Всеволод Бернштейн - Базельский мир

— Вспоминали друзей… — повторил Бишофбергер. — А вам известно, с кем еще общался герр Попов в последнее время? Нам важно знать, что за люди его окружали, чтобы понять причину его поступка.

— Нет, — твердо ответил я. — Не имею понятия.

— Может, он называл какие-то имена? Упоминал кого-нибудь? — Бишофбергер непринужденно поигрывал ручкой, но не спускал с меня глаз.

— Нет. Не припомню.

Он сухо кивнул.

— Хорошо! Спасибо вам, герр Завертаев. Медсестра проводит вас в комнату герра Попова.

При виде Комина у меня перехватило дыхание от жалости. Его было не узнать, словно меня и вправду по ошибке привели к некоему Попову, изможденному человеку с серой кожей, тусклым взглядом и перебинтованными запястьями поверх одеяла. Он лежал на кровати в стерильной комнате, где из обстановки был еще стул, несколько картинок с цветами и видеокамера под потолком. Комин посмотрел на меня, бескровные губы скривились, но глаза так и остались тусклыми. Медсестра показала мне кнопку рядом с кроватью, которую нужно нажать, если срочно понадобится помощь, и беззвучно прикрыла за собой дверь.

— Привет! — сказал я, присаживаясь на стул.

Комин лежал, уставившись в одну точку, никак не реагируя на мои притворно-бодрые восклицания о том, что все наладится и жизнь продолжается. В конце концов мне самому это надоело, я покосился на видеокамеру, наклонился и прошептал ему на ухо: «Я заберу тебя отсюда, Саня. Обещаю». Бескровные губы шевельнулись в ответ.

Выйдя от Комина, я снова направился в кабинет к Бишофбергеру.

— Могу я забрать его к себе домой? — выпалил я с порога. — У меня дома ему будет лучше. Никакого стресса, полный покой, дружеское внимание…

— К сожалению, нет, — спокойно ответил Бишофбергер. — Сначала мы должны закончить курс лечения, лишь после этого можно будет говорить о дальнейших действиях.

— Если нужно делать какие-то уколы, я могу организовать медсестру, — не сдавался я. — Я могу привозить его каждый день сюда, в конце концов…

— Сначала закончить курс, — с нажимом повторил Бишофбергер.

Выйдя из клиники, я не сразу сел в машину. Решил немного пройтись, собраться с мыслями. Одна из мыслей была особенно неприятной, склизкая и холодная, как мертвая рыба — я виноват в том, что случилось с Коминым, я предал его. Это вертолет! Аргентинский вертолет! — пытался я вытолкнуть рыбу из своего сознания, но она лишь перекатывалась с боку на бок, холод от нее пробирал до желудка. «Бишофбергер этот — подозрительный тип, никакой он не доктор». Я оглянулся по сторонам. Напротив клиники припаркована машина, серый «ситроен». В ней сидел человек. «Почему он не едет? Чего ждет? Следит? За мной следят?». Я почувствовал, как на лбу выступил холодный пот. Спокойно! — я несколько раз сжал и разжал кулаки. — Без эмоций. Я должен вытащить Комина из клиники. Я должен сделать это! — мертвая рыба скользнула в никуда. — И мне нужен Томас! — добавил я про себя.

К счастью, Томас сразу же взял трубку и легко согласился на встречу.

— Почему у тебя такой голос? Что-то случилось? — поинтересовался он.

— Случилось, — ответил я. — Давай встретимся там, где мы слушали джаз прошлым летом, дуэт из Англии, ты еще сказал, что один из них похож на твоего кузена.

— На Ри… — начал было Томас.

— Да! — быстро перебил его я. — Больше ни слова, встретимся там через сорок минут.

Я сел в машину, медленно тронулся. В зеркало заднего вида заметил, что «ситроен» остался неподвижным, человек в нем говорил по телефону.

— Хрен-то у вас что получится! — вслух сказал я.

Мой план был прост и изящен. Доехать до Централа, там оставить машину и пересесть на фуникулер до Риги-блик. Причем заскочить в фуникулер в последнюю секунду, чтобы отсечь возможных преследователей. На машине догнать ползущий в гору фуникулер невозможно, параллельной дороги нет. Организовать вертолет они вряд ли успеют.

— Хрен-то у вас что получится! — повторил я, довольный своим хитроумием.

Томас поджидал меня у входа в кафе. Мы пожали друг другу руки, и я сразу же увлек его прочь от кафе, в боковую аллею парка.

— Извини, Томас, мало времени, — сказал я. — Я сразу начну с главного, а ты слушай. — Я оглянулся по сторонам, аллея была пустынной. — Алекс Кей, лидер «Кей френдз», его настоящее имя Александр Комин, это мой друг, мы вместе учились в университете.

— Я начинал догадываться, — сказал Томас. — Еще тогда в Асконе, в парке Монте Верита…

— Да, да, — торопливо перебил его я. — Комин попал в большую беду. Он сейчас в Цюрихе.

Томас удивленно взглянул на меня.

— Да! В Цюрихе. В специальной клинике, где… — от волнения и спешки я с трудом подбирал немецкие слова, — где помогают самоубийцам.

— В клинике, где помогают самоубийцам, — повторил пораженный Томас.

— Я только что оттуда, видел его. Он в плохой форме, надо его вытаскивать..

— Ты был в этой клинике? — еще больше поразился Томас.

— Да, час назад.

— Но разве там разрешены посещения?

— Почему нет? Ты знаешь эту клинику? Знаешь доктора Бишофбергера?

— Нет, доктора Бишофбергера не знаю, но клинику, конечно, знаю. Я даже писал о них. Но чтобы там можно было навещать пациентов! Это как-то…

— Это все спецслужбы! — перебил я. — ФСБ, ЦРУ, не знаю, кто… Они пытались вытянуть из меня информацию о его контактах, но я ничего им не сказал. Самому Комину дают какие-то препараты, он лежит там, как овощ. Если мы не вытащим его, он пропадет. Они его убьют, прямо в клинике. Это страшные люди.

— Да, страшные, согласен. Ты знаешь, я не религиозный человек, но я получил католическое воспитание. То, что там происходит, это чудовищно! — Томас побледнел от волнения. — Мы должны действовать немедленно!

Я немного удивился такой бурной реакции всегда сдержанного Томаса. Причем здесь католическое воспитание, я тоже не совсем понял, но согласился с тем, что нужно действовать немедленно.

Я лежал в неудобной позе уже сорок минут, в упор разглядывая тканевый узор на обивке заднего сиденья в маленьком «фольксвагене» Томаса. «Фольксваген» кружил по темному вечернему городу. Томас решил ехать в клинику окольными, одному ему известными путями, чтобы сбить с толку возможных преследователей.

По этой же причине я лежал сзади, подтянув ноги к подбородку и страдая от боли в затекшей спине. Со стороны должно было казаться, что Томас в машине один.

Наконец машина остановилась, Томас заглушил двигатель.

— Полежи пока, я осмотрюсь, — сказал он и вышел.

Осматривался он бесконечно долго, я начал уже поскуливать от боли в спине. Наконец дверь машины открылась.

— Выходи, — шепотом сказал Томас, — иди за мной!

Кровь толчками возвращалась в мои руки и ноги. Двигаясь, как робот, я проковылял вслед за Томасом до запасного выхода с обратной стороны здания.