Йоханнес Зиммель - Из чего созданы сны

«Вон она стоит…»

«На грани… на грани…»

«И не знает, что теперь делать… что делать…»

«Ее вышвырнули… вышвырнули…»

Они были язвительными и злорадными, эти голоса. О, какими они были подлыми! Их становилось все больше, и они все больше изгалялись. Все обиднее и злее были их ругательства.

«Обманщица!.. Обманщица!..»

И когда она в отчаянии снова воззвала к своим друзьям, зазвучал новый хор голосов, мужских и женских.

«Мы тебе не друзья!.. Не друзья!..»

«Потому что ты преступила… ты преступница…»

Фройляйн в ужасе осознала, что эти голоса уже не только обсуждают ее, а обращаются к ней напрямую. В ее мозгу все перемешалось. Стройное здание понятий, воздвигнутое ее разумом, разваливалось на куски.

«Возмездие! — раздался женский голос. — Воздайте ей по заслугам, ей, преступнице!.. Преступнице…»

«Травите ее, Богом гонимую!»

«Богом гонимую… Богом гонимую…» — подхватил хор мужских голосов.

И вдруг, как отзвук, прозвенел один-единственный чистый ясный голос: «Богом хранимую… Богом хранимую…»

«Хватайте ее!!!» — перекрыл его пронзительный женский визг.

Фройляйн Луиза вздрогнула всем телом.

«Вон! — подхватил мужской голос. — Вон отсюда!»

Он был таким страшным, что фройляйн бросилась вон на улицу по мокрому ночному лугу вдоль озерка. Голоса, не отставая, преследовали ее:

«Ага, она бежит… бежит…»

«Гоните ее! Гоните ее!..»

«Мы за тобой… за тобой…»

«Убирайся отсюда вон… убирайся вон…»

«Глядите, как она бежит-бежит-бежит… Сейчас сверзнется…»

«Сверзнется… сверзнется…»

«Сейчас упадет… упадет…»

«Упала… упала…»

«Падшая… падшая…»

Фройляйн запнулась за корень дерева и больно шмякнулась о землю.

«Ага, лежит… лежит…»

«В грязи… в грязи…»

«Там ей и место!.. Там место…»

«Встать!» — взревел мужской голос.

Фройляйн Луиза вскочила и помчалась, не помня себя.

«Ага, она спасается бегством… бегством…»

«Но мы достанем ее… достанем ее…»

«Уничтожим ее… уничтожим ее…»

И тут с небес, как раскат грома, грянул всеобъемлющий глас:

«Она — моя!»

Фройляйн упала на колени и, молитвенно сложив руки, прошептала, едва дыша:

«Господи! Услышь меня, Господи!»

«Господь не внимает грешницам! Он не слышит тебя!» — расхохотался женский голос.

«Вон!» — опять взревел тот, страшный.

Он был так ужасен, что фройляйн Луиза тут же вскочила и заспешила прочь, насквозь промокшая и измаранная, таща за собой раскрытый зонтик и тяжелую сумку на согнутой руке.

«Милость Господня повсюду…» — донесся мягкий милосердный голос.

«Ах», — вздохнула фройляйн. Но тут же налетели трое других. «Теперь она наша!» — возгласили они хором.

«О Боже, Боже!» — взмолилась фройляйн, — «Боже, Боже!» — и из последних сил бросилась на свет фонарей.

Голоса не отставали.

«Мы достанем тебя… достанем…»

«От нас не уйдешь… не уйдешь…»

«Ты получишь сполна… сполна…»

«Вон отсюда! Вон! Вон!..»

