну гонишь? — спокойно посмотрел Утконос на Толстяка, — пошли за стол?

Нотариус дремал в той же позе. Они, стараясь не шуметь, игру начали спокойно, без лишних разговоров и не на повышенных тонах. Но когда счёт стал десять три в пользу Олега, Утконос стал материться и извергать оскорбления в адрес ведущего в счёте игрока. У Толстяка пересохло в горле. Он не в силах озвучить свой гнев грохнул кулаком по столу. Открыл глаза нотариус и, сменив позу, сказал:

— Моё терпение не бесконечно, пора братцы и честь знать!