Роман Солнцев - Полураспад. Очи синие, деньги медные. Минус Лавриков. Поперека. Красный гроб, или уроки красноречия в русской провинции. Год провокаций

В лаборатории Алексей Александрович посидел молча минут десять, чтобы успокоиться, и подозвал Нехаева:

— Владимир Васильевич, только не обижайтесь, случайно, ну случайно… вы не смотрели что-нибудь у меня в компьютере?

Старший лаборант опешил.

— Д-да вы что?! Бе-белендеев про вас когда-то спрашивал, д-да, но чтобы…

— Кто-то лазил, — хмуро сказал Алексей Александрович. — Извините, хотел посоветоваться… Вы оставляли лабораторию незапертой?

— Так она д-днем всегда незапертая. Па-пастойте… — Нехаев повел пальцем перед собой, словно рисовал по морозному окну некие слова. — А ведь Боря Егоров заходил, спрашивал про какой-то отчет по БИОСу.

— Когда заходил?

— А вот позавчера, что ли. Или поза-поза…

Молчаливый вислоносый Боря Егоров если и лазил, то вряд ли шарил по всем файлам. Хотя кто знает… не дал ли ему задание Исидор, любимец наших местных телестудий? Рассядется, попыхивая трубкой, и вещает бархатным баском о том, что лично он остался в России, что она еще воспрянет, встанет с колен… хотя лично он всегда стоял бы на коленях перед нашими россиянками-красавицами! Такой у него юмор.

К вечеру явился Касаткин. Он уже видел публикацию в «Бирюльках» и слышал в связи с этим пространный комментарий на телеканале «Виктория». Там было и насчет нового начальника УВД. Говорят, генерал в бешенстве. Ему показались оскорбительными слова Левушкина-Александрова, что он, возможно, стыдится своего детства. Что уж у него такое там было, не хотелось и думать…

Выслушав Касаткина, Алексей Александрович рассказал в свою очередь о вызове в прокуратуру. И поделился подозрениями, что кто-то рылся если не в его компьютере, то в компьютере Касаткина.

— У нас этого быть не могло! — отрезал Касаткин. — Но коли так… давайте… Вы пишете в единственном экземпляре и отдаете мне. Можно на принтере, только в память не загоняйте. — И, вручив ученому конверт с деньгами, тихо сказал: — Геннадий Антонович хотел бы с вами встретиться, наш губернатор. Это его инициатива. Не возражаете?

— Как-нибудь позже! — Алексей Александрович скривился как от зубной боли.

— Ну что ж… — пробормотал Касаткин и настаивать не стал.

Через двадцать дней на выборах губернатор проиграл. Его место занял никому неведомый прежде молодой бизнесмен Буйков, который засыпал пенсионеров и школьников подарками. И первым замом он взял к себе… того же Касаткина. На кого же работал Касаткин и в какой игре участвовал сам Алексей Александрович? Не хотелось и думать…

Одна догадка все же смущала. Помнится, он поделился с Касаткиным беспокойством, которое его охватывает, когда по телевидению какой-нибудь человек с апломбом и славой (тот же Глоба) вещает о том, что завтра, например, Тельцам не стоит садиться в машину, а Близнецов ждут неприятные подвохи. Так вот, пока длилась предвыборная компания, некий волосатый тип, наверняка зная, что губернатор по гороскопу Овен, бесчисленное количество раз советовал Овнам быть осторожней, избегать фотографирования и еще всякой ерундой пугал. Впечатлительный губернатор не мог не воспринять к сердцу эти предостережения оракула с магнетическим взглядом, утром и вечером вещающего с экрана. И его предвыборная борьба оказалась скомканной.

Сразу после поражения газетенка «Бирюльки» написала, что Левушкин-Александров активно помогал на выборах губернатору, за что получил от него три тысячи долларов.

Алексей Александрович получил не три тысячи, а тысячу двести. Он намеревался накупить на них для Зеленой лаборатории газоанализаторов и чашек Петри, разбитых хулиганами, а сыну — мотороллер, но сразу после публикации перевел все на счет местного детдома. И, стесняясь, шепнул об этом знакомому журналисту, тот показал большой палец, но ни сам, ни его коллеги и слова об этом нигде не написали. Им нужен компромат, добрые дела современную журналистику не интересуют.

Впрочем, все это прекратилось, как только нашлась более грандиозная мишень — выяснилось, что Буйков потратил на свою предвыборную компанию помимо разрешенных денег около трех миллионов долларов. Телестудия «Виктория» показала копии расписок. Но особенно всех поразил видеосюжет, снятый скрытой камерой, как в предвыборный штаб Буйкова приходили три местных вора в законе: Борода, Кривой и Коля Сперматозоид… Однако местная прокуратура словно воды в рот набрала. И Генеральная никак не отреагировала на эти грандиозные новости. И новый губернатор остался на своем посту.

— Знаешь, — сказала однажды утром на кухне жена, прикрыв дверь и глядя на Алексея жгучими запавшими глазами. — Я давно хочу поговорить с тобой.

— О чем? — спросил он. — О чем ты еще хочешь говорить со мной, стукачка?

— Сядь. Я тебя редко прошу. Пять минут. Триста секунд.

Он сел через стол от нее и, отпив горячего чаю, ожегшись, но не подав виду, уставился на ее шею, мощные ключицы. Да, силы здесь огромные, в этом белом напрягшемся теле.

— Знаешь, почему твои коллеги всерьез с тобой уже не считаются? Потому что ты потерял себя. Зачем-то стал консультировать чиновников… эта труба… язык пташек и змей, ха-ха… Фигаро здесь, Фигаро там. Ты же занимался биомассами…

— А какое твое, собственно, дело? — побледнев, прервал он ее разглагольствования. Сейчас он ей скажет. — Почему ты решаешь, куда мне ехать, куда не ехать? Кто ты такая?! Мать моего сына… Ну так случилось… Но я тебя не люблю!

— Да? — Она отмахнулась, словно услышала глупость, над которой не стоит и думать. — Не любишь — так полюбишь. Вот увидишь.

Конечно, безумная. Какая самоуверенность! Скрежетнув по плиткам пола стулом, он отодвинулся от стола, поднялся.

— Уже пошел? Ты хоть спроси: как я защитилась?

— От кого? Где? А! — Наконец он понял. — Поздравляю.

— На банкет придешь? Решили завтра, в ресторане «Гусары».

Алексей Александрович, конечно, не придет. Но Броня неотступна, как робот с когтями.

— Подожди! Ты помнишь наш разговор о необходимости правды? Хочу привести один свежий пример: наш земляк, известный писатель, лауреат двух Сталинских и одной Государственной премий умер в Москве, и вдова отдала весь его архив на родину, нам. Привезли два вагона, расставили по полкам, забили все углы. Я посмотрела: Боже мой! Его презирали как партийного соловья, а вот дарили же книги очень даже хорошие писатели… Ну да ладно. Главное не это. Представляешь, там копии всех его писем — видно, сразу под копирку писал на машинке. И что ты думаешь? Или он впал в маразм, или умер в твердой вере, что жил абсолютно правильно, но там копии его доносов!

— Копию твоего доноса тоже когда-нибудь найдут!

— Перестань! — заорала она. — Случайно получилось! К нам в связи с этими текстами приходили оттуда. Я брякнула, ну дура, конечно, что ты собираешься за границу, а паспорт тебе не дают. Думала помогу…