Кэтрин Хайд - Не отпускай меня никогда

Дверь глухо щелкнула за ее спиной.

Билли до утра смотрел телевизор, включив свет по всей квартире. Он точно знал: во сне его поджидали крылья. Затаились, вот-вот захлопают. Или нет.

Было примерно пятнадцать минут седьмого, и Грейс смотрела телевизор – устроилась прямо на ковре, сложив ноги по-турецки. Ей нравилось сидеть близко-близко к экрану. Так, чтобы можно было погрузиться в далекий мир, представляя, будто взаправду живешь чужой жизнью. Она смотрела любимую передачу про четырех взрослых, которые воспитывали одного маленького мальчика, – малыш, хоть и не вышел ростом, верховодил всеми вокруг. Обычно Грейс хохотала над ними до слез, однако в тот вечер смеяться не хотелось. Девочка так глубоко задумалась, что пропустила половину шуток; когда Рейлин смеялась у нее за спиной, она выныривала из этого странного оцепенения и не могла вспомнить, о чем думала.

Рейлин и Джесси сидели на диване, держась за руки, но стоило Грейс на них обернуться, как они тут же отодвинулись друг от друга.

– Не волнуйтесь, при мне можно не осторожничать. Подумаешь, секрет.

Рейлин с Джесси покосились друг на друга. Словно выбирали, кто из них будет отвечать.

– Понимаешь, просто… – начала Рейлин.

Запала хватило совсем ненадолго, и фраза осталась незаконченной.

– Просто я еще ребенок?

– Нет. Просто мы еще сами не привыкли.

– И что? Хоть у кого-нибудь все складывается как надо.

– Грейс, в том-то и дело: мы не знаем, как все сложится. В самом начале отношений не хочется никому ни о чем рассказывать…

Грейс вскинула руку, прерывая объяснения.

– Подожди! Кажется, Иоланда пришла!

Девочка подбежала к двери, прижалась к ней ухом, потом бросилась на кухню и легла на холодный линолеум, напряженно прислушиваясь.

– Ничего не разобрать…

Рейлин подошла к ней и протянула руку.

– Не волнуйся, милая. Она потом к нам зайдет.

– Это долго! – захныкала Грейс.

– Знаю. Вставай-ка. Будем ждать вместе.

Рейлин подняла Грейс с пола, отвела в гостиную и усадила на диван между собой и Джесси.

– Уже послезавтра, – сказала Грейс. – Чем дальше, тем страшнее.

– Послезавтра – первый день отпуска Иоланды. А до прихода мисс Катц осталась еще пара дней. Да и вообще, может, она позже придет.

– Или раньше, – откликнулась Грейс.

– Не переживай так. А то тебя опять будет тошнить. Постарайся успокоиться.

– Извини. Я стараюсь. Трудно очень.

Прошел почти час. К тому моменту, как Иоланда наконец появилась на пороге, Грейс вырвало дважды.

Обычно Иоланда не заходила в квартиру, ограничиваясь коротким кивком из холла, но на этот раз вошла и даже присела на диван. Грейс никак не могла решить, к добру это или нет.

Иоланда подалась вперед, уперлась руками в колени. Ожидание тянулось слишком медленно.

– Господи, не молчи, я сейчас взорвусь! – выпалила Грейс, давясь словами.

– Извини. Тут такое дело… Не люблю зря обнадеживать людей. Если новости плохие, то радоваться нечему… но ты по крайней мере знаешь, что никого не обманываешь. У нас новости вроде бы хорошие, только я не уверена, что это надолго. Не знаю, можно ли брать их в расчет. Поэтому и тяну с ответом. В общем, так. Эйлин сегодня в завязке. Ничего не принимала, хотя сидит там одна. В первый раз за неделю застала ее бодрячком. Видимо, понимает, что скоро придет та дамочка из службы опеки.

– Я думала, ей все равно. – Грейс никак не могла решить, радоваться ей или злиться. И вообще, что полагается делать в такой ситуации?

– Я тоже. Когда мы с ней в первый раз говорили об этом, Эйлин было плевать. Но одно дело – теоретические выкладки, а другое…

– Иоланда, говори по-человечески! – буркнула Грейс, даже не пытаясь скрыть раздражение.

– Теперь она поняла, что все происходит по-настоящему. Следующие два-три дня все решат. Эх, если можно было бы взять отпуск прямо сейчас! Ладно, дергаться поздно, поменялась с коллегой. Если Эйлин выдержит хотя бы пару дней… Тогда получится поговорить с ней как раньше. Может, даже до чего-нибудь договоримся. Я приду завтра снова.

Грейс казалось, что ноги приросли к полу, и что из живой девочки она превратилась в каменную статую. Краем уха она слышала, как Рейлин проводила Иоланду до двери и сказала ей что-то на прощание, но сама так и осталась стоять, опустив голову.

Минуту спустя Джесси осторожно тронул Грейс за плечо.

– Эй, малыш, не грусти. Новости-то хорошие.

– Знаю. Но раньше я просто переживала, а теперь мне страшно, и это даже хуже. Как сказала Иоланда, ничего непонятно. С мамой так уже бывало. Только подумаешь, что она бросила… Не могу я сейчас радоваться. Никак. Боюсь сглазить. И в школу завтра не хочу. Рейлин, можно мне остаться дома?

Грейс наконец подняла голову и обнаружила, что Иоланда уже ушла.

– А дома не хуже будет? – спросила Рейлин, присаживаясь рядом. – Сидишь, переживаешь, даже отвлечься не на что.

– Вдруг меня и в школе стошнит?

Рейлин вздохнула.

– Давай я попробую помочь, – сказал Джесси. – Использую рэйки, чтобы вылечить твой живот. Это такая энергия, которая помогает телу восстановиться.

– Но в школу-то я пойду без тебя.

– Научить, как это делается?

Джесси потер ладони друг о друга – то ли чтобы согреть, то ли чтобы поднакопить энергии, – а потом поднес их к животику Грейс, однако прикасаться не стал. Грейс решила, что это как-то странно. Она ему так и сказала:

– Ты меня не трогаешь, потому что взрослым мужчинам нельзя трогать маленьких девочек?

– Нет. Потому что так надо.

– Но ты не задеваешь то место, где болит.

– Зато энергия до него доходит. Прямо по воздуху.

Грейс подождала, прислушиваясь к себе.

– По-моему, я что-то чувствую, – сообщала она, потому что и вправду что-то ощутила. Ну, или почти вправду. А может, ей просто очень хотелось верить Джесси. – Когда кто-нибудь держит руку так близко, это всегда чувствуется.

– Потому что от другого человека исходит энергия.

– Она же не лечит!

– А это не всегда рэйки. Энергия бывает разной. Попробуй закрыть глаза и прислушаться к своему желудку.

– Ладно, – сказала Грейс.

Через некоторое время живот немножко успокоился – возможно, потому что Грейс этого ждала. Впрочем, если тебе полегчало, разве важно из-за чего?

– Джесси, а ты можешь вылечить мне голову? Потому что живот расстраивается от нервов, а нервы – от мозга, а мозг в голове.

– Мозг тут ни при чем.

Голос у Джесси был очень умиротворяющий. Девочке нравилось его слушать.

– Разве?

– Ну, если только чуть-чуть. Эмоции, от которых тебе становится плохо, зарождаются в животе.

– Правда?

– Поэтому он и болит. Просто закрой глаза на минутку и ни о чем не думай.

Грейс послушалась.