В. Строгальщиков - Слой

Оказалось, звонила старая бухгалтерша с телевидения, жившая когда-то с Лузгиным в одном подъезде и хорошо знавшая его семью еще с шестидесятых годов. Она давно уже была на пенсии, Лузгин лет пять не видел ее и не слышал, почти забыл и не знал, жива ли она вообще. А когда-то Раиса Михайловна была лузгинским благодетелем, ссужала деньги до получки и правила его гонорарные ведомости — документы строгой отчетности, которые безалаберный журналист вёл как Бог на душу положит.

— Ох, простите, тетя Рая, — сказал смутившийся Лузгин. — Это я не проснулся еще. Чем могу помочь, тетя Рая?

Лузгинская жена Тамара часто выговаривала ему за нежелание брать телефонную трубку: «Лежишь рядом, а мне бежать с кухни!». В этом нежелании не было лени, просто с годами Лузгин понял, что каждый звонок и последующий разговор, с чего бы он ни начинался, заканчивался той или иной просьбой. Еще ни один человек на свете не позвонил Лузгину и не спросил: «Вова, что я могу для тебя сделать?».

Так было и на этот раз. У тети Раисы болел муж, тоже давний пенсионер, плохо с легкими и с сердцем, требовалось срочно увезти его из назревающей весенней тюменской сырости куда-нибудь на юг, где солнечно, тепло и чистый воздух. Но это нынче стоило огромных денег, которых, понятно, у стариков не было. Правда, у стариков было два сына, считавшихся не последними в городе людьми, но тетя Раиса о них даже не обмолвилась, и Лузгин решил объехать эту тему.

— Хорошо, тетя Рая, — сказал он. — Я вам на днях перезвоню. Вы, главное, не расстраивайтесь. Нет таких проблем, которые нельзя решить.

Старуха заплакала, и Лузгин еще минут пять ее успокаивал, с каждым собственным словом все больше сознавая, что теперь обратного хода нет, и он вынужден будет, если у него ничего не получится, послать стариков на юг за собственный счет. Потом, когда мылся и брился, варил и пил кофе, в голову пришел вечный вопрос: почему? Ну почему он должен всем этим заниматься?

В начале десятого он достал из «дипломата» свой телефонный «поминальник» и засел за аппарат.

Первым делом он позвонил знакомой директорше туристического бюро: сделал когда-то про них рекламную передачу, с тех пор встречались то тут, то там.

Директорша была рада звонку, к просьбе отнеслась со вниманием, попросила минуту для консультаций. Лузгин не успел еще выкурить сигарету, как директорша снова появилась на линии и предложила вариант: турецкий курорт Анталья, прекрасный климат, тихое место (турки — мусульмане, там особо не попьешь). Проблему с загранпаспортами она брала на себя, Лузгину требовалось лишь подтолкнуть звоночком ОВИР. Насчет путевок договорились так: Лузгин в течение трех месяцев бесплатно «катает» в своих передачах рекламный ролик турбюро, за это директорша выдаст путевки старикам «в порядке благотворительности» — пусть только принесут бумагу от совета ветеранов.

Звонок заместителю начальника ОВИРа тоже был успешным: зам обещал быстро оформить паспорта, лишь бы милиция и ФСК не тянули с визированием анкет. В службе безопасности у Лузгина контактов не было, но милиция «сидела» рядом с «контриками», а там мог подсуетиться друг-начальник из ОМОНа, которому Лузгин сразу и позвонил, но нарвался на первую неприятность: друг-начальник вместе с отрядом своих бойцов был в Чечне, командировка заканчивалась в апреле, это поздно.

Отложив на время решение паспортных вопросов, Лузгин позвонил директору местной авиакомпании, возившей на своих самолетах оравы «челноков» до Стамбула и обратно. Бравый и горластый авиационный начальник заявил, что для хорошего человека два места в хвосте всегда найдутся, даже денег не надо.

— А что надо? — спросил Лузгин.

— Слушай, Васильич, три недели не могу попасть на прием к Рокецкому. Организуешь?

— Зачем он тебе нужен?

— Покупаем новые самолеты — классные, по всему миру летать будем, кучу денег заработаем. Мне дают валютный кредит, но только под гарантию областной администрации. А я к Рокецкому пробиться не могу.

— Ну, а Мартынушкин, его первый зам по финансам?

— Э, Сергея Николаевича на худой козе не объедешь…

— А что, коза совсем худая?

— Шесть миллиардов долгов по бюджетам у нас. Мартын мне голову отрубит, если я к нему сунусь.

— Так ты решил Рокецкого подставить…

— Ну почему подставить? Без этого кредита мы из дыры не вылезем, тогда уж точно бюджетные долги не вернем. Надо же перспективу видеть…

— Ладно, перезвоню. Но чтоб стариков первым классом отправил!

— Ну, если дело выгорит…

— Нет, начальник, так не пойдет, — сказал Лузгин. — Ты меня о чем просил? Аудиенцию устроить. Так вот, встречу я тебе организую, но за последствия не отвечаю. Ты мне билеты — я тебе прием. Договорились?

— Черт с тобой, Васильич. Пойдет. Но ты там объясни поубедительней…

Распрощавшись с бравым авиатором, Лузгин набрал номер помощника областного губернатора Пустовалова.

— О, привет, — сказал Пустовалов. — Чего редко заходишь? Зазнался, любимец народа?

— Да повода не было, Александр Иванович, — ответил Лузгин.

— А теперь повод есть, — насмешливо проронил помощник. — Что надо? Говори.

Лузгин сказал, что надо.

— Ну зачем он опять лезет с черного хода, — неприязненно произнес Пустовалов. — Был же у них разговор с Мартынушкиным, ему сказали: представишь убедительный бизнес-план, тогда дадим гарантию. Кредит ведь возвращать придется, отрабатывать. Ну, купит он эти «Боинги», а кого на них возить станет? Колхозников? В Малайзию! Надо же все считать…

— Я понимаю, Иваныч, — сказал Лузгин проникновенным голосом, он это умел, — но прошу тебя о личном одолжении: допусти ты этого летчика-налетчика хотя бы на пять минут. Пусть его Юлианыч потом пинками из кабинета выгонит, мне насрать, но на прием запиши.

— А чего это ты за него так хлопочешь? — спросил мудрый змий Пустовалов.

— Да надо двух ветеранов на отдых отправить его самолетом. Обещал бесплатно.

— И всех делов? Да напишите вы от Союза журналистов письмо на Медведева, он ветеранскими делами занимается, оплатим билеты, какой разговор. И не суй ты голову свою в эти игры, Васильич, без тебя разберутся. Если, конечно, у тебя там других интересов нет.

— Какие интересы? — возмутился Лузгин.

— Успокойся, — примирительно сказал Пустовалов. — Когда дело на миллионы долларов, тут всякие интересы выплывают. Ты поосторожнее с просьбами, замараешься ненароком, Вова. Думай, за кого и о чем просить.

— Да нет у меня никаких таких интересов! — почти заорал в трубку Лузгин. — Тебе, Александр Иванович, одни гадости всюду мерещатся, креститься надо, понял?

— Работа такая, — беззлобно ответил Пустовалов. — Ладно, закончили. Звони Медведеву, он на месте. Как с передачей?