Жаринов Викторович - Библиотека Дон Кихота

— Её Светлость страдает таким недугом, что она не в состоянии переносить даже самого слабого света.

Шипение сделалось отчетливее. Видно путешественники, сами того не зная, вплотную приблизились к клубку змей.

Дворецкий взял на себя роль переводчика со змеиного языка на человеческий и так прокомментировал последнюю языковую активность пресмыкающихся.

— Герцогиня шутит и говорит, что дело не столько в болезни, сколько в ее воспитании: она просто никого не хочет шокировать своим видом. Замечу от себя, сеньоры, что Её Светлость слыла в свое время самой красивой женщиной Испании.

И вновь шипение прервало речь велеречивого слуги. И словно извиняясь за свою излишнюю болтливость, дворецкий добавил:

— Впрочем, Её Светлость не хочет, чтобы я вдавался в излишние подробности, и просит вас подойти чуть ближе. Вот так. Правильно. Благодарю вас, сеньоры. Герцогиня хочет рассмотреть вас получше. За десять лет она привыкла к полному мраку и научилась даже видеть в темноте.

И тут вновь зловещее шипение прервало очередную тираду дворецкого.

— Все! Молчу, молчу, молчу, — запричитал сконфуженный слуга.

Неприятный запах, смешанный с запахом лекарств, ударил в нос. А в лицо пахнуло теплом, словно перед посетителями взяли, да и открыли крышку террариума. От этой неожиданной струи теплого воздуха у московских книголюбов мороз пробежал по спине: может это и не герцогиня вовсе, а кобра ядовитая, которая сейчас сожрет их как мышей на завтрак?

Гости невольно поморщились.

В ответ раздалось еще одно резкое злобное шипение.

Дворецкий достал откуда-то пульверизатор и принялся пшикать духами. Сильный цветочный аромат забил все.

— Её Светлость просит у вас извинения за то, что не смогла принять вас должным образом.

Затем, уже совсем шепотом, дворецкий добавил:

— Поздравляю, вы произвели на герцогиню благоприятное впечатление.

А затем уже громко:

— Хотите что-нибудь выпить? Прохладительное? Легкое?

Гости в унисон закивали головами, как дети, которым вместо порки предложили конфету. В темноте им буквально втиснули в руку по бокалу. Нервно пригубили. Это оказалась Сангрия.

Тут же раздалось шипение помягче.

— Её Светлость просит вас присесть, сеньоры, — вновь перевел со змеиного услужливый слуга.

В следующий момент как по волшебству гости почувствовали, что их икр слегка коснулось то, что можно было определить как стул или кресло. Гости невольно согнули колени в надежде, что это не шутка и что во тьме в последний момент никто не уберет столь странно предложенного кресла. Нет. Все оказалось по-настоящему, и зады угнездились-таки в чем-то мягком и очень удобном. Герцогиня оказалась шалуньей да еще игривой, несмотря на свою слепоту и почтенный возраст.

Положив руки на подлокотники, гости почувствовали себя намного увереннее. Ясно было, что один дворецкий ни за что бы не справился с такой трудной задачей. В комнате было еще человека два. Но различить в кромешной тьме даже слабые человеческие контуры не представлялось возможным. От этого ощущение западни лишь усилилось. Каждый из книголюбов почувствовал, как крупными каплями выступил у него на лбу пот. Но, кажется, даже эта деталь не ускользнула от пытливого взора герцогини-невидимки. Тишину нарушило уже ставшее привычным шипение. И в следующий момент задул легкий приятный бриз. Ясно было, что кто-то из слуг включил кондиционер.

У Воронова даже сложилось впечатление, что он, согласно Конфуцию, собирается ловить кошку в темной комнате, которой в этой комнате никогда и не было. Усилием воли профессор постарался отогнать от себя эту предательскую, китайскую по своей сути, мысль.

— Итак, приступим к делу, сеньоры, — начал после очередного шипения дворецкий. — Вы оказались здесь только по одной причине: старинная и всеми забытая библиотека, которая хранится здесь, в Гранаде, и которая с XVII века принадлежала этой семье, неожиданно привлекла ваше внимание. Так?

— Совершенно верно, — подтвердил Грузинчик.

— Её Светлость хочет знать, что конкретно интересует вас в этой библиотеке? Почему она смогла привлечь столь пристальное внимание гостей из далекой России?

— Дело в том, что мы являемся официальными представителями издательства «Палимпсест». У нас имеются на этот счет необходимые бумаги, — зачастил, словно оправдываясь, Грузинчик и принялся здоровой рукой расстегивать папку на молнии, которую и захватил с собой на этот случай.

Воронов слышал во тьме, как зашуршали листы. А Грузинчик неприятно удивился тому, как эти самые листы кто-то бесцеремонно вырвал у него из рук. Наверное, трюк с листами проделали те, кто и подал кресла.

Вновь раздалось шипение.

— Её Светлость, — продолжил, как ни в чем не бывало дворецкий, — была предупреждена о вашем визите по линии министерства культуры. Официально с этим все в порядке. Её Светлости приятно, что такая огромная страна, как Россия, и такое солидное издательство, как «Палимпсест», кстати, мы навели и на этот счет справки: счета у издательства в полном порядке, проявили столь живой интерес ко всеми забытой фамильной реликвии. Её Светлость сама до недавнего времени и не подозревала о существовании всех этих фолиантов. Семьдесят лет назад, как вы понимаете, герцогиня была еще очень молода и жила, по ее собственному выражению, страстями, а не книгами. Но Её Светлости хотелось бы отбросить всяческие церемонии и поговорить с вами, как у вас говорят в России, по душам. Ведь вам нужна не вся библиотека, верно?

К такому прямому вопросу ни Воронов, ни Грузинчик готовы не были. Они рассчитывали без особых хлопот уладить дело на официальном уровне, а тут им любезно предлагали поговорить по душам. Так питон Каа, наверное, в «Книге джунглей» Киплинга откровенничал с маленькими обезьянками перед тем, как их съесть, всех до единой.

Но вновь шипение нарушило установившуюся было неловкую тишину.

— Её Светлость просит прощения за столь прямой вопрос. Тем более, что по-настоящему доверительный разговор возможен лишь с глазу на глаз. А глаз Её Светлости в такой темноте вам и не разглядеть, хе, хе, хе.

Надо признаться, что от этого неожиданного смеха, который вдруг позволил себе чопорный дворецкий, московским книголюбам стало откровенно не по себе. Их разыгрывали и разыгрывали, что называется, в открытую. Им захотелось вдруг вскочить с кресел и заорать во все горло: «Кончайте придуриваться! Нет здесь никакой герцогини! И глаз у нее тоже никаких нет!»

Но тут, словно желая разрядить накалившуюся было атмосферу, дворецкий произнес своим обычным убаюкивающим тоном:

— Господа, поздравляю вас: вам разрешается осмотреть библиотеку.

У московских туристов при этих словах словно камень с души свалился. Удалось! Разрешение получено и получено без всяких проволочек и разных там опасных откровенностей с их стороны!