Тимоте де Фомбель - Принц без королевства

Люди торопливо поднимались по трапу. Капитан Леман, на сей раз летевший простым пассажиром, беседовал в сторонке с какой-то парой.

При этом он явно играл на публику. Говорили, что это журналисты из Берлина, которые пишут о нем книгу. Леман становился все более значимой фигурой в командном составе дирижаблей — у него не было такой стойкой аллергии на нацистов, как у Эккенера.

Внизу у трапа среди других пассажиров стоял Джозеф Спа, американский акробат, завершавший свое европейское турне. Несколько минут назад он выскочил из такси вместе со своей собакой Уллой. Он рассказывал о себе какому-то шведу в черном пальто и шляпе. При этом то и дело вставал на пуанты. Он опоздал на корабль, отплывший из Гамбурга, и, поскольку его очередное выступление должно было состояться уже на следующей неделе, ему пришлось выложить несколько сотен долларов за пропуск в небо…

Хуго Эккенер находился в своем кабинете и смотрел в окно, из которого был хорошо виден дирижабль.

— Нет, я не беспокоюсь, так что и тебе не о чем волноваться. Через три дня ты все поймешь.

Эккенер обращался к кому-то сидевшему в тени. Он нервно развернулся и направился к выходу. Не успел он коснуться двери, как та вдруг широко распахнулась. На пороге стоял молодой судовой врач, доктор Рюдигер. Лицо его было багрового цвета.

— Курт?

— Командир, здесь какие-то люди говорят, что у них с вами встреча.

— Вы даже не стучитесь, Курт? Это что, новый порядок?

— Но они сейчас…

Из-за его спины выглянул Эскироль. Эккенер отстранил Рюдигера.

— Я так и думал, что это ты. Вот она, пресловутая французская вежливость.

Когда же за врачом неожиданно возник Пюппе в сногсшибательном наряде, Эккенер потерял дар речи. Эскироль поспешил взять ситуацию под контроль. Он торопливо заговорил:

— Командир, вот я и приехал, как мы договаривались. Может, опоздал на пару минут. А это наши друзья, я вам о них рассказывал.

В кабинет следом за Пюппе вошли трое мужчин.

— Вы знаете, как эти люди важны для нас. Прежде всего, позвольте представить: господин Венсан Вальп, о котором мы с вами так много говорили в Берлине.

Эккенер посмотрел на Эскироля, бросавшего на него умоляющие взгляды, и пожал протянутую руку Вальпа.

— Очень рад, — сказал тот.

— Ну да, мой друг говорил мне о вас, — пробормотал Эккенер. — Не знаю, насколько он хороший доктор, но при необходимости вы всегда можете обратиться к господину Рюдигеру, нашему судовому врачу.

Маленький Рюдигер утвердительно кивнул головой.

— Надеюсь, что долечу до Нью-Йорка в добром здравии, — удивленно сказал Вальп.

— Будем надеяться, — сердечно ответил Эккенер. — В любом случае вас ждет прекрасная каюта. И совершенно новая. Я знаю, что вы летите с сопровождением.

И он принужденно улыбнулся двум «гориллам», стоящим позади.

— Думаю, нет нужды представлять вам великого чемпиона Жозеф-Жака Пюппе. И для вас не секрет, что теперь он наш партнер в грандиозном предприятии, которое… о котором вам известно.

Эккенер ничего не понимал. Пюппе с сияющей улыбкой тряс его руку. Командир открыл было рот, но Эскироль молниеносно перехватил инициативу:

— Вы, конечно, следили за карьерой нашего друга, за его поединками…

Эккенера так и подмывало рявкнуть: «Что это за чертов балаган?!»

Тем временем Пюппе стискивал ему пальцы, а Эскироль продолжал заливаться соловьем:

— Да! Вы, несомненно, помните его в апогее славы, командир. Если я вам скажу…

— А я его знаю, — послышался голос в глубине комнаты. — Я его уже видела.

В кресле Эккенера за письменным столом сидела молодая особа, которую никто до сих пор не замечал.

Пюппе наконец выпустил руку Эккенера.

— Я очень хорошо его запомнила, — добавила юная незнакомка.

Командир медленно массировал себе кисть.

— Я не успел представить вам мадемуазель…

Этель поднялась. Эккенер пояснил:

— Мы как раз спорили, когда вы появились со всем вашим…

— Со всем нашим уважением, — веско заключил Эскироль, подходя к Этель.

Но девушка смотрела только на Пюппе.

— Мадемуазель летит этим же рейсом, — сказал командир Эккенер. — Она только что приехала и сообщила мне об этом. Это моя крестница. Она летит в Нью-Йорк, чтобы отыскать…

Он замешкался.

— Отыскать моего жениха, — закончила Этель.

Сегодня решительно все заканчивали за командира его мысли.

— Да, господин Пюппе, я вас сразу узнала, — прошептала она, улыбаясь.

Эккенер нахмурил брови.

— Я видела вас в Лондоне, на стадионе Холборн, — продолжала Этель. — Мне было пять или шесть лет. Отец водил меня на бокс.

Они поприветствовали друг друга. В это время Венсан Вальп потянул Эскироля за руку и тихо сказал:

— Мы договаривались о встрече с Эккенером наедине.

— Конечно, так и будет, — уверил его Эскироль. — Командиру это очень важно.

Он шагнул к Эккенеру и остановился, прислушиваясь. С «Гинденбурга» донесся сигнальный гудок. Для Эскироля он прозвучал как колокольный звон, возвестивший о перемирии; как боксерский гонг, останавливающий избиение. Он почувствовал себя солдатом, узнавшим, что война окончена; осужденным, получившим помилование. Пора было уходить.

— Боже мой, — воскликнул Эскироль, взглянув на небо. — У нас больше нет ни минуты! Цеппелин сейчас взлетит!

И он с расстроенным видом, но ликуя в душе, повернулся к Вальпу:

— Мне ужасно жаль.

Следующие две минуты прошли в полной сумятице.

Все разом двинулись к двери. Маленький Рюдигер столкнулся с охранниками Вальпа. Эккенер попытался схватить Эскироля за шиворот, чтобы получить объяснения разыгранному здесь спектаклю, но тот сумел вывернуться. Венсан Вальп что-то бормотал сквозь зубы.

Одна лишь Этель немного задержалась.

Эккенер проводил ее до конца коридора.

— Напиши мне, когда его найдешь! — крикнул он вслед.

— Да, напишу.

— Напиши, что с ним все в порядке.

Трап вот-вот должны были убрать. Все бежали по полю.

Этель поднялась на борт последней. Отдали швартовы, и дирижабль взлетел.

«Гинденбург» походил на роскошный отель в межсезонье: на его борту расположились всего тридцать шесть пассажиров, хотя он мог вместить вдвое больше. Путешественникам казалось, что они очутились в весеннем Довиле или Сан-Ремо, где курортников мало и гостиницы пустуют. Зонтики от солнца сложены, почти все столики свободны, а хозяин отеля и пляжа находит время поболтать с немногочисленными постояльцами. Экипаж из шестидесяти одного человека усердно выполнял привычные обязанности. Повара с легкостью обслуживали три дюжины пассажиров. Поэтому, когда за два часа до вылета неожиданно появилась Этель, Эккенер без труда нашел для нее свободную каюту.