Роман Солнцев - Полураспад. Очи синие, деньги медные. Минус Лавриков. Поперека. Красный гроб, или уроки красноречия в русской провинции. Год провокаций

— Я здесь третье утро… Знаю их повадки, у меня отец в свое время пострадал.

— Что вам угодно?!

— С ними ваша жена говорила. Я вместе с Брониславой Ивановной работаю, но мы возмущены.

Потрясающе! Потрясающе! Этого еще не хватало!

Алексей Александрович, словно внутри тучи, пришел домой, молча стал бросать в чемодан какие-то вещи: джинсы, ботинки, рубашки…

Броня, хмуро стоя поодаль, смотрела на него.

— Куда? — наконец спросила она.

— Не знаю, — ответил он. — Вампир ты проклятый!

Мать в своей комнате зарыдала:

— Сыночек… На кого оставляешь?..

— На меня! — заорала Броня. — На меня оставляет тебя твой сыночек, которому насрать на то, что сын без него начнет колоться, а я, родившая ему, делавшая сто абортов, на руках нянчащая тебя, с балкона выброшусь! А он пусть блудит с кем хочет, строит для свиданий башни за городом! — Она ринулась в спальню, размахивая руками, как целая толпа народу, и захлопнула дверь.

Боже! В глазах у Алексея Александровича потемнело. Он опустился на стул. И долго так сидел.

— Прости, — донеслось из спальни Брониславы. — Ты меня достал.

Алексей Александрович никуда не уехал. Но лег спать в комнатке сына Митю отправили в гости к теще, у мальчика весенние каникулы.

Господи, не вырос бы он таким, как Бронислава! Она точно сумасшедшая.

Но против ветра не поплюешь. Хорошо — он будет зарабатывать здесь. Во имя науки. Наберет денег и заново построит «Трубу очищения».

Левушкин-Александров позвонил помощнику губернатора Касаткину, и тот немедленно приехал к нему в институт. Хотелось Алексею Александровичу рассказать, как его приглашали в ФСБ, но не стал этого делать. «Не верь, не бойся, не проси».

— Повторяю, вся информация будет только в нашем компьютере, — сказал Касаткин.

— Информасия, — ухмыльнулся Алексей Александрович.

— Что? А, Кунцев… — Гость был все же сообразительный и памятливый. Значит, и с Кунцевым разговаривал. Но, пардон, если бы ему, Алексею, не было доверия, разве бы Касаткин пришел к нему? Или у ФСБ свои игры? И кто знает, не под подозрением ли у них и сами нынешние власти? Но пусть уж лучше эти власти, которым хоть чем-то наука интересна. Чем те упыри в невидимых погонах.

Отдав конверт с кассетой и деньгами Левушкину-Александрову, Касаткин уныло кивнул и ушел. Не откладывая дела в долгий ящик, Алексей сунул кассету в видеоплеер.

На экране появился новый прокурор области, недавно присланный из Москвы! Значит, надо о нем покумекать?

Через неделю Алексей с изумлением узнал, что на работу в администрацию области также пригласили некую тетю Машу Онуфриеву, профессиональную плакальщицу из села Б. Батоги, — она уже, говорят, недавно довела народ до сочувственных слез, стоя возле губернатора, когда тот возлагал венок к памятнику, посвященному погибшим в Чечне землякам. Рыдала, стонала, пела молитвы как безумная…

Еще, по слухам, дали в местном Белом доме кабинет актеру Тушкину, смазливому, с ослепительной фальшивой улыбкой пареньку, который будет ездить и задавать из зала вопросы губернатору, представляясь независимым журналистом. Глупейшие вопросы. К тому же народ не любит смазливых. И Алексей вдруг с удивлением понял, что скучный Касаткин не такой простой человек.

И он принялся всерьез размышлять, глядя на движущихся и говорящих людей с кассеты, переданной ему Касаткиным. Свои соображения записывал в компьютер на работе, в папку «Сигма» — для конспирации.

Прошло недели две, первый блок информации он уже передал Касаткину и собирался звонить ему снова, как вдруг в лабораторию явилась угрюмого вида девица и подала серенький листочек.

«Т. Левушкину-Александрову А. А. Вам предлагается прибыть в Областную прокуратуру 27 апреля в 11.00. Кабинет № 3». Повестка?! Опять?! Теперь прокуратура!

Алексея Александровича принял заместитель прокурора Чижиков Виталий Викторович, маленький, поистине чижик, с круглыми злыми глазками, невыгодное впечатление от которых он все пытался смягчить дерганой улыбкой тонких извилистых губ.

— Мы вас пригласили в связи со следующим. В средствах массовой информации появились некие комментарии относительно нашего нового прокурора области. И средства массовой информации ссылаются на вас.

— На меня?!

— Да, на вас. Фирма «Сигма» ваша?

— Какая «Сигма»? — Тут до него дошло. — Это не фирма… папка.

— Папка?

— Ну, не мамка же! — процедил Алексей Александрович. Интересно. Кто-то уже лазил в его компьютер? — Каждый человек имеет право забавляться за своим личным компьютером, хоть о президенте писать… Как говорили раньше, в стол. Я же на стены не наклеиваю свои мысли.

— А получается, наклеиваете. Вот мы содрали со стены нашей прокуратуры газету «Бирюльки». Можете почитать.

И Алексей прочел собственные строки о новом прокуроре: «Глаза узко поставлены, упорный, хитрый, любит делать каменное выражение лица, особенно когда растерян. Как расколоть его защитный панцирь? Юмор не проходит сразу насторожится. Только на официальном строгом языке, к какому он привык. Любая чушь на казенном сленге дойдет до него прямо, как наркотик в вену…»

— Вы отдаете себе отчет, что вы пишете?

— Я снова говорю, это все в стол… Мало ли о ком! Вот вчера об олигархе Березовском написал.

— О Березовском нас не интересует. Им занимается центр. А вот с этими намеками… про наркотики…

— Да это же сравнение!

— Понимаю. Есть статья, по которой мы сегодня же можем привлечь вас: клевета, оскорбление должностного лица…

— Да послушайте, господин Орлов!

— Я Чижиков! Не надо эти штучки! — Заместитель прокурора побагровел, и Алексей Александрович подумал, что зря все же задевает человека. Наверное, он не первый смеется над такой фамилией.

— Извините! — Алексей Александрович попытался заглянуть в бегающие глаза чиновника. — Если бы я сам, слышите, сам расклеивал по городу всякие измышления, то в этом был бы состав если не преступления, то явной глупости с моей стороны. Но этот текст кто-то из моего компьютера вынул! Не вы же их, так сказать, без санкции?..

— Я?! — Заместитель прокурора зло напрягся — с ним, видимо, редко кто так разговаривал.

— Я говорю, не вы же? По долгу службы? Я же только спрашиваю.

Чижиков побелел и медленно опустил кулачок на стол.

— Вы бы, Левушкин-Алексеев, поостереглись…

— Левушкин-Александров. Так что мы квиты.

— Престаньте! — прошипел заместитель прокурора. — Мы и не таких ломали.

— Ах, как жаль, не сунул в карман диктофон. Насчет «ломали» взял бы на память. — Алексей Александрович поднялся. — Я могу идти? — И направился к двери.

— Пропуск возьмите! — прорычал, вскакивая, Чижиков и сунул ему подписанную бумажку.