Александр Махнёв - Люди и судьбы

Татьяна была, по правде говоря, несколько огорошена таким предложением. Конечно, о биржах она знала, и, пожалуй, поболе некоторых. По образованию она учитель русского языка и литературы, так что классического драйзеровского «Финансиста» и вообще его «Трилогию желания» читывала не раз и с карандашом. Правда, то, о чём там написано, – это начало века! А сегодня на дворе девяностый. 1912 и 1990 года! Разница есть, наверно.

Огорошена, но приятно было, всё же как-никак она женщина, и у неё самолюбие хорошо развито. А что? А вот и пойду, подумаешь, образование… У неё покруче подготовка, она жена офицера. А это ох как много. Её трудовую книжку скоро можно будет в зал трудовой славы отдавать. В детском садике и яслях работала? Да. Библиотекарем и лаборантом на кафедре общественных наук была? Да. Даже инженером по научной организации труда и заместителем начальника цеха на оборонке потрудилась. А старшая медсестра в военном госпитале? Да, и такое есть в биографии. Куда там бегунку, биржевому брокеру до такого уровня. Да. Надо пробовать. Хуже не будет, уйти всегда можно.

На следующий день, приодевшись по-деловому, она вышла на новую работу. И пошло, и пошло. Она и не заметила, как втянулась. За месяц Татьяна себя таким мастером почуяла, мама не горюй. Игорь Леонидович только улыбался. С вопросами не лезет, ну и лады, а в мелочах подразберётся. Однако не всё было так уж сладко и ровно. Первые дни новый гоф-брокер, это так называлась Татьянина должность, всему удивлялась, но помалкивала, сама доходила своим женским умом. Почему, к примеру, весь второй этаж корпуса НИИ называли биржевым, у них в этом здании было лишь два помещения, правда, пять комнат и есть где пошушукаться, это шеф называл «провести переговоры». Он же на людях всегда рассказывал, дескать, вот ремонт этажа завершим и развернёмся. Как же, развернёмся. Да она ни одного рабочего и не видела здесь. Ага! Значит, щёки надувать необходимо и, наверно, полезно. Учтём. А эти бесконечные интервью на радио, телевизионщики? Как он их находил, откуда они, вопрос. Но все, и брокеры, их, штатных, было двое, и секретарь, и бухгалтер, в один голос и везде, где нужно и не очень, твердили, шеф, мол, занят, всё ему недосуг, интервью и консультации замучили. Ага, понятно. Это называется работа на имидж. Что же, нужное дело, поддержим и это. И вот она уже сама в разговоре с очередным посетителем сетует: «Президента сегодня не будет, он на Первом канале, а потом у него переговоры с итальянцами, так что прошу вас, если что-то серьёзное, я готова помочь, пройдёмте в переговорную». Втянулась она, втянулась, и удовольствие сама стала получать от суеты в конторе, так она привыкла величать своё учреждение за глаза. Пожалуй, она уловила здесь главное. Деньги, как бы кто ни причитал, есть всегда. Может, не у всех, но есть всегда. А если их нет, государство подпечатает, это не сложно. Ну и если «мани-мани» есть, значит, их можно и нужно заработать, для того и имидж предприятия, и щёки у шефа, да уж и у неё, надуты по-деловому и в нужное время.

Немногочисленные сотрудники, что суетились на бирже Шевкова, вряд ли знали и понимали, что такое хеджирование, фьючерс, опцион, депозит, маржа, задаток. Они не знали толком этих чисто биржевых терминов, да и самой теории, практики функционирования бирж, стратегии их работы и развития. А если и знакомы были с ними по учебникам политэкономии капитализма, то вряд ли могли представить себе, как эти термины, как всё это может работать в их конкретной конторе. И таких бирж с красивыми, сочными и привлекательными названиями одномоментно только в Москве появилось около полутысячи. Почему? Что это за феномен такой? А всё очень просто, это был ответ на абсолютный развал социалистической плановой экономики. Министерства, Госплан, потребительские союзы и объединения, базы, склады, различные ведомства и прочие структуры хоть и существовали, но уже не функционировали, от них остались только телефонные справочники да люди, которые из госкресел пересели в коммерческие кресла директоров, президентов, председателей и прочих коммерсантов. Кто как мог, боролся за жизнь. Так это сейчас понятно и просто, когда спустя четверть века есть статистика, анализ, исследования и экономические разборы того периода. Но людям Шевкова тогда было не до того. Их поставили развивать биржу, вместе зарабатывать деньги, а следовательно, кормить себя и семью. Контора их помалу раскручивалась, народу приходило всё больше и больше, некоторые, как в родной дом, забегать поутру на кофеёк стали. А вдруг…

Уж как они находили биржу, то ли по рекламе, то ли по огромной вывеске на козырьке НИИ или по сарафанному радио, всё же сделки помаленьку шли, это было большим секретом для Татьяны, над этим стоило подумать. И ещё один момент она ухватила, она учуяла, куда и как уходят деньги и как их можно и нужно брать. Она увидела, что их контора порой походит на публичный дом, пардон за сравнение. Народ бродит, курит, пьёт чай, беседует, а потом смотришь, парочка улизнула. Куда, зачем, вроде как что-то толковое замышлялось – и на тебе, исчезли. Но в этом кажущемся беспорядочным броуновском движении, если присмотреться, была своя логика.

Пришёл эдакий жучок, видите ли, ему опт проката нужен, покрутился пару дней, а тут заявился тот, кто ищет, куда этот прокат сбагрить. Хлоп по рукам – и за дверь. Они довольны, а из офиса исчезло полбанки хорошего кофе. Нет, выпитого кофе, конечно, не жалко, а вот то, что деньги ушли, а с ними их биржевая маржа, – вот это плохо. Она решила, пока, может быть, чисто физически, эту мающуюся толпу разделить. Мыслью этой поделилась с шефом, тот пожелал ей удачи, со своей стороны поделился деньгами и вновь умчался, якобы на радио.

В два выходных дня Татьяна, наняв работяг, провела капитальную реконструкцию биржи. И вот в понедельник посетителям предстал новый вариант их размещения. Входя, ты сразу упираешься в стол гоф-брокера, здесь для солидности стоял компьютер, правда, сломанный, два телефона, один из них не работал, стопка бумаг, ручек и прочее. Но самый главный атрибут этого помещения – это была сама Татьяна, гоф-брокер, или, проще говоря, координатор их конторы. Слева, через дверь, помещение для ищущих товар, а справа, тоже через дверь, для предлагающих товар. Оба помещения были подготовлены для работы, здесь и столы со стульями, и чайники, и кофе, хоть залейся, и даже сахар. Пей на здоровье да дело разумей.

Естественно, всё задуманное Татьяной потребовало значительных усилий, и причём её собственных. Штатные брокеры, что денежки от президента ежемесячно получали, её новации не поддержали, они вполне были довольны мутной водой и не желали перемен. И уже во вторник ребята довольно энергично смотали удочки. Скатертью дорога вам, господа. Да, тяжело пришлось новатору, но зато в течение месяца порядок был наведён железный, сама Тэтчер позавидовала бы. Кстати, шеф заметил переустройство, и не только по мебели, но и по денежкам, поток которых стал значительно заметнее, и назвал координатора своей конторы «железной леди».