Кэтрин Хайд - Не отпускай меня никогда

– Что ж, я очень рада, что мистер Фельдман и другие соседи так о тебе заботятся. К сожалению, юридически это ничего не меняет… Передайте мисс Джонсон, что я зайду после шести.

С этими словами она вышла.

– Надо встать, – сказал Билли. – Надо идти тренироваться.

– Не могу я танцевать в такой момент!

Грейс сидела на диване и крепко прижимала к себе кошку. Даже, пожалуй, слишком крепко. Но мистер Лафферти никогда не жаловалась на такую чепуху: в мире встречались вещи и похуже, чем слишком тесные объятья.

– В такой момент без танцев вообще не обойтись! Танец спасает от всего остального.

– Сколько времени?

Билли откинулся назад и бросил взгляд на кухонные часы.

– Десять минут седьмого.

– Меня уже ничто не спасет.

– Сначала попробуй!

Грейс вздохнула. Посадила кошку на диван, встала – и тут же поняла, что от приступа паники ее защищали только теплая шерстка и уютное мурлыканье мистера Лафферти. Внезапно стало нечем дышать.

Девочка бросила перепуганный взгляд в сторону Билли, который как раз завязывал шнурки на танцевальных туфлях.

– Кажется, у меня паническая атака, – сказала она.

Билли тут же бросился к Грейс, напрочь забыв про туфли.

– Нет! – крикнул он. – Прекрати! Никаких атак. Не смей давать этому имя. Не позволяй брать над собой верх! Отмена! – Он помахал рукой над макушкой Грейс, словно пытаясь разогнать нехорошие мысли. – Выкинь из головы, сейчас же! Пойдем. Будем танцевать вместе.

Он схватил ее за руку и вытащил в середину кухни; две пары туфель звонко прощелкали по полу. Билли быстро завязал шнурки на второй ноге.

– Ты же говорил, что на кухне танцевать нельзя.

– Я очень надеюсь, что твоя мама услышит и придет на нас поругаться. Мне бы хотелось сказать ей пару ласковых слов.

Несмотря на отчаянный ужас, Грейс улыбнулась. Она до сих пор не привыкла к тому, что Билли умел сердиться.

– Так, а теперь встань напротив меня. Нет, чуть дальше, для поворотов нужно место. Вот увидишь: как только начнем танцевать, от страха не останется даже воспоминаний.

Терять было нечего, и Грейс принялась повторять танец вместе с Билли, наблюдая за ним краем глаза. На этот раз она делала ошибки и совсем забыла про улыбку, но ритм движений незаметно увлек ее, и через некоторое время Грейс поняла, что уже не думает о страшном будущем, а просто танцует. Казалось, все наладится, потому что… просто наладится и все тут.

– Отлично танцуешь! – сказала Грейс после поворотов.

– Жалкие остатки прежнего великолепия.

– Ты, наверное, был лучше всех.

– Да. «Наверное, был» – очень меткая характеристика. – Билли даже не отсчитывал про себя ритм для тройных прыжков. – Почти как «был раньше» или «также принимал участие», только хуже.

– Ничегошеньки не поняла.

– И не надо, – ответил Билли. Они синхронно закончили танец эффектным движением.

И тут же услышали, как кто-то стучится в дверь к Рейлин.

Грейс сидела в обнимку с Рейлин и шмыгала носом.

– По крайней мере, я упросила ее дать нам еще месяц, – объявила Рейлин: она старалась говорить бодро и жизнерадостно, но за притворным оптимизмом скрывалось глубокое отчаяние. «А ведь сейчас ей так нужно быть сильной», – подумал Билли.

– Разве этого хватит? – ревела Грейс. – До школьного концерта осталось больше месяца! Как же мое выступление? Даже если тебе разрешат стать приемной мамой, будет уже слишком поздно, потому что я все равно не смогу станцевать!

Билли утер слезы, бегущие по щекам по щекам Грейс, и нечаянно перепачкал бумажный платочек кровью с обгрызенных ногтей.

– У твоей мамы есть еще месяц на то, чтобы избавиться от зависимости, – сказал он. – Если у нее все получится, то тебя никто не заберет. Так что мы просто должны ей помочь ей.

– Надо позвать Иоланду, – сказала Грейс, слегка успокоившись.

– Можно попробовать…

– Нет, – отрезала Грейс. – Не будем ничего пробовать. Нам нужна Иоланда. На вас мама злится и не станет ни с кем разговаривать; со мной ей вообще нельзя видеться, а то я бы заглянула домой еще разочек.

– Еще разочек?

– Просто заглянула и все!

– Может быть, стоит сделать исключение, – сказала Рейлин.

Голос у нее был ровный и невозмутимый, как безмятежные воды океана в полный штиль. Как парусные корабли, дремлющие на берегу без единого дуновения ветра. А еще у нее, кажется, снова начинался отек горла.

– Нет, – ответила Грейс. – Обещание есть обещание. Кроме того, мы уже испробовали все, что можно. Остается только Иоланда. Она умеет нагнать страха. Не всегда, только когда ей нужно. Она спонсор-устрашитель.

И снова безветрие, и снова корабли застыли на водной глади. Ни один парус не шелохнется.

– Мне пора идти, а то скоро совсем дышать не смогу, – сказала Рейлин. – Грейс, беги домой… то есть беги ко мне и позвони Иоланде. Нам с Билли нужно кое-что обсудить. У тебя остался номер маминого спонсора?

– Не помню, куда я дела бумажку. – Грейс сползла с коленок соседки. – Но я его выучила наизусть.

Девочка скрылась за дверью.

Рейлин посмотрела на Билли – в ее глазах плескалась паника и полная безнадежность. Билли никогда не предполагал, что человек может испытывать обе эти эмоции одновременно.

– А ведь так хорошо все складывалось, – вздохнула она.

– Так всегда бывает. Иногда мне кажется, что у господа в кармане припрятано еще много сюрпризов.

– У господа нет карманов, – сказала Рейлин. Билли не понял, шутит она или говорит всерьез. Хотя какие шутки в такую минуту. – Так, мне пора выбираться из вашей Кошляндии, горло уже перехватывает. Пойдем… Ой, нет, там Грейс. Мне надо поговорить с тобой с глазу на глаз. Лучше выйдем на лестницу.

Билли шагнул вслед за ней в тусклый холл, стараясь унять судорожно бьющееся сердце. В дальнем конце холла виднелось крошечное окошко – раньше оно даже не попадалось ему на глаза. Стекло было залеплено грязью, и за ним смутно маячили засохшие ветви старого дерева, покачивавшиеся на ветру.

Рейлин споткнулась – во всяком случае, так это выглядело со стороны – и осела на деревянный пол. Билли рванулся, чтобы подхватить ее, но не успел. Соседка так и осталась сидеть, привалившись к стене, покрытой грязными потеками, и Билли неожиданно осенило: у Рейлин просто подкосились ноги.

«Прямо как у меня», – подумал он. Неужели другие люди тоже сгибаются под грузом сильных чувств? А он-то и не догадывался. Всю жизнь считал себя особенным.

Билли сел рядом и прислонился к стене в жалкой попытке найти твердую опору для паникующего разума. Конечно же, не помогло.

– Я не соврала Грейс, – сказала Рейлин каким-то странным неестественным голосом. – Пересказала все, что говорила мне Катц. Нет, не так. Все, что я говорила про Катц – правда. Я не врала, я просто… выпустила некоторые детали. Не хватило смелости взять и рассказать.