Владимир Марамзин - Блондин обеего цвета. Взаимная повесть. [Сюрреалистический рассказ]

Утром выходил и заметил картину: у каждой собачки веселой породы имеется верный, надежный хозяин, исключением я.

Очень привлекал уже описанный мужчина отдела, грозная фамилия значения — Лысовол, эта фамилия распространилась везде, где надо нам, бывшим русским, указать и направить, особенно милиция, мастер за стенкой, старшина и сержант, а также народный контроль уголовного обыска. Заметил: каждого тянет к своему руководству, но могут нас неправильно понять, и одно уже точно: мужчины первых отделов сюда не годятся—

Но почему! забегая вперед! опять попался на глаза! в центре улицы города! едва завидев издали! бросился! пуская вперед кулаки! вместо аккуратный толчок между глаза! не жалко бедной личной личности вида, включая темные очки новой моды! но может проходить студент личных курсов моей декорации! в каком окажусь авторитете! поверженный вниз! пусть пожалеет и свою биографию! не выделяться из себе сограждан! может милиция забрать самого! не глядя что! большой человек живописного мира эпохи! сбивая с ног меня, это даже приятно! учтите, кормилец его личной дочки! пока не поймите, потом объясню! если обоих возьмут, где останется семья?!.. Одно, в чем уверен, поднимаясь с земли: художник художнику глаза не выбьет, живем на дереве культуры, такого еще не описано в бывшей истории.

Никогда не пускался в далекое воспыление ума, живу на реальном асфальте, не даю оторваться, разве исключение мысли о космосе: Космос пишут теперь с большой буквы, это высшая сфера инстанций, перед ней преклоняется партия, я просто член. Все-таки понял, что покину на время свой город привета, раскинулся на все четыре берега Невы, где началось мое детство и творчество: рядом находятся страны прибалтов, это почти прихожая Европа, где совсем другие взгляды на заднее чувство.

Вообще не пойму: для чего запретили? Лица разных народов, в древне-греческом Риме, только этим и жили друг с другом в своих каракаллах, было правило не отказывать никому гражданину, а кто откажет — навсегда призрение конюшни, женщина служила лишь для виду античной красотки. Теперь прогресс дальнейшего чувства, большая заявка на счастье — и тут же варварский закон отрицания мужества. Если боятся болезни, отвечу: а необъятный женский организм? а бытовой стакан улицы? еще гораздо хуже. Волка бояться, не суй вообще нос в человеческий лес, он всегда пахнет слишком опасно.

Балтика встретила ласково, и это понятно: специалист своей профессии. Сразу нашелся один, хотя не местной породы, еврей с украинским наклоном по фамилии Брут, взял под свое оформление и приблизил вечером к общему телу. Увы! Мой вопрос состоит двух неравных половинок, и которая труднее, сказать не могу: хочешь добиться большую личность направления жизни, должен начинать черствый хлеб освоения пола. А что поделать? ведь это не женское пастбище счастья, где каждая ходит с готовым ответом, даже скромный бухгалтер кладовых электричества, не считая артистки, ложатся прямо на виду коридора, правда верхний этаж коммутатора связи, выбирай какую тебе не противно любить, только нельзя ошибаться, где занято место, но и тут предлагается помощь кольца. Нет! наше дело сложнее, ответственный выбор, нас не удержит какой-нибудь прыщик на ляжке любви, зато нам нужен настоящий инженер человечества душ.

Никто не возложил эти годы оказанных мною доверий, большую личность в нашей стране не отыщешь даже днем с фонарем, говорят, что все ушли в относительность физики, но там мне ее никогда не понять: язык высшей формулы! при бедной арифметике лично меня. Долго я тогда шел на жертву, решаясь женщину мужества, с громким голосом замены, но потом не дошел. Искал неуспешно до края республик, думал буду искать до самой смерти, и тут даже вздрогнул…

Вообще не пойму: для чего нужно смерть? Неприятное слово! Простой советский человек, имени пятидесяти лет, без нее жить, конечно, не может, не хватит продолжения продукта, другое дело мы, отдельный представитель выдающейся власти. Будущем, уверен, смерть отменят совсем, для чего тогда надо заниматься наукой? просвещением масс? земледелием, почтой? новопредставленный труп, не успев отдать душу, на корню заберет учреждение органов, возвратят виде тонкий ароматный порошок удобрения клумбы: жизнию жизнь поправ.

Вчера хоронил нашу бывшую жену, об этом после, осталось печальное размышление чувства; эпитафия могилы!..

Послал! должный рубль! в размере, конечно, две тысячи новых! который собирался предложить, не мог решиться как избегающий вас алкоголик! вполне заслужили полученным счастьем искусства! не имея стыда мог бы выслать и раньше! теперь законных основаниях! отняв любимую жену поддержки! вихри совместные веют над нами! никогда не ценю! декоратору платит родная страна! нам не жалко! рубль принадлежит тому, кто нарисован сзади спинки! нам можно только использовать на взаимную помощь, буду ждать две недели, по истечении принял, тогда пожмем руку счастья, общая жена у-шла, взяв остаток, отказаться не должен, не имея средства продолжения кушать —

Стоит приблизительно и смотрит на меня у магазина, белый лоб его сух, несмотря расположился самый солнцепек; на лице приблизительно давно притупилось чувство бритвы, периферия волос приблизительно подшерсток седины; в глазу отсутствие всякого полового ответа, как будто приблизительно всегда размножается вегетарьянским способом, по примеру приблизительно святая дева красоты; симпатичное лицо, переходящее костюм заграницы, приблизительно грязный; видно, что порядочный старик из него не получится, вечно правая рука держит книжную кипу, а по имени Володя-рваный, хотя сам служитель изучения приблизительно муз — так началось мое счастье, но поймете неверно.

Никогда его не встречу в течение жизни, это просто трубач восходящей судьбы, которая изгнана русской земли за граничность, как блоха существует в повседневном паху. Продавал триста новых рублей одну книгу подмышки, я немедленно взял, навсегда не жалею: живородящий гений! кость и совесть нашей эпохи! даже фамилия ума — Николай Живописец, а не то что моя… С этой книги начинается цель моей жизни, издана, конечно, где-то там, никогда нельзя тут, хотя автор проживает внутри рубежей, где и пишет выходящие за рамы картины, и вот что значит действительно большой человек: это сходит! А попробую я, навсегда арестуют, могу погибнуть подвалах дворца пионера и школьника, где наверху безостановочный праздник счастливое детство, крик твоей крови никто не узнает.

Светило солнце, пели птички неизвестной породы, город возле балтики гулял своим проспектом, доходя консерватории, после обратно, кафе и парки открыты, как ноги у девушки, заголяя прохожим застенчивый пух, увы, мужчинам это строго запрещается обществом, а жаль, хотел бы видеть такую картину прогулки, остается лишь русская баня совместности, только грязная шайка, лучшие люди не ходят, где их наблюдать? и в течение такой замечательной погоды весны я стоял, листая внезапную книгу картин!