Array Шэнь Жун - Царь-дерево

Когда я получил на кухне свою порцию еды и вернулся в общежитие, на меня снова накинулись со всех сторон с вопросами, как там в городе. За два с лишним месяца все порядком опростились, теперь им представлялось, что там, за горным распадком, жизнь выглядит как сплошной рай, где только и знают, что пьют да едят. То и дело слышались предложения: вот обожжем гору и все вместе отправимся встряхнуться. Ли Ли в эти разговоры не вступал; доел он первым, вымыл свою миску и палочки, положил их на место и уселся на лежак, упершись в него руками. Вдруг он прервал всеобщий гомон: «Наточил бы еще несколько тесаков, а?» Я посмотрел на Ли Ли. Он изменил позу: теперь он сидел, поставив локти на колени и рассматривая свои руки. «Я договорился с секретарем, — сказал он. — Сегодня вечером пойдем рубить „царь-дерево“». Кто-то возразил: «Вечером нужно еще рыть противопожарные полосы…» Ли Ли ответил: «Много народу не понадобится. Когда наточим тесаки, нужно будет позвать с собой Сяо Гэда, он умелец, что ни говори». Я нехотя пробурчал: «Наточить недолго… Но почему непременно нужно рубить „царь-дерево“»? Ли Ли ответил: «То, что о нем говорят, научно не обосновано». «Обосновано, не обосновано, но дерево-то отличное, не жалко?» Кто-то заметил: «А чего жалеть-то, если каждое дерево жалеть, то и работы не станет…» Я подумал и сказал: «Может быть, местные не хотят его рубить, а то давно бы срубили». Ли Ли это не убедило, он поднялся: «Просвещение и воспитание крестьян — важная задача, отсталые представления нужно ликвидировать на конкретных примерах. В конце концов, неважно, рубить или не рубить «царя». Но вместе с его падением падут устаревшие взгляды, и даже не это самое важное — главное, полностью обновятся взгляды и утвердится мысль, что в наше время человек сам преобразует мир, очистится наконец сознание людей». Больше он ничего не сказал, но атмосфера стала натянутой, и мы предпочли сменить тему разговора.

Тесаки мне точить, конечно, нравилось, и я быстро наточил их как надо. Когда после обеда все вышли на работу, я отправился вместе с группой ребят за Ли Ли на ту, противоположную, гору — рубить «лесного царя». Я зашел за Сяо Гэда, но жена сказала, что он куда-то отлучился, даже не поел, — она понятия не имеет, где он может быть. Шестой Коготок спал на лежанке и во сне прижимал к груди заветную бутылку с конфетами. Когда мы проходили через центр поселка, то заметили, что многие жители и служащие бригады стоят у порогов своих жилищ и спокойно за нами наблюдают. Ли Ли позвал с собой секретаря; тот пошел, но тесака не взял. Позвал и бригадира; и тот согласился, но тесака тоже не взял. Все двинулись в гору.

Солнце пекло по-прежнему, над горой стоял раскаленный воздух, от нагретой травы шел густой запах. Когда поднялись до половины, секретарь остановился и заорал вниз в сторону поселка: «На работу идите, всем на работу!» Мы посмотрели вниз — люди все еще стояли на солнцепеке, наблюдая за нами, и задвигались, только когда услышали окрик секретаря…

«Царь леса» был виден издалека: под жарким солнцем листья его поникли, но по-прежнему слабо шелестели, солнечные лучи, проникавшие в щели между ними, мерцали. Какая-то птица приблизилась к дереву, стрелой метнулась в крону и пропала там. Через мгновение оттуда выпорхнула целая стая — птицы закружились вокруг дерева, крики их словно тонули в зное — так резки и коротки они были. Громадная, в целый му, тень дерева позволяла родиться ветерку у самой земли — здесь был отдельный свой мир, жара отступала от его границ подальше, не смея приблизиться. Неожиданно бригадир в нерешительности остановился; заколебался и секретарь, но мы прошли мимо них и двинулись к большому дереву. И, только подойдя, мы обнаружили у огромных корней скромную фигурку. Человек медленно поднял голову, сердце у меня екнуло — это был Сяо Гэда.

