В. Строгальщиков - Слой-2

Шубы и теплые куртки оставили в машине, как советовал Юрий Дмитриевич. Бежали к самолету на ветру, жена замерзла, Кротов прикрывал ее спиной и волок тяжелые сумки и чемоданы в растопыренных руках. Геннадий Аркадьевич опекал дочь Наташку, безмозгло озиравшуюся по сторонам и постоянно спотыкавшуюся на самом ровном месте.

Самолет был не наш – «триста десятый» аэробус авиакомпании «Сайпрус Эйрлайнс», пузатый и просторный. Кроме них, в салоне бизнес-класса не было никого. Маленькие чернявые стюардессы набросились на них втроем, помогали и советовали, непрерывно улыбаясь, одна вполне сносно говорила по-русски. Дочь Наташка сразу бросилась к окну, высматривала что-то в аэропортовских сумерках. Геннадий Аркадьевич деликатно сел в самый задний ряд, тоже у окна, с противоположной стороны. Они с женой устроились посередине, в широких креслах, просторно отстоящих – это вам не «тушка», где колени упираются в спину впереди сидящего.

– Ой как здорово! – сказала Ирина, навертевшись и обмякнув в кресле. – И сколько нам лететь?

– Часа четыре, может, побольше.

– Я согласна, если накормят.

– Еще как покормят, – голосом знатока выдал Кротов, хотя и сам летел впервые в иностранном самолете.

Пошли на взлет, зажглось табло о некурении и погасло через минуту, еще набирали высоту. Запахло дымом – Геннадий Аркадьевич уже курил по-свойски, уткнувшись носом в журнал «Итоги», купленный в аэропорту. Кротов решил присоединиться, но стюардессы уже катили ларцы на колесиках, предлагали напитки. Их обслуживала «русская»; Геннадий Аркадьевич что-то обсуждал с другой стюардессой по-английски. Кротов выбрал виски, заказал для Ирины «дюбоннэ» со льдом, сам достал, осмелев и освоившись, пакетик орехов из средней секции ларца.

– А чаю будет можно? – спросила жена. – Я замерзла.

– Конечно, – улыбнулась «русская». – Пейте ваш аперитив, я принесу, один момент, пожалуйста.

– Ой как вкусно! – пропела Ирина, прихлебнув из стаканчика.

«Ну всё, – подумал Кротов, – теперь будет охать и ахать, чего ни увидит: провинция!».

Дочь Наташка пялилась в заоконную тьму, потягивая сок через пластиковую соломинку. Большая уже, совсем девушка, скоро четырнадцать. Митяй бы сейчас уже носился по салону, лазил везде и всё спрашивал.

– Как ты думаешь, – сказала жена, – мама справится? Мы же никогда не оставляли с ней Митю надолго.

– Справится, – уверенно сказал Кротов, заглушая в себе те же мысли. – Он у нас парень понятливый.

– Я уже скучаю, – сказал жена.

– Ира, не накручивай себя, пожалуйста.

– Прощение, – сказала «русская», появляясь из-за шторочки. – Это вам будет удобно. – Она поставила на откидной столик чашку с чаем и накрыла Ирину мягким ворсистым пледом.

– Ой спасибо! – умилилась жена. – Как здорово! Наташа, ты хочешь согреться?

– Я не замерзла, – сказала дочь, не повернув головы от окна.

– Я так волнуюсь почему-то... – Ирина закуталась в плед и прилегла виском на кротовское плечо. – Всё так неожиданно... Вот прилетим, и выяснится, что я половину забыла дома, самое нужно не взяла...

– Купим там, не расстраивайся, это мелочи, – сказал Кротов и вспомнил о банковском счете, вчерашнем удивительном вечере; он ничего не сказал жене о свалившемся на них богатстве – да, именно богатстве: отныне они не просто хорошо обеспеченные, а богатые люди по русским, и не только русским, меркам. К тому же Кротов чувствовал нутром, что – начало, это всего лишь начало, если он не оступится и не собьется с нового, пусть и не ясного до конца, но обозначившегося курса в жизни.

– Извини, Ириша, я хочу закурить.

– Кури здесь, я не против.

– Я лучше пересяду. А ты подремай.

– Ну вот, только устроилась...

Геннадий Аркадьевич, увидевши вставшего Кротова, кивнул пригласительно на соседнее кресло.

– На Кипре время московское?

– По-моему, да.

– Вы там бывали, Гена?

– Повода не случалось.

– А что так?

– Как вам сказать, Сережа... Это же европейско-азиатская дыра. Бизнес там не делают, разве что деньги в «оффшорах», так в Гибралтаре «оффшорка» покруче. А насчет отдыха... Там тихо и скучно, Сережа. Туда ездят отдыхать немцы, англичане, скандинавы, в основном старики и старухи. Есть, конечно, тусовочный уголок – Айанапа, там дым столбом круглосуточно, но все равно не Флорида, не Канары, не Коста-дель-Соль... Мы будем жить в Лимассоле, для вас там куплен таймшер в «Интервал Интернешнл».

Кротов ни черта не понял, но кивнул одобрительно.

– Жена с дочерью выезжают впервые? О, тогда я вам искренне завидую.

– Это почему же?

– Нет ничего приятнее для настоящего мужчины, чем созерцать своих счастливых женщин. И знать, что это он им всё это подарил. Я прав, Сережа?

– Как всегда. У вас с Юрием Дмитриевичем монополия на правильные мысли. Вы давно дружите?

– Давно. Даже очень. Мы вместе учились.

– И, это... «стажировались» тоже вместе?

– А как же! – Геннадий Аркадьевич поглядел на Кротова с лукавством. – Интересно, да? Так и хочется поспрашивать? Джеймсы Бонды, красотки, пистолеты... Остыньте, Сережа, ничего такого не было. Давайте-ка еще закажем виски: отпуск у вас или нет?

Геннадий Аркадьевич нажал кнопочку на верхней панели и просемафорил пальцами выглянувшей стюардессе.

– Я вот что думаю, – сказал Кротов. – Еще когда в первый раз смотрел «Семнадцать мгновений весны». Ведь Штирлицу, чтобы стать штурмбаннфюрером, надо было здорово пахать на Германию, правда? С чего бы немцы ему погоны и ордена понавесили? То есть кого-то арестовывать, допрашивать, даже пытать, ну, не сам, так присутствовать. В фильме это... за кадром, но вопрос справедливый, согласитесь.

– Никаких «штирлицев» в ту войну у нас не было, поэтому ваш вопрос, Сережа, отпадает сам собой, хотя он чрезвычайно интересен с точки зрения морали и целесообразности. Были разведчики, были антифашисты, но никогда они у Мюллера и Кальтенбруннера не служили, с Гиммлером не общались – так сказать, не того уровня, это кино и литература, в жизни всё гораздо проще.

– А сейчас?

– Сейчас еще проще. Никаких идейных соображений, информация покупается за деньги и у нас, и у них.

– А как же разрядка, конец «холодной войны»?

– Я вам больше скажу, Сережа: никогда еще «црушники» не лезли к нам так нагло, как сегодня. Мы же теперь почти друзья, чего стесняться? Бродят по России с бабками чуть ли не в открытую. Купили, сволочи, прогноз нефтедобычи – секретнейший стратегический документ с раскладками по каждому нашему месторождению – совершенно легально за полторы тысячи долларов!

– Ну а мы-то, мы-то что? Ушами хлопаем?

– Я, Сереженька, уже на пенсии. Наши хватились – нет такого закона, все дозволено. Пейте, Сережа, это «Гленфиддиш», он стоит в Англии бешеных денег.