Алексей Шкваров - Время греха: Роман

В тот приезд в Хельсинки, он остановился, как обычно в «Рэдиссоне». Дорога была тяжелая, он устал и спустился вниз выпить кофе — время ужина еще не подошло. Хотелось сесть, вытянуть ноги, вдохнуть аромат бодрящего напитка, затянуться сигаретой, выпустить дым в потолок, сделать глоток холодного сока и… ни о чем не думать.

В баре было малолюдно, если не сказать пустынно. Он подошел к стойке и заказал яблочный сок и чашку кофе. Пока бармен выполнял заказ, он неторопливо огляделся вокруг. Три-четыре трезвых финна, (день был будний), беседующих между собой и одинокая женщина, сидевшая совсем неподалеку от него с чашкой чая. И с ним вдруг стало происходить что-то необъяснимое. Увлекаемый неведомой магнетической силой он двинулся в ее сторону.

Почему он обратил внимание на нее? Что произошло? Ни тогда, ни позднее, этого он объяснить не мог. Вдруг, не раздумывая, сфокусировано он пошел прямо к ней, абсолютно уверенной в том, что она русская. С чего он это взял?

Женщина выглядела отрешенной и безразличной ко всему окружающему, но ее взгляд поймал его сразу, тот самый взгляд — цепкий и неуловимый одновременно. Мыслей не было никаких. Мозг почему-то плавила одна единственная мысль: «Она!». Светловолосая. Лет тридцати с небольшим. Худенькая, с упругой грудью. Сделал три-четыре лишних шага, прошел мимо — устыдился в последний момент. Может она кого-то ждет? Мужа? А я тут… со своим знакомством. Но она ведь посмотрела на меня. И даже улыбнулась! Собрался с духом, разворот, приблизился. Бровь вопросительно поднялась, словно она ожидала, когда он преодолеет свою нерешительность. Или ей не понятно его непрошенное навязчивое вторжение в женское одиночество? Глаза! Найти скорее ее глаза! (Откуда такая уверенность, что глаза не могут врать?) Зеленые, ведьмины, смотрят, уходят в сторону, опять смотрят, опять ускользают. Улыбается, слегка наклонив голову.

— Здравствуйте. Я могу чем-нибудь угостить вас? — Его первые слова знакомства. Нет, ну даже угадал. Русская!

— Только чай. — Улыбка становится еще более обворожительной, взгляд светится изумрудами и затягивает. Зеркало души? А почему и нет? Или все-таки капкан? Удав заглатывал кролика, или слона, как в «Маленьком принце» Экзюпери.

Он подозвал бармена, сделал заказ, и повернулась к ней. Нужно было заполнять внезапно возникшую паузу, и прозвучал первый вопрос:.

— Вы из Ленинграда?

— Нет, из Москвы.

— Понятно.

— А ты часто бываешь в Хельсинки? — Даже не спрашивая, она перешла на «ты». «Здесь нет Отечества, и отчеств тоже нет…». Он не возражал:

— Знаешь, давай отойдем в сторону, а то здесь, у стойки, нельзя курить. — Ему нужна была спасительная сигарета. Давно, он не испытывал подобного волнения, причина которого была абсолютна еще не понятна. В душе что-то происходило, причем совершенно необъяснимое. Слова подбирались с трудом, и также тяжело складывались в предложения.

— Конечно. — Она легко соскользнула с высокого барного стула и подошла вместе с ним к свободному столику в стороне.

— Довольно часто. Как тебя зовут? — Она представилась, по память почему-то не зафиксировала ее имя. Впрочем, в этом не было необходимости. В тот первый раз она назвалась все равно не своим.

— Значит, ты из Питера?

— Да, из Ленинграда.

Его волнение нарастало. Появилась какая-то внутренняя дрожь и вместе с тем, какой-то азарт. Он вдруг пошел напролом, откинув сомнения и полагаясь только на интуицию. Пытаясь как-то осмыслить ситуацию и притормаживая сам себя, он делал короткие паузы, затягиваясь сигаретой и по глотку цедя сок. В мозгу свербило: «Она!».

— Что пьешь?

— Яблочный сок и кофе.

— Что, правда, сок?

— Правда!

Она взяла стакан, понюхала и удивленно хмыкнула:

— Действительно сок! Что так?

— Я давно бросил. Выпил в этой жизни свою цистерну. — И пояснил. — Бурная молодость. Годы застоя. Просто устал от алкоголя. Да и здоровье уже не то. Давление пошаливает, желудок и так далее.

— По-нят-но — Произнесла по слогам и покачала головой.

— Что непривычно видеть русского и не пьющего?

— Да нет, нормально.

— А сама? Что ж ограничилась чаем?

— Я тоже не любительница. Так, по чуть-чуть, иногда можно. А сегодня просто шла по улице, замерзла, решила зайти выпить чашку чая. — Чем больше он общался, тем больше засасывало. Какой к черту секс, какая похоть! Это Женщина, которую он искал. Господи, что же сделать, чтоб не упустить ее. Надо из кожи вылезти, чтоб понравиться, чтоб стать ей интересным, а потом, шаг за шагом завоевать ее доверие, ее сердце, наконец, ее любовь!

— Дурак. Ты кого нашел? Любовь? Разберись сначала! Может она здесь сидит и выискивает таких, как ты?

— Это не то место! Что я не знаю, где собираются проститутки? Почему я должен ее принимать за одну из них? А если это тот шанс, который выпадает один раз. И ей и мне. Почему мы думаем только о плохом, только о гадком и черном. Я чувствую. Ты понимаешь? Чувствую и все.

— Что делаешь в Финляндии? — Ее взгляд на секунду стал жестким, тут же ускользнул и снова вернулся уже безразличным.

— Так дела, встречи, бизнес, всякое такое — ответил что-то уклончиво-неопределенное.

— Ну а какой бизнес все-таки? — Она была настойчива в этом вопросе.

— Да самый разный — торговля, строительство, гостиницы, рестораны и прочее. Вот и езжу, консультируюсь с финнами, подыскиваю возможных партнеров для расширения. А еще есть и другой интерес — пишу картины.

— Как интересно! Ты художник? В каком жанре? Если не секрет? — Ее лицо выражало искреннее удивление — Первый раз встречаю настоящего художника!

— Когда-то в юности был грех — рисовал. Друзьям нравилось. А вот сейчас, в старости (О-о-о, в старости — передразнила), занялся этим всерьез. Пишу картины батального направления, в основном, связанные с русской армией, ее походами, сражениями. Покупал в России старинные здания, восстанавливал их, захотелось заглянуть поглубже, кто там жил, чем занимался и пошло, поехало… А потом, я с детства интересовался историей. Даже поступать хотел в Университет, на исторический. Но меня переубедили, и попал я в военное училище. — Объяснил он как-то скомкано.

— Так ты военный? — Некоторое разочарование в голосе.

— Да. Бывший. Кадровый. Это, как диагноз. На всю жизнь. А что? Что-нибудь не так?

— Да, нет, нормально. Просто, как-то все необычно. Военный, бизнесмен, художник… — Пожала плечами.

— Вот такая гремучая смесь.

— Понятно… — Протянула она. — Слушай, мне пора идти, может, проводишь немного?

— Конечно. С удовольствием. — Он натянуто улыбнулся, чувствуя собственную ложь и разочарование. Внутри будто что-то оборвалось — он ей не интересен.

Короткая светлая дубленка, синие обтягивающие джинсы, цоканье каблучков по булыжной мостовой. Он предложил ей руку.