Сяо Гэда не встал нам навстречу, локтями он уперся в колени, взгляд его был устремлен прямо на нас, на лице застыло напряженное ожидание. Ли Ли поднял глаза на дерево и непринужденно спросил: «Сяо, старина, и ты здесь? Скажи-ка, с какой стороны, по-твоему, его рубить?» Но Сяо Гэда лишь неподвижным взором смотрел на Ли Ли, не говоря ни слова; губы его напоминали узкую щель. Ли Ли махнул рукой, подзывая нас: «Сюда давайте». Потом он обогнул Сяо Гэда, подошел к «лесному царю» с другой стороны, смерил его взглядом и поднял зажатый в руке тесак.

Вдруг Сяо Гэда заговорил, голос у него был слабый и какой-то незнакомый: «Не туда нацелился, студент». Ли Ли повернул голову, посмотрел на Сяо Гэда и опустил тесак. На лице его появилось любопытство: «Ну так скажи, откуда надо?» Сяо Гэда сидел по-прежнему не двигаясь, только левую руку поднял и тихонько похлопал себя по правому плечу: «Вот сюда». Ли Ли, не разобрав, в чем дело, двинулся было на поиски. Сяо Гэда, раскинув руки, твердо встал на ноги; выпрямившись, он правой рукой показал себе на грудь: «Можно и вот сюда». Люди, смотревшие на них, не могли взять в толк, в чем дело.

Ли Ли побледнел, я тоже почувствовал, как у меня забилось сердце; ребята застыли на месте, разом ощутив, как греет несильное солнце.

Ли Ли дважды собирался что-то сказать, но так ничего и не произнес, и, только взяв себя в руки, он сглотнул и наконец проговорил: «Сяо, старина, к чему такие шутки?» Сяо Гэда опустил правую руку: «Я и не думаю шутить». «Так где же рубить?» — спросил Ли Ли. Сяо Гэда опять показал на грудь: «Здесь, студент, здесь».

Ли Ли даже разозлился, но, поразмыслив, вроде миролюбиво спросил: «Это дерево нельзя рубить, что ли?» Не опуская руки, Сяо Гэда спокойно проговорил: «Здесь можно». Ли Ли разозлился уже не на шутку и в запальчивости произнес: «Это дерево должно быть срублено! Оно занимает слишком много места. Это место необходимо полностью использовать — здесь будут расти полезные деревья!» Сяо Гэда осведомился: «А это дерево разве бесполезно?» Ли Ли ответил: «Конечно, бесполезно. Что с него толку? На дрова? На мебель? На кровлю? Его экономическая ценность невысока». Сяо Гэда возразил: «А мне думается, оно полезно. Я обыкновенный человек и не могу сказать, чем оно полезно. Но оно выросло такое большое, а это непросто. Оно как дитя, и тот, кто его взрастил, не стал бы его убивать». Ли Ли нервно дернул шеей: «Это дерево никто не сажал. Таких диких деревьев полно. Если бы не эти деревья, мы уже давно решили бы задачу окультуривания нашей земли. На белой бумаге хорошо пишутся красивые новые слова. А эти дикие деревья мешают, их нужно вырубить, это и есть революция, а всякие там дети тут ни при чем!»

Сяо Гэда вздрогнул и, опустив глаза, сказал: «У вас столько деревьев, можете рубить, я не вмешиваюсь». Ли Ли вспылил: «Ничего себе „не вмешиваюсь“!» Сяо Гэда, по-прежнему не поднимая глаз, произнес: «Но это дерево нужно оставить. Даже если все вырубите подчистую, одно дерево нужно оставить. Как свидетельство». — «Свидетельство чего?» — «Свидетельство дел божиих». Ли Ли засмеялся: «Человек сильнее природы! Разве твой бог придумал поле? Нет, его распахали люди, чтобы прокормить себя. Разве твой бог выплавил железо? Нет, его выплавил человек, чтобы создать орудия труда, преобразовать природу вместе с этим твоим богом».