Жаринов Викторович - Библиотека Дон Кихота

И Воронову от всех этих мыслей заметно поплохело, но виду он постарался не подавать.

— Хосе. Просто Хосе, — протянул неожиданно руку обаяшка.

— Евгений. Просто Евгений, — ответил Воронов.

Успокаиваться в сложившейся ситуации было явно преждевременно.

— Я все-таки хотел бы побольше узнать об Унамуно и о созданном им ордене Странствующих рыцарей.

— Вы хозяин. Я гость. Позвольте присесть?

— Садитесь, — буркнул Воронов, махнув в сторону кресла рукой, а сам плюхнулся на аккуратно застеленную двухспальную кровать.

Устроившись поудобнее, Просто Хосе продолжил, словно и не прерывался, с того же самого места.

— Еще в эссе «Рыцарь Печального Образа» Унамуно говорил о том, что Дон Кихот — это самый подлинный и глубокий символ испанской души. Эту мысль разделяли многие современники Унамуно, искавшие в образе Дон Кихота ключ к решению испанской проблемы. Одни видели в нем ошибку испанской истории, «бесплодный маразм», другие — великий национальный миф, символ католической испанской монархии, рыцаря Бога, бьющегося против времени и всего мира, дабы утвердить веру в идеал, отходящий в прошлое. Первая точка зрения, на счет безумия, принадлежала Ортега-и- Гассету, а вторая, об идеале, — Рамиру Маэсту.

В 1906 году в свет выходит эссе Унамуно «Путь ко Гробу Дон Кихота».

— Это, я так полагаю, — неожиданно вмешался профессор, — следовало расценить как призыв к новому Крестовому походу, а самого Дон Кихота Унамуно связывал с образом Христа?

— Ваша правда, профессор. Но это был не просто Христос, а Христос исключительно испанский и в этом, как говорят сейчас в России, вся фишка и состояла.

— Интересно. Продолжайте, пожалуйста.

— Охотно. В эссе «Путь ко Гробу Дон Кихота» Унамуно жаждет воскресения Безумного Рыцаря и объявляет войну всем, кто предпочел бы, чтобы он мирно спал в своей могиле, а не разъезжал бы по Испании. Он писал, что следовало бы предпринять Крестовый поход, дабы отвоевать Гроб Рыцаря Безумств у завладевших им вассалов Благоразумия. Естественно, они станут защищать свой беззаконный захват, тщась с помощью множества испытаннейших доводов разума доказать, что право на охрану святыни и поддержания ее в порядке принадлежит им. Ведь они охраняют ее для того, чтобы Рыцарь не восстал из мертвых. Отвечать на их благоразумные доказательства следует руганью, градом камней, яростным криком, ударами копий.

Начало этому Крестовому походу положила книга «Жизнь Дон Кихота и Санчо по Мигелю де Сервантесу Сааведра, объясненная и комментированная Мигелем де Унамуно». Это случилось в 1905 году. С этого момента мы и начинаем отсчет существования нашего ордена. Сейчас у нас на дворе 2002 год. Считайте — 97 лет.

В этой книге Унамуно возвещает о том, что Дон Кихот не менее реален, чем сам Сервантес.

— И как же он это доказывает? — спросил Воронов, от волнения даже вскочив с кровати.

— Очень просто, — продолжил обаятельный испанец. — По Унамуно, тот, кто в трагическом столкновении с реальностью и вопреки всем доводам разума сражается за идеал, тот, кто верит и действует соответственно своей вере и обладает жизнью и реальностью. Тогда как новоявленный «средний человек», «социальный атом» современной цивилизации, «человек массы», как назовет его Ортега-и-Гассет, это обыденное существо, это подобие человека, которое бежит всего трагического, не является ни живым, ни реальным человеком. Он клоп, паразит, мошка. И во всем виноваты эти самые клопы.

— Поясните, не понял?

— Охотно, профессор. «Человек массы», «социальный атом», а таких, согласитесь, 90 %. Так вот, этот «социальный атом» живет в состоянии изолированного индивида. Такой, с позволения сказать, человек не видит, не слышит, не осязает, не обоняет и не ощущает на вкус больше, чем это необходимо для того, чтобы жить и сохранять себя. Если он не различает оттенков цвета ниже красного и выше фиолетового, то наверное по той причине, что для сохранения своей жизни ему достаточно тех оттенков, которые он различает. Наши чувства, по Унамуно, суть не что иное, как аппараты упрощения, устраняющие из объективной реальности все то, что нам нет необходимости познавать для того, чтобы использовать объекты для сохранения своей жизни.

Так паразиты живут во внутренностях других животных за счет уже готовых внутренних соков, вырабатываемых организмом этих животных, и поскольку тем самым у них нет необходимости видеть и слышать, а, превратившись в своеобразный мешочек, существуют, присосавшись к бытию того, за счет кого они живут. Для этих паразитов не должен существовать ни мир видимый, ни мир звучащий. Для их существования достаточно того, что видят и слышат те которые содержат их в своих внутренностях.

Мир принадлежит лишь тем Безумцам, которые мыслят не одним только мозгом, а всем телом, всей душой, всею своею кровью, костями и костным мозгом, сердцем, легкими, утробой, всей своею жизнью.

— Нечто подобное, — вновь встрял профессор, — я прочитал на крыше одного из дворцов на площади Трокадеро в Париже. Помню, эта надпись необычайно поразила меня. Она была буквально выложена золотыми буквами и словно плыла по низкому парижскому небу.

— Поэтично. Вы уловили суть, профессор. Не случайно вас приняли в наш орден.

— Продолжайте, продолжайте. Мне это все страшно интересно.

— В своей знаменитой книге Унамуно заново открывает Дон Кихота, вновь совершая с ним его странствия, восстанавливая последовательность событий, описанных в романе Сервантеса, но вкладывая в них новый смысл, зачастую в полемике с самим его автором, Сервантесом. Скажу вам честно, мне показалось, что и сам Унамуно уже не знал, отличался ли его Дон Кихот от Дон Кихота Сервантеса, может быть, он остался тем же, но Унамуно казалось, что в душе самого Дон Кихота, реально существовавшего, ему, Унамуно, удалось открыть такие глубины, которых не смог открыть даже Сервантес, впервые и познакомивший нас с Дон Кихотом.

В книге Унамуно эпизоды романа приобретают характер притчи, наподобие евангельских, и подвергаются символическому толкованию. Их смысл в целом сводится к тому, что Рыцарь Безумств самою жизнью своею являет нам возможность такой нравственности, которая выше закона. То, что делает его таким смешным и одновременно величайшим и благороднейшим героем, — это то, что он живет и действует всегда только по велению сердца, по вере, даже если это идет в разрез с общепринятыми правилами и доводами разума.

Что такое освобождение Дон Кихотом преступников или его задушевный разговор с разбойниками с точки зрения так называемой общественной морали, этой законнической, фарисейской нравственности? Все это беззаконно, антиобщественно, а, следовательно, и аморально. Дон Кихот в этом знаменитом эпизоде, в котором он освобождает каторжников из-под стражи, ведет себя как безумец и преступник. Но не таков ли и библейский Авраам? С точки зрения закона, он не более, чем убийца, маньяк, решивший зарезать собственного сына. Не таков ли и сам Христос в глазах фарисеев, когда Спаситель насильно изгоняет торгующих из храма?