Артур Дарра - Земля дождей

Ты предала меня! Ты оставила меня. Оставила навсегда. Я собирался увидеть тебя, обнять, простить… Но ты… просто взяла и умерла? Да как ты посмела умереть?! Как ты только посмела это сделать? Я тебя ненавижу, тварь! Я уже собирался тебя простить, слышишь? Я был готов это сделать! Всё, всё, что тебе было нужно — это всего лишь жить. Жить! Всё остальное я сделал бы сам. Как ты посмела уйти? Как ты посмела оставить меня?! Я ненавижу тебя! Теперь — по-настоящему! НЕНАВИЖУ!!!

*

Выскакиваю из кафе и врезаюсь в какого-то парня с девушкой. В ответ получаю сильный толчок. Падаю на землю, слышу грозный мат. Быстро поднимаюсь и срываюсь на бег. Дальше. Подальше отсюда. Толпы людей, говор, бессмыслица! Куда все эти черви ползут?! Уроды! Всюду уроды! Чтоб вы все сдохли, твари!

Мир шатается. Трясётся. Ноги подкашиваются. Земля носится по дуге. Несколько раз я снова чуть не падаю. Ничего не вижу. В голове только одна мысль. О легенде про Верхнегорский мост. Мне нужно туда. Срочно!

Добегаю до остановки. Нужный мне автобус как раз трогается с места. Я что-то кричу ему изо всех сил. Он останавливается. Вбегаю в его салон. Быстро прохожу в заднюю часть, где сидит какая-то деваха. Падаю на кресло.

Та городская легенда… Мне нужно туда, к мосту… Скорее!

Из правой ладони хлещет кровь. Но вроде бы никто не обращает внимания. Да и никого нет. Только эта, что пялится на меня. Ну и пусть. Мне, пожалуйста, к мосту — и побыстрее! Плачу вдвойне! Теперь уже нет смысла экономить. Теперь уже всё иначе. Один диалог с человеком — и такой крутой поворот собы…

Что? что такое?

— Извините… С вами всё в порядке? У вас кровь…

…Ведь наверняка же по мне видно, что я сейчас не в духе. Наверняка же понятно, что лучше меня сейчас не трогать. Но ИМЕННО В ЭТОТ МОМЕНТ ЭТОЙ ДУРЕ ПРИСПИЧИЛО КО МНЕ ПОДОЙТИ!

Я бросаю на неё злобный взгляд. Если бы он мог её убить, испепелить, раскромсать на миллиард кусочков, то я был бы этому несказанно рад. Девушка продолжает стоять рядом. Озабоченное лицо. Встревоженные глаза. Быстро поправляет выбившуюся прядь тёмных волос… И чего же тебе не сидится молча, овца темноволосая?!

— Вы куда едете, милочка? — спрашиваю я её хрипом.

— Я?.. — робко отвечает она. — На автовокзал…

— ВОТ И ВАЛИТЕ В ВАШ АВТОВОКЗАЛ! — взрываюсь я криком.

Она в страхе падает назад, на соседнее кресло.

— Вон, как раз следующая!!

— Как?.. Как следующая? — бормочет она. — Уже?

— Следующая-следующая! — Я делаю нервный жест в сторону выхода.

Автобус в этот момент как раз тормозит у остановки. Девушка, схватив большую дорожную сумку, вскакивает и быстро несётся к передним дверям. Там впопыхах расплачивается за проезд. Когда она выбегает из салона и двери за ней закрываются, я вдруг понимаю, что ошибся. Дал ей ложную информацию. Автовокзал будет на следующей, а не на этой остановке. «А! Ну и чёрт с ней. Сама разберётся. Нечего садиться в автобус, если не знаешь остановок, дура проклятая!» — делаю я молча отмашку кровоточащей рукой и поворачиваю голову к окну.

И в следующий миг сердце моё останавливается.

