Анн-Лор Бонду - А еще я танцую

Второй. Сейчас конец мая, а значит, скоро лето. Летом мой дом, большую часть года населенный призраками, снова заполнится живыми людьми — не в таких количествах, как раньше, но все же. А вот с наступлением сентября он опять опустеет и в нем воцарится тишина. Я уже пережил две подобные болезненные трансформации и со страхом жду третьей. Честно скажу: я буду с совсем другим настроением готовиться к холодам и переходу на зимнее время, если буду знать, что впереди у меня перспектива встречи с Аделиной — консультантом, доверенным лицом, исполнительницей хоралов, любительницей шнапса, виртуозом травяного чая, читательницей, вруньей, выдумщицей, мамой умершего в младенчестве Филимона, мастером ночной фотографии, воровкой чужих писем, женой человека, сбежавшего с моей собственной, сиротой и обладательницей зажигалки «Зиппо»… (При всей своей скупости не могу удержаться от знака многоточия.)

Вот что я, эгоист, об этом думаю. Если вы скажете, что с ужасом ждете приближения лета и, если мы отложим знакомство на осень, просто умрете, дайте мне знать.

Я вас выслушаю.

Р. S. Двойняшки спят, читают, занимаются спортом и пьют мое бордо урожая 2000 года. Я готовлю им телячий бланкет и мясные бульоны (ничего этого в Бергене и в помине нет).

P. P. S. Да, насчет вашей «землячки». Разумеется, это она послала меня куда подальше. Если спросите, заслуженно или нет, я отвечу, что вполне заслуженно.

27 мая 2013

От кого: Аделина

Кому: Пьер-Мари

Дорогой Пьер-Мари!

В те времена, когда я еще работала консультантом, ко мне приходили самые разные люди. Я завела привычку записывать в блокнот первое впечатление от каждого пациента. Некоторые открывали дверь в кабинет чуть ли не ногой (один ее даже снес), другие — ступали на цыпочках и боязливо оглядывались. Кроме того, я записывала первые произнесенные ими слова, фиксировала манеру пожимать мне руку. Помню одну пожилую даму — навскидку ей было лет 70, — которая сдавила мне пальцы с нечеловеческой силой и громко воскликнула: «Здравствуй, сестра!»

В основном ко мне приходили страдальцы — в последней надежде на помощь. По разным причинам им не удавалось собрать в кучку разные особенности своей личности, в результате чего я наблюдала беспорядочную жестикуляцию, странную мимику, всевозможные тики и прочие заикания. За каждого из них — более чем красноречиво — говорило тело, и моя работа состояла главным образом в том, чтобы примирить между собой утратившие согласие части организма и заставить их прекратить взаимную вражду. Время от времени в кабинете появлялся человек на костылях, в гипсе или шинах. «Вы что, упали?» — спрашивала я и выслушивала рассказ о пропущенной ступеньке, скользкой ванне, разбросанных детских игрушках, отъезжающем автобусе и так далее, то есть о неприятных случайностях, которые вовсе не были случайными. Люди не спотыкаются, не подворачивают ногу, не оскальзываются и не падают просто так. Подобное происходит только с теми, кто потерял внутренние ориентиры, а вместе с ними и способность удерживать равновесие.

Знаете, Пьер-Мари, почему я вам все это рассказываю? Потому что сама недавно споткнулась на лестнице — как раз после того, как написала вам. Я вытаскивала из квартиры мешки с мусором и рухнула прямо перед каморкой консьержки, издав бессмысленный возглас. Итог: два лопнувших мешка, заваленный мокрым барахлом пол и ушибленное колено. Будь я своей собственной пациенткой, посмотрела бы на себя с кривоватой улыбкой и задалась вопросом: что я сделала не так, в чем напортачила? К несчастью, с самоисцелением дело у меня обстоит неважно. Вы совершенно правы, Пьер-Мари: нам рано встречаться. Я так же, как вы, к этому не готова. Слишком рискованно. Мне необходимо вновь обрести утраченное равновесие, на что уйдет не меньше четырех-пяти месяцев. Не имеет никакого значения, какое лето мне предстоит пережить — тоскливое, одинокое, плаксивое, скучное или заполненное бюрократическими хлопотами. Прошу вас об одном: давайте и дальше переписываться. Давайте по-прежнему обмениваться черными буковками, получая от этого удовольствие, выходящее за рамки здравого смысла. Если, конечно, вы не против.

Давайте попробуем стать в виртуальном пространстве такими же пламенными героями, какими Вера и Венсан были в реальном. Мы не такие смелые, как они, но и у нас есть козырь: по сравнению с нашей перепиской их сорок семь писем — это просто ерунда! Берегите себя! И своих потрясающих бергенских двойняшек! Наслаждайтесь хорошей погодой, Пьер-Мари. Наполните бассейн водой, бокалы — бордо, а дом — приятными людьми. Лично я займусь прямо противоположным — освобожу квартиру, освобожу Ле-Клуатр, освобожу голову от мыслей, а душу — от злости. Стану легкой-легкой, и тогда, думаю, сумею найти ветку, которая меня выдержит. Мне нужно спокойное, сухое, приятное местечко, где я буду чувствовать себя дома и ходить с гордо выпрямленной спиной. Подумываю насчет Жуайёз в Ардеше, Виване в долине Луары, Ла-Форсе [18] Жуайёз — от фр. joyeux (радостный); Виван — vivant (живой); Ла-Форс — la force (сила). в Дордони. Что скажете?

9 октября 2013

От кого: Аделина

Кому: Пьер-Мари

Пьер-Мари!

Я знаю, что вы сейчас во Франкфурте, но все-таки, вам сегодня звонили из жандармерии? Мне звонили. Если вам тоже, как вы это пережили?

Лично у меня такое впечатление, что меня швырнули в какую-то иную реальность. Как вернетесь домой (завтра вечером?), напишите.

Обнимаю. Жду письма.

P. S. Простите за назойливость, но все же. Сегодня 9 октября — годовщина смерти моей матери. Я вам как-то говорила, что в моей жизни цифра девять играет особую роль. Вы будете по-прежнему утверждать, что я сочиняю сказки?

9 октября 2013

От кого: Пьер-Мари

Кому: Аделина

Аделина!

Да, мне позвонили из жандармерии Дьёлефи сегодня вечером, в 22:00. Пытались дозвониться днем, но я отключил мобильный. Звонок застал меня за ужином с немецкими друзьями. Я встал из-за стола, чтобы поговорить. Минут через пятнадцать, видя, что я не возвращаюсь, они заволновались и подошли узнать, что со мной.

Я в шоке.

Едва услышав слово «Гайана», я вспомнил картинку, которая мне как-то привиделась: Вера и Венсан где-то в Венесуэле. Как видим, я почти угадал. Хотя в моем воображении рисовались пляжи, нега, террасы кафе и романтичная музыка, а не медленная смерть в джунглях.

Да, во Францию я возвращаюсь завтра.