Семен Злотников - Кир

Однажды…

Гуляя по лесу с лукошком…

Бездна нашла на болотах двух близнецов-братьев.

Один уже не дышал, другой был еле живой…

Ниоткуда взялись…

Будто с неба упали…

Потом оказалось, действительно, с неба…

История темная…

Перед блицкригом…

Якобы с благословения самого Гитлера…

Фашистская сволочь…

На бреющем полете…

Вышвырнула с «мессершмитта»…

Связанных спинами, как кукол…

Двух юных наследников литовского трона –

Гедиминаса и Альгирдаса Гольшанских…

Альгирдасу повезло: он рухнул на Гедиминаса и остался жив…

Его-то, перепачканного кровью и грязью…

Отвратительно смердящего…

Бездна подобрала и волоком на себе кое-как притащила на Дикий хутор…

Три долгих года ( тут голос Кира крепнет ) бедняга провел без движения, в коме.

Три долгих года Бездна сама, никого не пуская, включая сестру, поила своего принца с ложечки, кормила, мыла, чистила, подстригала ногти и волосы, натирала целебными травами и мазями, дважды на дню ворочала, во избежание пролежней, а потом…

Молчит .

А потом, когда он очнулся…

Молчит .

Он влюбился в Даяну…

Потом…

Молчит .

А потом

Родились близнецы, одного из которых…

Меня…

Оскорбленная Бездна…

Похитила и вырастила чудовищем…

Страшным нелепым чудовищем, уничтожившим собственных родителей и брата!..

………………………………………………………………

………………………………………………………………

Далеко уже за полночь, поставив точку в монологе Кира, я выключил компьютер, и мы с черным пуделем Мао отправились прогуляться. Обойдя Новодевичий монастырь, мы спустились к пруду, где я отпустил моего паренька с поводка, а сам неспешно побрел вдоль прибрежных плакучих ив. В темной воде томно покачивались слепящие глаз отражения ажурных зубцов крепостных стен и будто парящей над ними надвратной Преображенской церкви. Где-то в ночи верещали кузнечики и квакали лягушки. Среди этой благости и красоты, как бывает, мало-помалу все горести мира стали казаться ненастоящими, а будущее – светлым и радостным.

«Все будет хорошо!» – почти в унисон моему предчувствию прокричала какая-то птица, и следом же сверху к моим ногам что-то плавно спланировало. Не успел я нагнуться, как Мао схватил это «что-то» и принялся грызть и рвать лапами. На все мои просьбы отдать неопознанный объект черный пудель только ощеривался и рычал. Вернувшись домой и сложив обрывки салфетки, я обнаружил на ней профиль Ленина и надпись, кричащую запекшейся кровью среди загадочных цифр: «Все золото мира, Кир, ничто без любви!»

Чудеса!..