Та самая девушка, растерянно оглядываясь и перебегая дорогу, попадает в эпицентр какого-то сиюсекундного переполоха. Вереница густого напряжения быстро прокатывается по воздуху. Раздвигая все остальные звуки мира, выстреливает пронзительный визг тормозов и… раздаётся чёткий звук плотного удара.

Синий седан, проехав ещё несколько метров, останавливается. На его лобовом стекле — глубокая вмятина и тёмно-алые разводы.

Казалось, я умер.

Но нет. Не умер.

Продолжаю сидеть в автобусе и ехать дальше. Жизнь продолжает идти своим чередом, и даже лежащее на асфальте тело девушки не может её остановить. Автобус вскоре поворачивает — и место душераздирающего происшествия скрывается из виду.

Я хватаюсь за грудь. Начинаю с болью откашливаться. Всё это время, оказывается, абсолютно не дышал. Теперь же, бешено стараясь компенсировать отсутствие воздуха в лёгких, чуть не задыхаюсь. Боль в груди такая, хоть глотку себе перерезай. И стук внутри такой, словно кто-то изо всех сил долбится в дверь твоей комнаты, предварительно выключив в ней свет. У нас так в детдомовском туалете часто шутили.

Но сейчас всё это были не шутки.

Что же я, чёрт подери, наделал…

Под большими валунами открывалась глубокая пещера. Настоящая пропасть. Там, где-то на её дне шумела подземная речка, которая затем под силой своего бешеного течения извергалась в широкую Верхнегорскую реку.

По слухам, именно в этой пещере разлагались трупы всех пропавших здесь людей. Я же сомневался, что такое быстрое течение позволило бы хоть чему-то уйти ко дну. Оно бы тут же подхватило и потащило всякого бедолагу через эти тёмные подземные скалистые тоннели, чтобы затем выплюнуть в Верхнегорскую.

Эта быстротечная речка в пещере была похожа на жизнь. Неслась так же стремительно, неуклюже, свирепо, тревожно и опасно. Я, в принципе, понимал теперь, что двигало людьми, решившимися пойти ко дну этого зловещего места…

Там на глубине имелось какое-то особое притяжение. Казалось, можно сигануть туда вниз головой — и ничего с тобой не будет. Как будто этот полный энергии поток и должен подхватить тебя, чтобы унести куда-то подальше отсюда. Куда-то к новой жизни. К жизни, намного отличающейся от твоей нынешней.

Да. Эта пещера виделась спасением от всех бед. Эдакая кроличья нора для самых смелых «Алис», не боящихся встретиться с говорящими кроликами, танцующими чайниками и… со смертью.

…За городом всё было иначе. Другие запахи, другие пейзажи. И нет людей. Лишь я. Недалеко от заброшенного моста, что пролегал над Верхнегорской рекой. Словно подбитый какой-то болезнью, он был весь покрыт ржавой сыпью и, казалось, вот-вот не выдержит и рухнет. Дорога, на которой он пролегал, уже давно не использовалась. Построили другую: в объезд. По ней я и приехал сюда. Неподалёку от моста как раз находились эти самые огромные камни. Под ними, на глубине метров десяти, нёсся поток безымянной речки.

Эта пещера — особое место. Именно здесь, по легенде, пропало больше сотни людей. Поговаривали даже, что некие учёные изучали данный феномен. А может, это всё лишь городские байки, каковых огромное множество, чтобы запугивать ночами детские умы. Особенно — детдомовские, когда объявлен отбой, а спать никому не хочется.

Но, так или иначе, я здесь.

Меня сильно рвало. Склонившись над опасной дырой в пещеру, я опустил голову в тёмную пропасть. Всхлипнул. Затем не выдержал и заплакал. Через мгновение, откинувшись на спину, стал биться в слезах. Перед глазами не исчезал образ девушки… Той самой — распростёртой на асфальте. Жуткая вмятина на лобовом стекле… Визг тормозов, до сих пор звенящий в ушах…