Алексей Шепелёв - Затаившиеся ящерицы

Я очнулся в темноте. Тикают часы, узкая полоска света из расшторенного окна, фурычет кот на сундуке, за шторкой сопит во сне бабаня – всё как всегда, всё – до редкого капанья от дождя в бачок во дворе и неразмеренного заглядывания в окно тени от моих постиранных штанов. Полежав так с минуту, я подумал: могу ли я верить в это, когда знаю, где б я ни был, просыпаясь или просто закрыв глаза и оставив мысли, ощущаю себя здесь , вернее, там – у бабушки. Я очнулся ещё раз, и что я могу констатировать? Могу ли я консп… констатировать?

Я лежал. Здесь ли моё тело? Руки мои черны и липки. И куда ни плюнь, то же самое.

I.

Мы с отцом поехали <���сегодня> за клубникой, с нами был и брат. Всю дорогу почти я спал или смотрел в небо, лёжа на заднем сиденье. От дома мы отъехали на 100 километров. Здесь был совхоз, который выращивает клубнику на полях. Мы оставили машину в тени, а сами собирали остатки клубники, заползая на корточках всё дальше. От жары у меня потемнело в глазах, всё тело покрылось грязью. Я и брат зашли к самому краю, а отец был ещё у того края. Вокруг нас вились другие собиратели. К отцу подошёл загорелый и сухой тип, казалось, с серо-коричневым лицом, в одних трусах с клубничными пятнами. Я посмотрел: длинная чёлка и плохое лицо. Брат сказал, что просит бензина. Я стал собирать, всё тело ломило, особенно шею.

Долго они кружились, потом отец шумнул что-то и помахал рукой от машины. Ключи были у брата. Он пошёл туда, залез в машину, отец пересел на заднее сиденье, брат высунул голову из машины и крикнул, что сейчас приедут. И брат мой поехал, но медленно, зигзагами, то тормозя, то подпрыгивая. Тут я всё понял.

Они доехали до «козла» метрах в семистах, там копались минут 15, будто в технике. Обратно приехал один отец, встав в посадках, посигналил, махнул. Я взял вёдра и поспешил к нему. Поставив их в багажник, я вынул там из тряпки пистолет 45-го калибра с глушителем, который дал мне один друг, чтоб я показал его другому другу и сказал цену – 3 млн. Я сел сзади, и высунув пистолет из-под майки, приставил его к затылку отца. Он дёрнул плечом, и я прострелил ему голову. Не с тем связался, родной.

В стекле была дырка; я выкинул его (он был оч. некрасив, особенно лицо, зубы с кровью, коричневая жилистая рука); вытер сиденье тряпкой, помыл водой стекло, сел и поехал к «козлу». Дорогой я проверил пистолет; хотел заехать сзади из-за посадок и стал в них, наблюдая издали за «козлом». Минут пять спустя вылезла из него хорошенькая девчонка лет 17—18, потопталась, посмотрела туда, где должна была быть машина, заглотила какую-то таблетку и вновь забралась в «козёл».

Я решил действовать иначе. Остатками воды я хорошенько умылся, одел бывшую тут модную братову майку, изрезал свои старые джинсы под панковские шорты, пригладил чёлку и пошёл к ней пешком. И сердце моё заколотилось, и казалось, что изо рта, изнутри, пахнет кровью. Поравнявшись с «козлом», я бросил взгляд на леди. Пошёл чуть дальше, приостановился, как бы в нерешительности, – она смотрела. Я подошёл, открыл дверь: «Извини, пожалуйста, у тебя нет водички?»

Она как будто очень-очень сильно этому обрадовалась, и губы её были, по-моему, чёрные, наверно, от волос. Она дала мне пластиковую бутыль, улыбаясь очень красиво и радостно, но когда посмотрела туда , улыбка её пропала. Я, поглаживая живот под майкой, наткнулся на пистолет.

– Ты одна?

– Я жду своих, – она это сказала с обречённостью. Я понял. Мне было жаль её, но оставаться здесь мне невозможно: мне только 19,5, а я уже потерял 4 минуты жизни. Она захлопнула щель дверцы и включила зажигание, я бросился вперёд – она газанула, сшибла меня и проехала по ноге. Остановилась, открыла дверь и высунулась – я выстрелил и попал в руку у плеча. Она осела, я лежал, наверно, с переломанной ногой. Так прошло полчаса.

II.

– Эй, парень, – с болью и злобной радостью выговорила она, – не стреляй больше.

Мне было совсем дерьмово, я чуть был жив. Услышав её, я приподнялся и огляделся: собиратели по-прежнему собирают, всё тихо, машина наша краснеет в кустах.

– Я ведь не нарочно, а ты… Я вижу, ты крутой какой-то и сумасшедший ещё, ты мне очень понравился, хоть ты и не красавец, но… я не хочу тебя впутывать в эту историю, поэтому… ползи в сорняки… ползи, а то хуже будет.

Я хотел взять пистолет, наставить на неё и заставить рассеять все тайны. Только тут я заметил, что «козёл» отъехал от меня метров на 10, а пистолет валялся метрах в 3. Я почти уже выкрикнул: «Кто быстрей!» – да осёкся: что же она не подобрала пистолет раньше!

– Мне больно, – это она сказала очень тихо и не для меня, одним вздохом, но я-то, конечно, расслышал даже через туман в голове.

– Ползи, – повторила она. Я пополз, только к ней.

Пока я полз (без пистолета), она включила зажигание и размышляла, что ей сделать, я тоже размышлял… она уже пробует газ… всё, вот и расплата – смерть! От нечего терять я закричал:

– Ты тоже мне понравилась, – она уже ехала. – …с первого взгляда, особенно ж…а и губы! – пыль от тормозов накрыла меня, рядом стояли колёса, над моей головой открылась дверь «козла».

III.

Оклемавшись очень быстро, я приподнялся и сразу увидел, что её нога прикована странным наручником с цепью к рулевой колонке и ноги, очень хорошие и белые, были все в жидкой крови. Она сказала мне, что с ней был человек, он убийца и ещё не понять кто, и недавно уехал на дело туда-то (показала туда, где я застрелил человека), там, мол, остался ещё кто-то, а двое из красной машины лежат здесь, в задке «козла» связанные. Последнее я уже знал. Я с трудом залез назад, нашёл там раздетого, связанного отца, и брат тоже был там связанный в мешках. Я освободил их, брат сбегал за машиной, отец сказал, что тот тип загипнотизировал или оглушил его (скорее всего первое), потом, видимо, снял одежду и проч., сам надел парик наподобие волос отца. Я сказал, что вычислил того типа, заподозрив неладное сразу, но не стал говорить, так как все знают мои вымыслы, и решил всё, когда брат, который отлично водит машину (несмотря на свои неполные 15), стал ерундить. Единственное, что могло погубить нас, – медицинская помощь: я не давал никому выговорить и даже угрожал принесённым мне пистолетом. Брат перепилил ножовкой из машины цепь, и мы отправились через —ский лес домой вчетвером. Как сели (мы, естественно, сзади), мне пришлось вытирать ей кровь на ногах, – майка была уже надета на жертву моего недоразумения для, так сказать, товарного виду, – поэтому я легонько стянул с неё трусики. Хоть мы выезжали через лес, то есть «чёрный ход», однако и там стояла будка со шлагбаумом и весами, нас хотели оштрафовать или даже задержать и ещё что-то, но отец (по моему наущению-приказанию) дал им 50 тыс., и нас выпустили; потом ещё нарвались на ГАИ, за рулём был брат, и нас опять хотел оштрафовать.