«Вон из города!.. Назад в болото!.. В болото…»

«Виновна… виновна…»

«Ты спутала наши планы…»

«Планы… наши… спутала…»

«Я предала моих друзей, — думала фройляйн Луиза. — Я доверилась ложным друзьям…» Эта мысль сверлила воспаленный мозг фройляйн. А голоса гнали ее, травили, как зверя, неутомимые, немилосердные голоса. Вперед, вперед, пока она не вылетела на Харвестерхудервег. Здесь еще были люди, ездили машины. Здесь было много других голосов и звуков. Но они только усилили страдания фройляйн, смешиваясь с голосами из парка в один непереносимый гул, из которого то и дело вырывались отдельные возгласы:

«Сейчас!»

«Сейчас мы тебя!..»

Фройляйн Луиза отшатнулась и, сама того не замечая, выскочила на проезжую часть. Мимо нее, едва не задев, с оглушительным воем промчался автомобиль.

«Автомобили! — ужаснулась фройляйн. — Теперь они гонят меня автомобилями! Сколько их за мной! И все так странно мигают фарами. Это они подают мне знак…»

Автомобили проносились мимо, визжали тормоза. Фройляйн Луиза мчалась дальше, спотыкаясь, налетая на прохожих, падая, снова подымаясь…

И тут раздался голос, который фройляйн узнала сразу: «Я защищу тебя!»

Это был голос бывшего штандартенфюрера Вильгельма Раймерса. Невольно она воздела к нему руку.

— Куда прикажете? — выглянул из окна автомобиля мужчина.

Это было такси.

— На… на… на Центральный вокзал, — пролепетала фройляйн, распахнула заднюю дверцу и упала на сиденье. Такси тронулось.

В такси мучения продолжились.

«Она думала, что избавилась от нас!..»

«Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!»

«Ей никогда от нас не избавиться!..»

«Кто вы?» — простонала фройляйн.

Салон был отгорожен от водителя перегородкой, и таксист ничего не услышал.

«Кто вы? Я вас не знаю!»

«Знаешь, знаешь…»

«Но ты нам надоела…»

«Оставим ее… оставим…»

В городском шуме среди многочисленных шумов и голосов стало еще хуже.

«В ад!»

«Наказать!»

«Вон!»

Такси остановилось у Центрального вокзала. Фройляйн Луиза через окошечко в перегородке сунула шоферу банкноту и выскочила из машины.

— Минуточку! Это слишком много! Возьмите сдачу! — кричал шофер.

Но фройляйн его не слышала. Она уже вбегала в здание вокзала, в длинный проход, где когда-то встретила бывшего штандартенфюрера. Здесь еще было много народу, люди стояли или сновали туда-сюда.

Из громкоговорителя неслись какие-то звуки, она разобрала только обрывки фраз: «Поезд… из… следует в… Бремен… несколько минут… с четвертого пути…»

И снова ее окружили ужасные голоса!

Теперь это были голоса людей в вокзале. Все смотрели на нее, говорили о ней, кричали ей вслед ругательства.

«Вон она идет, эта старуха!»

«Которая запуталась!»

«Которая взяла грех на душу!»

«Посмотрите-ка на нее… посмотрите…»

Прикрыв лицо рукой, фройляйн затравленно озиралась. Люди действительно провожали ее взглядами. Они удивленно смотрели, как она бежала, растерянная, перепачканная, простоволосая, с развевающимися седыми космами — шляпку она давно потеряла.

«Как она несется… несется…»

«Потому что она не любила… не любила…»

«Потому что она эгоистка…»

«Потому что все хотела сделать сама… сделать сама…»

«Потому что она забыла Бога… забыла Бога…»

«Какая злоба в ее глазах…»

«Потому что она отверженная… отверженная…»

«Не оглядывайтесь на нее… Берегитесь ее…»

У нее же был обратный билет! Каким-то чудом фройляйн Луиза отыскала своими ничего не видящими, мутными глазами, нащупала дрожащими пальцами этот билет у себя в сумочке. Она протянула его служителю у турникета и помчалась вверх по лестнице. Внизу под ней прибывал поезд. И тут вернулись голоса, голоса, которые фройляйн — О, какое блаженство! Какое неимоверное облегчение! — сразу узнала.