Дмитрий Сафонов - Дорога на остров Пасхи

– Ничего я не должен. Послушайте, я просто не буду этого делать. И не думаю, что вам удастся меня заставить. Открывайте дверь, я пошел!

– В нашем заведении, – медленно, раздумчиво, словно в пустоту, сказал метр, – звенит только колокольчик над входом. И больше никто. Я хочу донести до вас одну простую мысль. То, что висит у мужчины между ног, ко многому его обязывает. Но очень немногие об этом помнят и потому ЗВЕНЯТ. Ходят и звенят своими яйцами, как медными колокольчиками. И даже не замечают этого. Так вот. Если вы не хотите пойти нам навстречу и добыть мясо, тогда мы окажем вам одну услугу, – он щелкнул пальцами. Откуда-то из-за спин ковбоев показался Засранец Глен. Он тащил в руке большой тяжелый сверток из – "ну конечно же, черт возьми, из бычьей кожи!".

Глен положил сверток на бетонный пол и принялся его разворачивать. Гостю стало нехорошо. Он с трудом проглотил слюну и уставился на ТО, что лежало в свертке.

Сначала он увидел кувалду. Древко было отполировано множеством рук и тускло блестело. На самой кувалде он различил прилипшие черные волоски. Его замутило. Дальше появилась отвертка; ее жало заржавело, но никто и не думал счищать ржавчину – может, в память о Прыщавом Ллойде, а может, чтобы никто не забывал ее истинного назначения? Потом – цепь. Полутораметровый кусок, набранный из толстых колец. И, наконец, длинный острый нож.

– Кто хочет добыть мясо? – глухо сказал метр.

Восемнадцать глоток, как одна, выдохнули "Я!". Метр обвел строй ковбоев пристальным взглядом.

– Учитывая исключительность сложившихся обстоятельств, я думаю, что это будет…

Повисла тишина. Пауза тянулась бесконечно. Гость застыл на месте. Он не мог пошевелиться. Чувство нереальности происходящего придавило его, как огромная бетонная плита.

– Бумажный Хью! – выкрикнул метр. – Ему нужен всего один хвост до глаза.

И снова… Бред! Восторженное улюлюканье, крики, смех… И даже – аплодисменты.

– Но сначала Хью должен избавить нас от звона!

Метр схватил гостя за руку. Тот пробовал дернуться, но Засранец Глен, вскочив с колен, схватил его за другую руку.

Бумажный Хью, не торопясь, засучивал рукава. Затем он подошел и, размахнувшись, ударил гостя в живот. У несчастного потемнело в глазах. Если до того момента у него и были какие-то мысли о сопротивлении, то сейчас они пропали. Он согнулся, как складной нож, судорожно хватая ртом воздух.

– Я же предупреждал тебя, парень, – Хью опустился на одно колено и принялся расстегивать гостю штаны. – Эй, ребята, да тут целые колокола! Не выношу я этого ЗВОНА!

– К черту их, Хью!

– Режь, парень!

– Не тяни! Пора добывать мясо!

"Кастрация Бонифация – сложнейшая операция!" – пронеслось в голове у гостя. Эта старая, известная еще со школьных времен присказка теперь казалась ему совсем не смешной. И даже – не глупой. Напротив, очень даже уместной в сложившихся обстоятельствах.

Он дернулся, но все было напрасно. Метр и Засранец Глен крепко держали его.

Он почувствовал прикосновение холодного лезвия и еще – ощутил, насколько оно острое. Как бритва. Один взмах…

Он пытался заглянуть в глаза Бумажному Хью: увидеть, действительно ли он СМОЖЕТ это сделать? "Конечно, сможет. Парень, который только и МЕЧТАЕТ о том, чтобы выйти один на один с огромным быком, отрежет мне яйца, не задумываясь…".

В движениях Бумажного Хью сквозила неторопливая обстоятельность.

– Эй, дайте мне кто-нибудь жгут… Я не хочу пачкаться в его вонючей крови: он же – не бык!

У него больше не оставалось сомнений: здесь собрались одни сумасшедшие. И этот Бумажный Хью – самый опасный из всех.

Хью сильно сдавил его мошонку и оттянул вниз.

– ПОСТОЙТЕ! ПОСТОЙТЕ! – завопил он.

– Вы хотите что-то сказать? – учтиво осведомился метр.

– Да, да… Я… согласен.

Хью остановился. На лице его читалась досада.

– Нет, голубчик, – покачал головой метр. – Так не годится. Мы больше не спрашиваем вашего согласия. Лучше скажите – вы ХОТИТЕ добыть мясо?

Он с трудом перевел дыхание. Посмотрел на свои голые ноги. На то, что, по утверждению этих сумасшедших, звенело. Он почувствовал, как сердце его наполняется злобой и решимостью.

– Я хочу… Я ХОЧУ добыть мясо!

Стальные захваты, державшие его руки, мгновенно ослабли. Метр хлопнул его по плечу.

– Ну так докажите!

Он нагнулся, надел штаны, застегнулся.

Метр указал на узкую лесенку, уходящую вниз.

– Прошу!

Он обернулся и выразительно посмотрел на кувалду и нож.

– Сначала его нужно привязать, – ласково сказал метр.

Он кивнул. И стал медленно спускаться, глядя себе под ноги. На быка он старался не смотреть.

Когда-то он даже не задумывался, откуда берется МЯСО. Котлеты, пельмени, антрекоты, бефстроганов, гуляш и прочие блюда были для него просто едой. Эту еду не приходилось добывать – достаточно было пойти в магазин и оставить там немножко смятых замусоленных бумажек. А взамен он получал мясо. Не МЯСО, а просто мясо. Замороженное, прокрученное через мясорубку, иногда – охлажденное, иногда – парное… Как бы то ни было, мясо всегда оставалось мясом. С маленькой буквы. И он даже не предполагал, что когда-нибудь будет думать о нем с большой.

Раньше он смотрел корриду по телевизору. Красивый матадор, затянутый в расшитые золотом одежды, красный плащ, бандерильи и, конечно же, мулета – шпага, пронзающая сердце быка. Но… На корриде быка убивали из любви к красивому убийству. Коррида – это искусство, пусть и непонятное многим (в особенности – вегетарианцам, ха-ха!).

А в том, что ему предстояло, не было никакой красоты. Он ДОЛЖЕН был добыть мясо. "Для себя и своих приятелей". МЯСО с кровью – такое, какое они любят.

Это ничуть не напоминало поход в мясной отдел магазина. И уж тем более не смахивало на корриду. Это было… Что-то совсем другое. Он шел добывать МЯСО.

Спустившись по лестнице до самого конца, он замер. Бык стоял на месте и жевал. Он попытался вспомнить все, что знал о быках.

"Бык – это муж коровы… Корова дает молоко. У нее есть титьки, которые называют… Вымя. Да. Но при чем здесь корова? Так. Еще раз. Бык – это… Тьфу, опять не туда! Бык не различает цвета, для него все черно-белое. Вот это уже что-то. Бык плохо видит. Он реагирует только на движущиеся объекты. Если потихоньку, медленно-медленно, подойти к нему и взять за веревочку… Главное, чтобы руки не дрожали, а то я могу вырвать кольцо из его носовой перегородки, и тогда – все…".

Он похолодел, но попытался взять себя в руки и думать дальше.

"Так. А потом – как я его буду резать? Бить его кувалдой в лоб или…".

Внезапно до него дошло, насколько это глупая и смешная мысль. Если он поймает конец веревочки и привяжет быка, то уж зарезать-то как-нибудь сумеет. Сейчас надо думать о другом – как поймать эту чертову веревочку?