Роман Солнцев - Полураспад. Очи синие, деньги медные. Минус Лавриков. Поперека. Красный гроб, или уроки красноречия в русской провинции. Год провокаций

— Возьми в администрации области.

— Запросто! — обрадовался Поперека. — Что должно быть в этой бумаге? То же самое, что в письме Академии? Мол, везу то-то и то-то туда-то?

— Нет. Там должно быть следующее. Что там, где вы брали образцы, рядом нет ценных месторождений.

Ни фига себе! Да в Сибири, куда ни ступи, везде на что-нибудь наткнешься — то на золото, то на графит, то каменный уголь лезет из земли, то нефть… Ну да ничего, Поперека уговорит геологов.

— Сколько еще стоит самолет? Час простоит???

К счастью, рейс из-за неисправности шасси задержали до вечера. Поперека, помнится, радуясь этому обстоятельству (судьба!), полетел на такси в город, пробежал в Геолком областной администрации, но председатель комитета Вараввин в отпуске (в Тайланде старый хрен!), а заместитель Мендель вдруг струсил. Петр Платонович бегал перед ним, как тигр в клетке, и хрипло кричал:

— Ну, давайте на вертолет, это рядом… покажу, где брали образцы… там глина, ил… мертвые сорожки…

— А в стороне? — бормотал старый геолог. — Быть не может, чтобы ничего не было.

— Ну вы что, этот квадрат не знаете? Где карта?! — бесился, опасно покраснев и дергая шеей, Поперека.

— Всё я знаю, — отвечал старик, — и справки не дам. Тем более, образцы радиоактивные. Может, там наводка на атомный завод.

— А на что же еще!.. — выпалил и осекся Поперека. И уже спокойнее, как бы небрежно. — Да там фон как везде.

— А если как везде, зачем везете? Нет, не дам справку.

Но Поперека есть Поперека. Узнав в агентстве «Дюла-тур», где, в каком тайландском отеле остановились туристы из области, он дозвонился (на часах уже было 16.30) до председателя комитета, наговорил на тысячу рублей:

— Мы же входим в Европейское сообщество! Мы же цивилизованная страна, а не бяка с крышкой! Да всё уже со спутников сфотографировано на всех частотах!.. — пока не убедил Вараввина немедленно позвонить своему заместителю с приказом подписать необходимую справку для таможни.

Хотя и нынче не так всё плохо. Пусть и обманом, но добился результата, образцы грунта с берегов великой реки скоро будут в женевской лаборатории. И мы еще поборемся с Минатомом, с этим засекреченным от своего народа монстром, для которого Сибирь — безлюдная пустыня, куда москвичи-начальники, дружащие с американцами, надумали эшелонами везти отработавшее ядерное топливо из дальних стран и валить под первый попавшийся забор! Мало вам плутониевого завода за «колючкой» в горе и всего того, что он тайком натворил здесь за минувшие десятилетия?! И если вы не ставите ни в грош результаты наших химических и радиационных анализов, то посмотрим, как запоете, когда наши данные будут подтверждены и опубликованы в «Journal of Enviromental Radioactivity».

— Фиг вам в ухо!.. — бормотал Поперека, почти не видя скачущую перед глазами дорогу. — Фиг в нос! В пятку!.. Думаете, дам отравить Сибирь, самые чистые в мире воды?! Встану, как столб железный!

— Ты о чем? — сопя, спросил Антон.

— Анекдот слышал?.. — завелся привычно Поперека. — Если вы чувствуете, что у вас всё есть, но чего-то не хватает, значит, вы пьете безалкогольное пиво. Или вот. Кроха сын к отцу пришел: «Папа, я на химии опыт проводил. Только всё взорвалось». — «Учителка тебе двойку влепила?» — «Не успела». — И до самого города Петр Платонович хрипло рассказывал смешные байки, зажмурив от усталости глаза с белыми кристалликами соли у переносья.

Ночь он провел на старой квартире, у жены, по случаю дня рождения сына, а поскольку сын в 23.00 уехал на дежурство в свою колонию, то и заночевал у него в комнате, рядом с мотоциклом…

А утром случилось то, что случилось. Кажется, он даже потерял на секунду сознание, когда разглядел эту газету — Наталья, вернувшись с прогулки с собакой, принесла ее снизу, из почтового ящика, а он всегда читал первым, даже, бывало, бранчливо пошучивал, что, если жена его опередит, ему кажется, будто она выела все буквы, как воробей семечки из подсолнуха, — вот и выхватил, выйдя из комнаты сына, шуршащие новости у нее, бегло осмотрел первую полосу, глянул внутрь, мельком остановился на последней, где бывают забавные объявления… и вот там, внизу, справа, где печатают некрологи, перед ним предстала в черной рамке его собственная фотография.

Что это?! Померещилось?.. Нет, это его, его фотопортрет!!! И подпись:

«Патриоты Красносибирской области с прискорбием извещают, что известный физик Поппер П.П. скончался от разлития желчи. Прощание возле ворот АЭС, панихида в синагоге, похороны на мусульманском кладбище… Скорби, Америка! Группа опечаленных товарищей».

Негодяи! Подонки!!! Его качнуло… в голове словно река зашумела… Грубо, как слепой, сложил, почти смял газету и, выдохнув: «Сплошная чушь!» — бросил на стол — как бы небрежно, но, быстро передумав, отнес подальше от жены в комнату сына (она в эту минуту мыла в тазике ноги Руслану), сунул, не зная куда лучше припрятать, под кровать и, набросив куртку, выскочил вон из подъезда, побежал мимо Института Физики в лес.

Он всегда так делал, когда нужно было пережечь раздражение, когда бесили обстоятельства. А тут такое творит пресса! Сволочи в кубе! Кстати, они напечатали «Поппер», суки!.. соорудив на американский манер фамилию из его фамилии Поперека, видимо, на тот случай, если подаст в суд на газету?! Пошли вон!..

Сейчас бы головой в сугроб или сигануть, зажмурив глаза, на лыжах по холмам, но в лесу сопит осень, на трижды выпадавший снег трижды осыпался лиловый мрачный дождь… А вчера еще выпил водки, да лишнего… сын дерзил… спалось плохо… И Петр Платонович, сжав кулаки, бежал, огибая деревья и хлюпая по раскисшему, в рыжих и черных пятнах снежному покрову, сквозь который проглядывали листья берез и рябин… а над его головой проносились, подпрыгивая, красные, грузные гроздья рябин…

Он несся, дергая шеей, оскалясь от бессильной ярости, не в кроссовках — в летних ботинках, вмиг намокших и уже вихляющихся под пятками… Ах, жаль, не сообразил рассказать жене перед выходом из дома по неисправимой своей привычке хоть что-нибудь, хоть анекдот — она привыкла к нему такому, она и «выжила» его за то, что неостановимо говорит, голова от него болит. Теперь же заподозрит — с ним что-то случилось.

К счастью, никто навстречу не попался, физики и биофизики Академгородка отбегали своё часа полтора назад, в сумеречную пору рассвета. А сейчас, поди, уже шли, позавтракав, на работу. Стремительно сделав в березняке большой круг, под сопкой с передающими антеннами городских телевизионных станций, он повернул подкашивающиеся ноги к дому, где жил сам, в однокомнатной квартире умершей четыре года назад матери. Не дожидаясь лифта, взбежал на этаж и, вдруг подумав: не заглянула ли случайно жена под кровать сына, не вытащила ли почитать гнусную газетенку?.. (огорчится, сыну расскажет, дочери напишет…), скатился вниз и, перескакнув улицу, вознесся в старую квартиру.