Гийом Мюссо - Девушка из Бруклина

Я вскакиваю с кровати. Я вся в поту. Сердце зашкаливает. Не может этого быть. Но теперь я помню все с кристальной четкостью.

Я пытаюсь найти разумное объяснение. И не нахожу его. Невозможно, чтобы игрушка Тео оказалась в Монруже – Рафаэль никогда в жизни не приходил ко мне с сыном. И в этот вечер Рафаэль был в Антибе. С Тео оставался Марк Карадек.

Марк Карадек…

Мне жалко будить Рафаэля. Я натягиваю джинсы и рубашку, которые бросила на стул возле кровати, и выхожу из спальни. В нашем номере есть и гостиная, застекленной стеной она смотрит на Гудзон. Солнце стоит высоко. Я смотрю на часы на стене. Уже поздно, почти что десять. Сажусь возле стола, зажимаю виски руками и пытаюсь привести свои мысли в порядок.

Как могла оказаться у меня игрушка? Объяснение одно: Тео, а значит, и Марк Карадек были у меня этой ночью. Он воспользовался нашим путешествием в Антиб и вошел ко мне в квартиру, чтобы обыскать ее. Мое неожиданное возвращение нарушило его планы. Как только я вошла, он оглушил меня, а потом запер на мебельном складе в предместье.

Но зачем?

Я застыла в недоумении. Он, что ли, давно догадался, что я не та, за кого себя выдаю? Но даже если и так, что он имел против меня? И не он ли настроил так по-злобному Клотильду Блондель? Может, это он с самого начала ведет разрушительную двойную игру?

Жуткое предчувствие обдало меня холодом. Но сначала нужно кое-что проверить.

Я быстренько подошла к дивану, где оставила свой рюкзак. Открыла его, покопалась и достала то, что искала: толстую тетрадь в синей картонной обложке. Ту самую, которую унесла с собой, убегая от Хайнца Киффера. Тетрадь, которую я прятала у себя в квартире в том же тайнике, где лежала сумка с деньгами. Тетрадь, которую не видели ни Рафаэль, ни Марк. Тетрадь, которая перевернула всю мою жизнь. Я забрала ее сразу же, как только Анжели освободил меня. Забрала вчера утром вместе с паспортом и кое-какой одеждой.

Я листаю страницы. Ищу несколько строк, которые и так хорошо помню. Наконец нахожу, перечитываю раз, второй, третий… Я стараюсь читать между строк.

И сердце у меня леденеет.

Теперь я понимаю все.

Я открываю дверь в спальню Тео. Мальчика нет в кроватке. На подушке лежит записка на листке с логотипом гостиницы.

Не теряя ни секунды, я надеваю туфли, кладу записку на столик у входа, подхватываю рюкзак и сую в него синюю тетрадь. Лифт, ресепшн. Плакат в спальне обещал, что гостиница «Бридж Клуб» бесплатно предоставляет своим клиентам велосипеды. Я беру первый, какой мне предлагают, и мчусь по Гринвич-стрит.

На небе облачка, ветер метет улицы с запада на восток. Я кручу педали, словно снова стала подростком. Качу на юг, и как только получаю возможность, сворачиваю на Шамбер-стрит. Сколько забытых ощущений! Нью-Йорк – мой город, он часть меня. Я ничего не забыла, я знаю наизусть его географию, чувствую пульс, ловлю дыхание, помню коды.

В конце улицы вижу перламутровую башню сорокаэтажного «Мьюнисипал билдинг». Ныряю под солидную арку и выезжаю на велосипедную дорожку Бруклинского моста. Мост кончился, я петляю между машин, еду вдоль парка Кэдмен-плаза, а потом спускаюсь к берегу Ист-Ривер.

Я в самом сердце Дамбо, одного из старинных заводских и портовых кварталов города, – он расположен между Бруклинским и Манхэттенским мостами. Я была здесь несколько раз, когда мы гуляли с мамой, и запомнила фасады из красного кирпича, старые доки, склады, смотрящие на ряд небоскребов.

Теперь я еду по дорожке между газонами, которая спускается к прогулочной зоне напротив Манхэттена. Вид такой, что дух захватывает. На секунду я останавливаюсь – хочется полюбоваться. Я вернулась домой.

В первый раз в моей жизни я действительно стала «девушкой из Бруклина».

Как же я был счастлив, отыскав Клэр и заснув, наконец, крепким спокойным сном! Надо сказать, что сестрички Карлайл умеют устраивать праздники. Вчера вечером, празднуя встречу с племянницей, они то и дело подливали мне свой фирменный коктейль: белый ром с ананасовым соком.

Телефонный звонок разбудил меня. Я с трудом поднял трубку, плохо соображая, что к чему, и ища глазами Клэр. Ее не было.

– Рафаэль Бартелеми? – повторил еще раз голос на другом конце провода.

Звонил Жан-Кристоф Вассер, полицейский, который идентифицировал отпечатки пальцев Клэр по просьбе Марка Карадека. Вчера мне удалось разыскать его номер, и я оставил ему кучу сообщений на автоответчике. В ожидании Клэр я прокручивал про себя видеоряд наших с ней отношений и, стараясь восстановить его как можно точнее и подробнее, то и дело натыкался на нестыковки и белые пятна. Все они в основном касались той драмы, которую мы только что пережили. Например, я никак не мог понять, каким образом Ришар Анжели, полицейский, которому заплатила Зора, мог разгадать, кто именно скрывается под именем Анна Бекер. У меня был только один ответ: его предупредил Вассер.

– Спасибо за звонок, лейтенант. Чтобы не отнимать у вас время, сразу перейду к делу.

Через несколько минут разговора и попыток кое-что прояснить в нашей истории я почувствовал, что Вассер встревожился.

– Когда Марк Карадек попросил меня проверить отпечатки по базе анализов ДНК, я сделал это без колебаний – хотелось помочь бывшему коллеге…

«И положить себе в карман четыреста евро», – подумал я, но не сказал вслух. Зачем настраивать против себя парня?

– Я был в шоке, когда понял, что они принадлежат младшей Карлайл. И, передавая результат Марку, находился под впечатлением, – продолжал он. – «Девчонка вернется ко мне, как бумеранг, и даст как следует по голове, это точно», – сказал я себе. Меня охватила паника, и я рассказал о своей находке Ришару Анжели.

Стало быть, я не ошибся.

– А вы давно его знаете?

– Он был моим шефом в бригаде подрывников, – объяснил Вассер. – Я подумал, что он может дать хороший совет.

– И что же он посоветовал?

– Сказал, я правильно сделал, что обратился к нему, и…

– И…

– И что он уладит эту историю, но главное, чтобы я никому больше не говорил о результатах анализа.

– Марку вы об этом сказали?

Вассер был смущен и пробормотал:

– Ну-у, я же пообещал…

Я вышел из спальни. В гостиной – никого, и кровать сына тоже пустая. Меня это не встревожило. Час поздний. Тео, конечно, умирал с голоду, и они с Клэр спустились вниз завтракать. Я натянул брюки, влез в кроссовки, собираясь к ним присоединиться, зажал плечом трубку и стал зашнуровывать кроссовки.

– А если конкретно, вы знаете, как поступил Анжели с полученной от вас информацией?

– Понятия не имею, – уверил меня полицейский. – Я пытался с ним связаться, но он мне ни разу не позвонил.

– А вы сами звонили ему домой или на работу?