Роман Солнцев - Полураспад. Очи синие, деньги медные. Минус Лавриков. Поперека. Красный гроб, или уроки красноречия в русской провинции. Год провокаций

«Замечательное правительство в СССР! Самая гуманная влас-сть!»

Положил кисточку и сел, отбросив ноги, закурил, с силой затягиваясь дымом сигаретки «Прима» и тут же кашляя, колотя сухим кулаком в грудь…

После того как его поддержала «Правда», он, как рассказывал Никите, стал получать пригласительные билеты на обсуждение чужих выставочных работ. Нет, Деев не был введен в члены худсовета, но и отталкивать его не решались. Это при том, что он вновь создавал малопонятные картины, например, изображались на рыжих холмах высокие деревянные кресты, и к ним приколочены полунагие люди… Алексей Иванович уверял, что это борцы за свободу, декабристы… Ему партийные коллеги объясняли, что декабристы были повешены, а вовсе не приколочены к крестам…

— А у меня это как бы метафора! — сокрушался Деев, размахивая руками. — Неужто не поймут люди? Ну, хорошо, я поработаю, подумаю… — И на следующую же выставку приносил полотна, на которых дробными цветными мазками возникал город, как сквозь туман, и тут же, рядом, светилось нечто странное… опять-таки чей-то огромный глаз… Но даже если и вовсе понятный был сюжет — допустим, свадьба с гармошками, — то все равно вставлялся в уголок холста крохотный красный лозунг с призывом: «Вперед к коммунизму!» Зачем он тут?!

Сказать, что это издевка, чиновники не решались, а умные критики сердились: к чему дразнить гусей?

А народ веселился…

Да и вел себя Деев все более странно: даже на улицу из мастерской выходил в тельняшке и валенках. Иногда средь бела дня (если явились незваные гости) вставал задумчиво с горящей свечкой около холста…

— Понимаешь, чтобы дураков отвадить, надо легенду себе придумать, — однажды откровенно поделился дядя Леха с Никитой, — что ты припадочный или чахоточный… будут не то что жалеть — бояться. Ой, ну его на фиг… В нашей стране только так…

И слава Алексея Деева прорвалась-таки НАВЕРХ. Одна из первых его композиций, знаменитый пароход «Святитель Николай» с разнонаправленными дымами из труб, была вытребована у Речного пароходства и повешена в обкоме партии, в кабинете секретаря по идеологии. Правда, лишь во времена перестройки Дееву станет известно, что кто-то из коллег (видимо, по приказу начальства) переделал «неправильный» дым над одной из труб ленинского парохода — направил к корме, дабы подчеркнуть удвоенное движение вперед. Наверное, М. или С., из живописцев, приближенных ко двору…

Черт с ними!

— Смешно! — прикрыв рот ладонью, похохатывал Алексей Иванович. — Вчера один чиновник, пунцовый, как китайский помидор, глазки сверкают бдительно, встречается мне лицом к лицу на улице, на переходе, стоим на «зебре». Он испуганно молчит, а я вспоминаю, какие же идиотские речи он произносил… Я начинаю улыбаться ему и руку ему жать, а он еще больше бледнеет. Я говорю: все нормально, старик, слушай анекдот. И мы смеемся, загорается зеленый свет, и мы расходимся. Хрен ли мстить? И он помрет, и я помру… — после нарочитой паузы, — наверно…

И дядя Леха снова смеется.

— Недавно к мне немцы приходили… кто-то дал им адрес, искали полдня…

— Ну как? — осторожно спросил Никита. Имелось в виду: купили что-нибудь?

— А как же! Семь картинок… за семьсот марок. На краски хватит. Ничё, Никитушка! Придет время — мои картины в Третьяковке будут висеть! А может, и не будут висеть. А может, я сам буду висеть. Ха-ха!..

И лицо его мертвеет.

— А Зинка померла… я тебе рассказывал как? Хотела ребенка родить… да ведь тоненькая… врачи — мясники, руками развели… Ах, золотая косичка! Лучше оставалась бы моей безгрешной музой! Светила бы, как лампочка!

И дядя Леха хлопал дверью, уходил в магазин. Казалось бы, ни с того ни с сего начинался новый запой.

Водка его и свела в могилу. Этого гениального, по всей видимости, человека…

При очередном вызове на допрос Тихомиров был неожиданно суров. Он не подмигивал, он хмуро оглядывал Никиту, а тот переминался перед ним.

— Скажите, Никита Михайлович, вы обычно налоги платите?

«При чем тут налоги?» — не понял Никита.

— Ну, вы же работаете на ВЦ, программы гоните…

— Я налево ничего не делаю, — пробормотал Никита.

И это было почти полной правдой. Только однажды некая фирма попросила его составить программу отчетности для бухгалтерии в два слоя: один — официальный слой, для налоговиков, второй слой — через особый код — истинный. Никита предложил сделать программу в три слоя — второй, фальшивый, открывается легко и почти соответствует истинному. Если налоговики его вскроют, то убедятся, что фирма обманывает власть только по мелочи. А вот третий слой… Но поскольку с оплатой фирма тянула до неприличия, Никита по совету коллег загнал через интернет в подаренную программу вирус и запутал свою работу в дым. Больше к нему никто не обращался с аналогичными просьбами.

— Знаем. Я беседовал с вашим коллегой… — офицер заглянул в блокнот, — Пинтюховым. Кстати, он сам приходил. Характеристику дал на вас положительную. Я про другое. Вот вы платите налоги… часть этих денег идет на мою зарплату. Зачем же вы дурака валяете? Неужели вы думаете, мне нечем заняться? Позапрошлой ночью было убийство в парке отдыха… сегодня явный поджог гаражей… Милый человек, — уже смягчился он. — Так нельзя. Мне же теперь все известно про вас. Что делать… конечно, обидно…

А вот руководитель ВЦ Китаев, скучный и холодный человек, вряд ли осведомлен про разрыв в семье Никиты. Если увидит по ТВ фотографию Никиты, поверит любому бреду, затаится, оберегая честь мундира… А если бывшая жена узнала об аресте Никиты?.. или ее майор?.. не пойдут же они объясняться в милицию? Скорее всего, молодожены телевизор вечерами не смотрят — придя с работы, валятся в кровать. У них медовый месяц.

Тогда кто рассказал? Кто-то из соседей по камере. А именно — тот небритый паренек со схожей бедой. Про беду он, конечно, наврал.

Очень уж схожа с тем, что случилось у Никиты. Подсадная утка.

— Понял. Информатор.

— Ну и что! — хмыкнул Тихомиров и наконец подмигнул. — И зачем вы травили про депутата? А если всерьез заинтересуются парни из серого дома? Сесть не сядете, но год следствия гарантирую. Им палец в рот не клади — рот как у щуки, зубы загнуты вовнутрь. Короче, — он протянул Никите лист бумаги и ручку, — пишите повинную… из-за чего пошел на эту глупость… и просите милицию простить. Так как есть и статья за дачу ложных показаний, к коим относится и самооговор.

Никита готов был уже взять ручку, как открылась дверь и вошел узкоплечий, как фитиль, усатый капитан милиции в сопровождении миловидной девицы.

— Так! — удовлетворенно хмыкнул капитан. — Сейчас мы всё изобразим.

— Анатолий Петрович… — хотел было его остановить Тихомиров, но тот отмахнулся. — Погоди, — и кивнул девице: — Садись туда, строчи.