Кэтрин Хайд - Не отпускай меня никогда

– Во-первых, учительница говорила, что у космоса нет конца. Но это же невозможно!

– Почему?

– Потому что!

– Вполне возможно, просто наш разум не в состоянии постичь такую идею. Вот представь себе: ты летишь на космическом корабле. Все дальше и дальше. Ищешь край космоса. Место, где он заканчивается.

– Ага. Должно же оно быть. Хоть где-нибудь.

– А что тогда на другой стороне? За краем, где космоса больше нет?

Пару минут они лежали в молчании.

– Пустота, – сказала Грейс, когда Билли уже решил, что она уснула.

– Космос – это и есть пустота. Огромное ничто. И если по другую сторону пустоты остается только пустота, значит, это все еще не конец. Значит, космос все еще продолжается.

– А-а-а! – взвыла Грейс. – Билли, ты сломал мне мозг! Хорошо, допустим, у космоса нет конца, хотя это бессмыслица какая-то. Но моя учительница говорила, что там миллиарды звезд. Биллионы или типа того. И вот мы сейчас смотрим в небо. И где они все?

– Городское освещение заглушает. Если бы мы сейчас были в пустыне или в горах, ты бы увидела гораздо больше.

– Я никогда не уезжала из города. А ты? Был когда-нибудь в горах или в пустыне?

– Был. И там, и там. – Издалека доносилась музыка. Она играла с самого начала, но Билли только теперь ее заметил. Что-то восточное. Кто-то устраивал вечеринку. Жизнь шла своим чередом. Даже у Билли. – Я много путешествовал, когда занимался танцами.

После паузы Грейс спросила:

– Билли, что случилось? Что с тобой произошло?

Он не стал отбиваться от вопросов. В конце концов, рано или поздно ему пришлось бы рассказать о своем прошлом, – почему бы не этим вечером?

Билли долго молчал, собираясь с мыслями.

– Трудно объяснить. Но я постараюсь. У меня всегда были панические атаки. Причин не знаю: у меня были, у других нет, вот и все. Возможно, точная причина вообще никому неизвестна. Я вырос в странном жутковатом доме, однако многие люди растут в странных домах и не страдают от этого паническими атаками. А у меня они начались… ох, не помню… примерно с твоего возраста. Первый или второй класс. И дальше становилось хуже. Танцы помогали справляться или хотя бы держать их под контролем – во всяком случае, пока я занимался регулярно. Но через некоторое время все полетело под откос: паника оставляла меня только тогда, когда я танцевал, а потом накатывала с новой силой. В дороге, по пути в театр. Во время поклонов после выступления. Я перестал ходить на прослушивания. Потом заметил, что дома паники не было. И стал сидеть в четырех стенах целыми днями. Помнишь, я говорил тебе, что это превратилось в зависимость? Стремишься избавиться от текущих проблем и не думаешь о будущем. Глупое решение… Люди часто так поступают. Это и есть зависимость – когда ты размениваешь свое будущее на сиюминутный покой. Вот что сейчас происходит с твоей мамой. И вот что произошло со мной. И со многими другими.

Интересно, поняла ли Грейс хоть что-нибудь из того, что он ей наговорил? Ничего, она умная девочка. Схватывает самую суть.

Услышав тихое похрапывание, Билли сгреб Грейс в охапку и отнес на диван, укрыл пледом.

Посмотрел на часы. Пятнадцать минут одиннадцатого.

При мысли о Рейлин и Джесси слегка кольнуло в груди: сидят себе где-то, разговаривают, смотрят друг другу в глаза – или чем там еще можно заниматься на свидании. Билли встряхнулся, отгоняя назойливые мысли. Нет, у этих двоих тоже есть право на счастье. И если они его потеряют, Билли легче не станет.

Он уже успел забраться в кровать, когда из гостиной донесся голос Грейс:

– Билли?

– Что такое?

– Хотела поделиться секретом.

– Каким?

– Только никому не говори!

– Ладно.

– Я стану танцором, когда вырасту.

Билли сделал три плавных глубоких вдоха. Он никогда не верил в молитвы, но сейчас молил бога о том, чтобы девочка не сломалась под грузом житейских невзгод.

– Почему ты не хочешь никому рассказывать?

– А никто не поверит. Решат, что я просто глупый ребенок. Зато ты веришь, правда? У меня получится?

– Да, верю. Тебе придется очень много работать, но если сильно-сильно захочешь, то добьешься своего.

– Я очень хочу. Ты научил меня. Показал, что такое блеск.

– Учиться придется еще долго.

– Знаю. Ты ведь будешь со мной заниматься?

– Буду, – сказал Билли, – конечно, буду.

– Кто-то стучится к Рейлин, – сказала Грейс. – Билли, слышишь?

Она остановилась посреди тренировки, одна нога зависла в воздухе. С тех пор как Грейс всерьез занялась танцами, с равновесием все стало гораздо лучше. Оставалось надеяться, что с поднятой ногой она не смахивает на охотничью собаку – из тех, которые ловят фазанов в кино. С другой стороны, такие собаки ей очень даже нравились.

– Надо посмотреть, кто там. И предупредить, что Рейлин вернется домой только после пяти.

– Я схожу с тобой, – ответил Билли, сталкивая кошку с колен.

– Зачем? Вообще-то, я умею открывать замок.

– Мы не знаем, кто там.

– Тоже мне, защитник нашелся, – фыркнула Грейс, когда они направились к двери плечом к локтю.

– Эй!

Обиделся.

– Извини.

Грейс привыкла его подкалывать – Билли так долго находился рядом, что иногда она забывала, как легко его задеть. Ранить одним неосторожным словом.

Билли отпер замки, Грейс потянула за ручку – совместными усилиями они открыли дверь.

Возле квартиры Рейлин стояла какая-то смутно знакомая дама – Грейс пару секунд судорожно вспоминала, откуда она ее знает. Когда дама обернулась к ним с широкой улыбкой, сердце у Грейс ушло в пятки. Та самая дама из службы опеки. Которая уже приходила к ним с проверкой.

– А, вот ты где, Грейс! Помнишь меня?

– Ага. – Ответ прозвучал едва слышно. – Только имя ваше забыла.

– Мисс Катц.

– Точно! Странно, что вылетело из головы. Я люблю все, что связано с кошками.

– Моя фамилия не связана с кошками, – сказала дама, продолжая улыбаться фальшивой улыбкой. Казалось, что она приклеила ее утром вместе с помадой.

– Неважно, – вздохнула Грейс.

Уголком глаза она видела, как Билли разрывает зубами ноготь на большом пальце, но перед мисс Катц не стала шлепать его по руке. Не знала, можно ли. Да и вообще плохо понимала, что говорить и делать перед мисс Катц. Никто ничего ей не объяснил, а теперь было уже поздно.

– Если не ошибаюсь, с вами я незнакома, – сказала мисс Катц, поглядывая на Билли.

Грейс порадовалась, что Билли одет в нормальную одежду, а не в свою потрепанную пижаму. Хотя следовало отдать ему должное: в последние дни он все время переодевался. Грейс стало стыдно, что она заметила это только теперь.

– Билли… Фельдман, – представился он и протянул руку.

Как раз ту, на которой обкусывал ноготь. Грейс очень надеялась, что миссис Катц не заметит крови.